Мы вышли на расчищенное в обломках пояса стрельбище на полном ходу.
Какое-то очень пустое стрельбище это было. Хотя, казалось бы, последняя стрельба, должны были весь флот челноков пригнать.
Ни одного зрителя — лишь крохотный челнок жюри. Возможно, даже беспилотный, автоматический.
Возможно, решили обезопаситься после «Рагнарёка». Возможно — что-то знали заранее. Что будет какой-то нездоровый замес…
Первый выстрел — точно.
И у Буцефала — тоже.
Второй — у нас тоже тоже…
А когда мы были готовы сделать третий выстрел, «Буцефал», который, казалось, ровно шёл мимо позиций для стрельбы, плавно развернулся бортом к нам и сделал выстрел из штатной бластерной пушки.
Прямо в нас.
Боковой щит принял удар, стенки фюзеляжа передали треск и разрушение композита.
Затем он выстрелил ещё раз.
— Саша! Развернись! Дай выстрелить в ответ! — взмолилась Даша. — У нас всего один патрон! А у них — три запасных.
— Держать строй! Мы выиграем по правилам! — сказал я. — Илья, пли!
И Илья выстрелил. Закрыл третьим выстрелом, попав в самый край мишени!
— Ходу, ходу! — сказал я, больше сам себе.
— Перегрев маршевых на пятнадцать… двадцать процентов! — рапортовала Октавия.
— Молю, тише, тише… — ныл Скотинка.
А сзади прилетел ещё один выстрел. А затем рванула слепящая ракета-петарда, окрасившая вспыхнувшей плазмой всё пространство вокруг «Скотинки».
Нет, мы не удирали, ослеплённые, от своего преследователя. Мы летели вперёд, к победе.
От которой нас разделяло добрые десять минут. При том, что общее время прохождение финального отрезка — двадцать пять минут.
Итак, первое, что я сделал, это прицелился и вызвал «Первозданный свет» прямо в кабину пилотов «Буцефала». Подержал пару минут, чтобы они слезли с хвоста, завалились куда-то на бок и выпустили ещё две ракеты. Видимо, оружие последнего шанса, простые кинетические болванки, набитые болтами, которыми должны были нас пробить.
Одну сразу принял я щитом, ракета сдетонировала в десятке метров по курсу от носа «Буцефала». Вторую приняли на подлёте наши лазеры для хаотичной резки по площадям.
Второе — выпустил единственную нашу пылевую ракету прямо в лоб потерявшему ориентацию «Буцефалу».
И третье, что я сделал — это встал с места и сообщил экипажу.
— Объявляется план «Б». Октавия, открывай. Дарья, возьми выше!
Октавия прыгнула с места к заранее приготовленному сейфу. Илья открыл шлюз. Я бережно достал из сейфа, словно из рукава, наш последний козырь — поговорил с ним, установил таймер и положил в камеру шлюза.
Мы шли теперь сильно выше курса, на добрые полтысячи километров. Наше отставание стало ещё больше, да, и я знал это.
Череп смотрел на нас, как на придурков, не понимая, что происходит, и что за хрень мы положили в сейф.
А может, и понимал, но боялся себе признаться в правоте предположения.
Мы достигли самого дальнего края мусорного пояса, до орбиты захоронения, туда, где болтаются только самые крупные и стрёмные обломки, а чуть дальше уже начинаются магнитные пояса планеты.
— Торможение, — приказал я. — Погасить маршевые.
Десятком секунд спустя створки камеры шлюза открылись с наружной стороны. Аккуратный тангаж на маневровых, чтобы наш подарок выкатился наружу, словно шарик в детской головоломке.
Я включил «прозрачную кабину» и отошёл к корме. Уселся на пол перед закрытым грузовым шлюзом, спиной к сиденью, к которому был привязан Череп.
Хорошо, что мы его привязали к одному из штатных кресел. А не к тому, в котором он прилетел. А не то бы нас расплющило.
— Ты чего делаешь, рыцарь? Ты совсем рехнулся⁈ — усмехался он за спиной.
— Надень маску, в которой был, Череп, — приказал я. — Экипаж. Лёгкие аварийные скафандры. Пристегнуться и принять комфортную позу для перегрузок. Гравитаторы на минимум. Левее на метр… На полметра правее…
— Я вижу, — сказал Илья. — Камеры же.
Затем мы молчали ещё десятка два секунд, наблюдая за таймером в углу экрана.
Это время нужно было мне для медитации. Для пропитывания моего энергетического тела силой Большого Взрыва.
Ну, и для того, чтобы расстаться с жизнью — на случай, если что-то пойдёт не так. Экипаж был в носовой части. Она, возможно, уцелеет. А вот я… И Череп…
— Отлично. Отсчёт пошёл. Десять… девять… восемь… семь…
— Ох-ох, святая Материнка, дай мне силы и крепости духа… и корпуса… — тихо пробормотал Скотинка.
