Бдительный, как филин, Макс замыкал наше скромное шествие. Надеюсь, местные лестницы и перекрытия выдержат его вес, здание-то не новое…
— Ну ничего себе! Вот это явление! — приветствовал меня Питер Блейз в холле Ассамблеи. — Ну ты и выдал марш всех родов высокомерия!
— И тебе тоже привет, Питер, — пожал я ему руку. — Ну, а чего? Пусть знают наших. Имперский город растет и процветает, и это должно быть всем заметно.
— Где ты набрал столько сногсшибательных девиц? — весело поинтересовался Блейз.
— Не поверишь, — улыбнулся я. — Сами пришли. Ну, что, пошли в зал?
По флагам в холле вижу, что все бароны уже прибыли. Значит, и нам пора.
Зал совета отпирали только по особым случаям вроде нашего. Ну и еще раз в год когда в далеком прошлом планета подбивала итоги единого налогового сбора, который больше не проводился, каждый барон решал свои вопросы с князем на Орхидее в личном порядке. Теперь это был просто повод собраться и покалякать о делах наших скорбных. Я в этом зале оказался в первый раз.
Круглый зал. Под куполом наверху герб когда-то единой Герберы, плантарного графства на основе цветка той самой герберы. Так и будет там висеть, пока сам не обвалится.
На мраморном полу, внезапно, круглый стол, с разрывом. Стол в виде буквы С. Во главе стола, напротив разрыва, судя по гербу на спинке, место графа. Никем не занято, естественно. Слева, судя по знакомым и не довольным мордам, места баронов Западной Герберы, справа места для Восточной. На Восточной стороне полно свободных мест. Трудно и мало живут бароны Восточной Герберы почему-то. Климат, наверное нездоровый, население себе на уме, пустынгеры опять же…
Итак, слева у нас рыжим козырем старший Церберов лично. Виктор. Победитель, значит. С ним легко не будет.
Через кресло от него старший же Крестовский, знакомая недовольная морда. С угоном «Песца» прямо у него из-под носа мы ему знатную публичную плюху накинули. С ним сразу будет всё ещё сложнее. Учтем.
Барон Васильев. Врод бы я ещё не успел ему на ногу наступить, но смотрит на меня за компанию волком. Не похоже, что он будет придерживаться нейтралитета.
На этом с западом все. Там пустует место единственной баронессы на этой стороне, Дианы Мендес. Вся в делах и заботах, где-то торгует чем-то очень ценным, даже заместителя не прислала, ей не до нашей возни в герберской песочнице…
На восточной стороне собственно симметрично занято только одно место.
Мой старый знакомый барон Меркурьев, темноволосый, темнолицый, вспыльчивый. Жена ему изменяет, и это все знают, отчего барона все и бесит. Вот как сейчас. С ним тоже легко не будет, ведь он меня подозревает в том же в чем подозревает весь свет. Я даже уже сомневаюсь не следует ли мне предпринять некие минимальные усилия и эту репутацию на самом деле заслужить.
Остальные три места вакантны. Голос как минимум одного из свободных мест, которые занимать нельзя, контролирует Церберов. Перекупить его действительно по такому случаю, что ли? Всего-то пятьдесят миллионов просят, отдают практически даром, мда…
Одно место освободил я сам. Тут кислотный барон сидел. А теперь в пустыне лежит. И все за этим столом это знают. Тоже не накидывает очков в мою пользу. Вон как зыркают. Если бы взглядами можно было убивать, изрешитили бы уже мою тушку насквозь.
В общем не очень они хотели меня тут видеть. А хотели бы они меня по тихому где-то за городом закопать в пыльной канаве и забыть как страшный сон.
А вот хрен вам. От меня так просто не избавишься.
И тут еще две горничные Иоланты внесли в зал вслед за нами, то что Семеныч, впервые увидев и сдержав чувства обозвал губернаторским выездным походным троном. Его всю ночь готовили горничные Иоланты. Вкалывали не покладая рук. Получилось то еще изделие сумеречного сознания тронутое разлагающей гнилью готичненько интерпретированного рококо с налетом ампира.
Я назвал этот мебельное исчадие ада Чорной Табуреточкой.
Раскладное кресло с небольшим, но разнузданно декорированным в духе городского брендинга бадалхинчиком над ним. Получилось что-то вроде навороченного пляжного стула с навесом.
— А это что? — с непередаваемым выражением лица спросил Блейз.
— А это моя скромная табуреточка, — улыбнулся я. — Всё своё ношу с собой, понимаешь. А то вдруг ассамблейские лакеи забудут поставить к столу баронов лишний стул, с ними это же постоянно случается.
— Предусмотрительно… — пробормотал Блейз.
Горничные под остановивщимся взглядами онемевших баронов взяли под ручки кресло кислотного барона и оставили к стене. А на освободившееся место поставили мою Чорную Табуреточку.
На перекошенные морды баронов смотреть было тошно. Особенно когда я в эту вызывающую конструкцию уселся, прямо в середину, раскинул руки в расшитых золотом рукавах на подлокотники и ногу на ногу в черных ботфортах, блещущих отраженными бликами прямо по глазам дерзко закинул.
Иоланта присела на скромный надувной пуфик, установленный резвыми горничными справа от меня. Горничные выстроились позади нас, выставив свои преимущества самым вызывающим образом. Мои рапторы на поводке шумно дышали и роняли слюну на мраморный пол.
