— О, вы назвали меня милой! Спасибо!
— Что она творит? — тихо спросила подошедшая Дарья.
— Проводит дипломатическую работу.
— Какая молодец, — фыркнула Даша. — А ты чего?
— А я жду. Он отыграется на Семёныче, потом захочет отдохнуть — тут-то мы его и подсечём.
Ждать пришлось прилично. Его превосходительство проследовал сперва по площадке перед залом ожидания. Отругал за палатку Петеньки, за мангал перед входом, затем пронёсся по залу ожидания, комментируя каждую неровность и пылинку. Изобразил неистовство перед гаражом, где Даша перебирала глайдер, отчитал за куропатник в здании, затем пошёл по улице.
Зашёл в магазин, где сидел уже вернувшийся серв Прохор, несколько удивился его присутствию, спросил про имперское разрешение на ведение предпринимательской деятельности на территории режимных объектов и отругал за бедный ассортимент. Затем Октавия ювелирно провела его мимо дома Макса, сообщив, что это один из резервных складов взрывчатых материалов.
— Сколько у вас городских помещений под песком? — спросил ревизор.
— Около шестидесяти процентов, — с ноткой гордости отозвался Семёныч. — А скоро будет и того меньше.
— А население?
— Тридцать восемь человек!
— Плохо!
— Почему плохо, Джон Юрьевич? По нормам консервации космодромов же разрешено до девяноста пяти процентов площади!
— Поэтому — и плохо! У вас космодром на консервации! Зачем тратить государственные ресурсы на восстановление и обслуживание города?
— Смотри, — тихо сказал я Даше. — Сейчас он отыграется на Семёныче и захочет отдыха.
— Моя помощь не потребуется?
— Упаси боже! К тому же, как авторитетно заявляет Октавия, ты не в его вкусе.
— Вот как! Ну, она так и про тебя говорила.
— Чего говорила? — не понял я.
— Что я не в твоëм вкусе, — насупилась Дарья.
— Вот как, значит? Ладно, это мы с ней потом обсудим.
Наш диалог оченрь удачно прервал ревизор, прямо-таки разверещавший при виде нашей бурёнки. Тут я его абсолютно понимал, реакция вполне адекватная и вне ревизорской проверки. У большинства людей со здоровой психикой вид Полиши вызывал жгучее желание либо взять орудие покрупнее, либо убежать за горизонт.
Виктория, кстати, при первой встрече с бурёнкой почти не испугалась. Как-то подозрительно это до сих пор.
— Это… что за страхо… грё… твою… Простите за нелитературный, это ни в какие ворота, как говорили в старину! Что это за?..
Ну, тут я почувствовал, что мой выход.
— Это бионический мобильный комплекс «Бурёнка», результат смелых научных экспериментов одной местной лаборатории. Подарен мне друзьями. Даёт молоко, самый дешёвый способ перевода растительной пищи и отходов в белки и жиры. Недавно созрел первый сыр. Не хотите попробовать?
— Вы мне предлагаете взятку? — фыркнул ревизор. — Сыром?
Я тоже мысленно фыркнул. Ишь какой неподкупный! Как будто бы непонятно, что он тут по нашу душу не из чистого рвения.
— Послушайте, — нахмурился я, изображая обиду. — Я прекрасно понимаю границу между взяткой и благодарностью должностному лицу. Уж я-то понимаю, какой путь вы из-за нас проделали, и сколько хлопот доставляем. А проверка — это вы давайте, по всей строгости, конечно.
Ну, он и продолжил по всей строгости — заглянул за ворота, за частокол в резервацию племени Большой Скалы. Прошагал зачем-то до хижины и бесцеремонно заглянул за занавеску, где несчастная Юдифь мылась в бадье. Никак не отреагировал за вскрикнувшую и стыдливо прикрывшуюся девушку, лишь продолжил ворчать что-то на тему отсутствия нейрочипов у аборигенов, присутствия федеративных племён на территории города и строительства несогласованных резерваций.
После он наконец-то направился в сторону гостиницы.
— А теперь — обед.
И столкнулся нос к носу с Иолантой, выходившей с конвоем.
— Учитель, — коротко поприветствовала она меня, и только потом как будто бы заметила ревизора. — О, я смотрю, к нам прислали ревизора.
— Ваше сиятельство, — коротко, но слегка недовольно поприветствовал её Джон Юрьевич.
У таких, как он, глаз намётан. Сразу опознал в девочке титул эрцгерцогини. Титул повыше баронского будет.
— Вы от кого-то из центральных родов? Вижу костюм с Первопрестольной. Кто вас послал? Папенька рассказывал, кто сейчас там узурпировал власть… кажется, Олдрины?
А сама поймала мой взгляд, я коротко кивнул.
Она знает про абордаж. И про корабль. Но не сдаст. Это я точно понимал.
— Или нет… Не Олдрины… эти, пустынные рода… Ганзориги?
— Не понимаю, о чём вы говорите, ваше сиятельство, — нервно потянул воротник ревизор. — Я прибыл для инспекции объектов планетарного имущества, и только и всего.
— А. Как скучно. Ясно, — она изобразила, что потеряла всякий интерес и обратилась ко мне. — Я пойду играть в салочки с раптусами, учитель. Вы разрешаете?