— Это ещё, что вашу гнилую гать, такое? — процедил Крестовский-старший, узрев моё скромное сидение почти напротив себя. — Ты чего себе позволяешь, Иванов? Это не твоё место. Твоё место вон там. У двери!
Я покосился на сиротливый стульчик без спинки, заботливо приготовленный для губернатора города Королёв и всеми забытый у дверей в зал и усмехнулся:
— Похоже, я гораздо лучше вас, любезный, знаю, где мое место. А если вас что-то не устраивает, то придется немного потерпеть. Я здесь ненадолго, и поскольку дело моё не терпит отлагательств и касается всех здесь присутствующих я, пожалуй, начну.
Я обвел всех вопросительным взглядом. Никто больше ничего не добавил по поводу моего появления и занятого места. Бароны были готовы меня слушать таким какой я есть.
— Как все вы уже, наверное, знаете, у меня для вас пренеприятнейшее известие, — мрачно произнес я. — В нашу систему нагрянула Орда.
Глава 11Совет да любовь, и каждый сам за себя
— Орда в системе? — кажется, неподдельно поразился Крестовский Старший. — Да что ты такое несешь, Иванов? Какая ещё, к черту, Орда?
— Та самая Орда, — поморщился я. — Вы тут действительно собираетесь отрицать очевидное? В такой момент?
— Это мы ещё проверим, что здесь очевидное, а что невероятное, — злобно пролаял Крестовский.
Все-таки сильно мы их с Песцом обидели. Вон, слюна аж взвилась от ярости.
А тут ещё, видимо, их разборки с Церберовыми — уж не знаю, как они всё порешали, но внешне всё выглядело как перемирие.
— Вы сколько вам будет благоугодно, можете ввинчивать свою башку в песок, — процедил я, постукивая пальцами по коже сапога на закинутой на колено ноге. — Вашу беззащитную задницу от кулинарного интереса стервятников это не убережет.
Крестовский аж задохнулся от ярости, прочие бароны наслаждались бесплатным развлечением, ради которого они похоже сюда и ходили.
Нда. Встреча эта в Совете Баронов началась не слишком продуктивно. Но осадить Крестовского следовало.
Церберов с удовлетворением наблюдая нашу пикировку пророкотал надменно:
— Ну, полно. Полно вам, горячие герберские парни. Распалились, не остудишь. Мы здесь не затем собрались. Я так понимаю, у губернатора имперского города есть веские основания?
— А как же, — согласился я. — Конечно есть.
Через проектор на столе я вывел переданные Принцем Евгением материалы в проекцию видную со всех сторон.
Церебров нахмурился рассматривая снимки и видео.
— Откуда снимки? — глухо произнес он.
— С корабля пролетавшего неподалеку от Хтони пару дней назад, — ответил я. — Завтра он будет здесь.
— Что ордынцы там затевают, черт побери? — хмуро проговорил Церберов.
А. Теперь-то ему стало совсем невесело.
— Я полагаю, они готовятся выкачать Сефирот в свои энергетические хранилища, — проговорил я. — До состояния коричневого карлика как минимум. Анализ гелионаблюдений это подтверждает.
— Что⁈ — снова вскинулся Крестовский и тут же заткнулся увидел поднятую ладонь Цереброва.
Вот уж кто истинный повелитель половины планеты, и все это знают. И я знаю. Просто не признаю.
— Они это действительно могут? — спросил Церберов. — Сожрать наше солнце? Сефирот же не красный карлик! А они обычно высасывают именно их.
— Могут, так или иначе. Они уже делали это раньше, — пожал я плечами. — И не раз. Видимо, посчитали нужным и удобным употребить именно Сефирот.
— Понятно, — глухо процедил Церберов в сведенные в замок кулаки.
В этот момент остальные бароны и заозираись, запереглядывались. Похоже до сей минуты они искренне не воспринимали мои слова всерьез.
А вот тут до них что-то и дошло.
— Что вы предлагаете, губернатор? — мрачно произнес Церберов сквозь стиснутые зубы.
— Объединить силы, — ответил я. — И ударить, пока не стало слишком поздно.
— Чего⁈ — снова здорово, опять Крестовский старший не согласен. — Кого это ты там бить собрался, Иванов? У тебя один корабль, и тот на брюхе лежит в пустыне! Чего ты объединять собрался? Небось и командовать сам вызовешься⁈
— Командовать объединенной эскадрой должен присутствующий здесь Питер Блейз, как самый опытный из присутствующих, — приукрасил я немного ради успеха дела. — И «Песец» не единственный мой корабль. Мне есть что предложить для объединенных сил.
— Откуда ты их достаешь всё время корабли эти? — сварливо поразился Крестовский. — На той же помойке откопал?
Я тяжело вздохнул и долго, медленно, обстоятельно выдыхал, пока наблюдающему за этим действием барону Крестовскому не стало тошно. Он заерзал на месте, не зная, куда деваться под моим тяжелым взглядом.
— Хватит, губернатор, — произнес Церберов. — Ваше самообладание невероятно впечатляет. Но, вы искренне уверены, что даже объединенный флот планеты сможет что-то противопоставить этому чудовищу? Я видел, как такой корабль спалил половину торгового конвоя за три минуты. Четыре вымпела! За три минуты. Как вы собираетесь с ним совладать?