— Разрешаю. Только постарайся, Иоланта, чтобы вас они больше не поймали. А то будет как в тот раз, — многозначительно сказал я.
У ревизора, конечно, от этой сцены глаза на лоб полезли.
Ничего, пущай думать, как решать уравнение с новой переменной. Видать, наличие на территории космодрома ещё одного знатного вида требовало каких-то корректировок плана разноса.
Обед в буфете гостиницы, который прочно оккупировали две из четырёх служанок Иоланты, Джон Юрьевич вкушал нервно, молчаливо, периодически приговаривая:
— Как вы это едите? — наконец, сказал он нам.
С дороги, однако, изголодал так, что морщился, но ел. Даже не стал возражать и требовать оставить наедине. Мы с Семёнычем и Дарьей уселись рядом и тоже взяли приготовленной в буфете еды.
Меню я утверждал собственнолично.
Злаковая каша, тушёная куропатка, омлет из молока и куропаточных яиц. Октавия даже собственноручно принесла ему десерт — сырник с вареньем из терновника, только-только перешли на местное сырьё с покупного.
Но, судя по взгляду Октавии, которым она переглядывалась с девицами в буфере, у них уже был какой-то план, и они его придерживались. А когда я попробовал сырник и первое — я, кажется, понял, чего они придумали.
— Несолёное ещё. А сырник несладкий… У вас есть соль?
— Ваше превосходительство! — вставила Октавия. — Анализы показывают, что в пище и так достаточно хлорида натрия, и чрезмерный избыток в пище… Мы решили на этой кухне вернуться к кухне предков, отказаться от соли, специй, а также и от сахара.
Он проворчал что-то.
— Я не пойму, это что, орбитальная куропатка? Почему рацион не планетарный?
— Рацион максимально адаптирован к климату, местности и финансовым условиям, — добавил я. — А если вы хотите отведать настоящую кухню этой планеты — мы с Октавией составим вам компанию. Знаю несколько неплохих заведений в этом полушарии.
И снова оскалился в радушной улыбке. Ревизор глянул на Октавию, и я заметил озорной огонёк в его глазах.
Что, неужели он рискнёт тряхнуть стариной?
— Мда. Пожалуй, ещё один такой приём пищи — и я приму ваше приглашение.
Во второй половине дня они с Семёнычем и с минимальным привлечением меня шерстили старые журналы и бухгалтерскую документацию. Искали и, конечно же, находили нецелевое расходование средств, признаки казнокрадства, недоимки, неучтённые накладные и прочее.
Я тем временем не терял времени даром.
Закрывшись в своём особняке, в комнате, специально отведённой под квантовую межпланетную связь, я попытался дозвониться до Дианы, подруги Виктории. И со второго раза у меня удалось.
— Добрый день. Диана, у меня к вам будет небольшая просьба. И предложение.
— О, вы уже готовы начать процесс по выкупке титула?
— Нет. Вопрос куда более деликатный. Требуется ваша небольшая консультация. Что сейчас обычно полагается делать в приличном обществе, если к нам подослали насквозь купленного ревизора? Вариант «прикопать» мы пока не рассматриваем.
Диана усмехнулась.
— Ну, Александр, что вы, как маленький? Не умеете давать на лапу?
— Не припомню, чтобы занимался этим. И не очень хочется, честно говоря. К тому же, есть подозрения, что он кому-то служит и не станет брать.
— Он не станет брать только в каком-то определённом случае, — кивнула Диана. — Если есть цель. Например, выполнить план по показательным поркам в секторе.
Я кивнул.
— Это я понимаю. Показательную порку, допустим, мы исключаем. Что ещё может сделать ревизионная комиссия Управления Имперской Инфраструктурой?
— Выставить на торги. Как неликвидный актив. И тут же перепродать кому-то.
— Рейдерский захват?
— Вроде того.
О как. Это нам совсем не подходит.
— Диана, — сказал я, скрепя сердце. — Ваш муж — имперский легат. Пожалуйста, сообщите ему о происходящем, пусть выскажет ещё какие-то мысли.
— У вас будет бюджет на услуги по решению проблем? — прищурилась Диана. — Просто пока что я не понимаю, чем это может быть интересно нашей семье.
— Будет, — твёрдо заявил я. — Будет бюджет, и будет интересно. Мы с вами свяжемся в течение суток.
Вскоре ко мне пришла Октавия.
— Пока всё идёт по плану, господин рыцарь, — тихо сообщила она
— Ты про режим профурсетки?
— Ага. Мы немного пообщались с ним. В приватной обстановке. В его номере.
Я нахмурился.
— Неужели?..
— Нет, конечно, — покачала головой Октавия. — Вы же сказали, что режим профурсетки по первому протоколу. Да и просто — я знаю себе цену. Но он очень непрозрачно намекал.
— Хорошо. Что удалось про него узнать?
— Ну, судя по невербалике — он не склонен к садизму. Достаточно обходителен. Говорил что-то о том, что «такие, как я, никогда не меняются и не стареют». Подозреваю фиксацию на каком-то раннем романтическом опыте, связанном с киберфилией. А главное — он почти сдался. Потому что ужин ему подали просто отвратительный, я об этом позаботилась. Да и номер выделили на первом этаже, с изрядным слоем пыли. А покушать и хорошо выпить он явно любит. Намекал про то, что хочет поехать кутить. И смотрел так жадно.