— Да что вы, мать вашу, творите⁈ — взревел Череп, буквально извиваясь на месте. — Покажите! Что там за хрень⁈
— Четыре… Три… Два… Один!
Я буквально вывернулся наизнанку, выдал всего себя, выставив полусферический щит в добрые полсотни метров диаметром
Относительный щит, с привязкой к корме «Скотинки».
А секундой спустя сдетонировала тактическая ядерная граната «Подкидыш-Два» из арсенала бабули, двадцать пять килотонн чистейшего ядерного распада. И вся эта злая сила ударила в мой щит, который я прочно держал за кормой.
Нас понесло вперёд.
Всё, что было не закреплено — пролетело мимо меня и наглухо прилепилось к задней стенке
Орали все.
— А-а-а! Горячо! — орал Скотинка.
— Ма-амочки! — визжала Даша.
— Ой, — сдержанно высказалась Октавия.
— Курс! Держите курс! — кричал я. — Включайте маневровые через десять секунд!
Отстегнулся и пополз по полу к кабине — из-за ускорения ощущение было такое, как будто взбираюсь по отвесной скале на высоте Эвереста.
Мы летели со скоростью, близкой ко второй космической, а гравитаторы почти не действовали, чтобы не мешать ускорению. Но я дополз до кресла пилота как раз, когда ускорение достигло своего предела, и щит уже можно было отпускать.
Обломки всё это время хлестали по кабине, щиты и лазеры откровенно не справлялись, но мне хватило остатков силы, чтобы, схватившись одной рукой за штурвал, выставить второй щит, уже поменьше — перед кормой.
И после этого мы прибавили ускорения, врубив одновременно и маршевые, и маневровые. Последние выключились почти сразу, не выдержав нагрузки. Обломки и космическая пыль горела, окрасив плазмой нос корабля. Словно крепкое раскалённое сверло мы вгрызались в толщу мусорного пояса, оставляя за собой тоннель толщиной в десяток и длиной в тысячи метров.
На трассу мы вернулись через четыре минуты, обогнав «Буцефала» и «Левиафана», идущих бок о бок и стреляющих друг в друга всем возможным арсеналом.
«Левиафан» побеждал.
Ещё через две минуты мы обошли «Луизу», а ещё через полминуты — «Сверчка». Мы шли вниз и вперёд, к поверхности планеты, к Лифту, у которого всё это шестичасовое безумие и начиналось.
И на выходе из мусорного пояса мы шли первыми!
Первыми!
«Зафиксировано успешное освоение нового аспект способности императорского Дома „Кокон“ — пятьдесят процентов»
Только вот проблема — сила Большого Взрыва во мне кончилась.
— Саша! — вдруг захныкала Даша. — Сашенька… мы разобьёмся… Маневровые перегреты… они не отвечают. Гравитаторы тоже… Мы разобьёмся… Саша, прости, что так вышло! Можно я сниму маску?.. Я хочу…
— Отставить! — крикнул я, держа ровно штурвал. — Не снимать маску!
— Мы пролетим мимо Лифта… Мы не сможем остановиться…
— Держись в коридоре. Просто пролети рядом с Лифтом, по касательной. Чтобы победу точно засчитали. Мы будем садиться в море. Оставь дело гравитации и атмосфере! Октавия!
— Вероятность крушения выше семидесяти процентов, господин рыцарь. Была большая честь быть рядом с вами.
— Ага-ага, взаимно. Илья?
— А что я? — пробубнил он через маску. — Я уже простился с Алевтиной. Перед вылетом.
— Проверь системы спасения? Ничего не отказало⁈
— Всё в норме!
Мимо нас мелькнуло что-то яркое — я даже не сразу понял, что это платформа орбитального лифта с голографической «лентой победителя».
«Зафиксировано успешное применение ядерного оружия в стратегических целях»
«Зафиксирована победа в региональном спортивном соревновании»
«Ваш ранг в очереди наследования повышен до 987-го»
А следом что-то засвистело и зашипело в салоне. Всё-таки пробило щиты микрометеоритом, ага.
— Включить трансляцию, Октавия!
Оказалось, уже позабытый за часы молчания голос ведущего прямо-таки охрип.
— … И совершенно неожиданным безоговорочным победителем! С рекордным за всем годы проведения результатом! Пять часов пятьдесят пять минут! Новым обладателем ежегодного всепланетарного кубка орбитального биатлона Герберы! Не побоюсь этого слова, тёмная парнокопытная лошадка сегодняшней гонки! Фиолетовый экипаж челнока «Скотинка» под командованием имперского рыцаря Александра Игнатьевича Иванова! В составе победной команды со вторым пилотом Дарьей Фёдоровной Крутовой, первым стрелком Ильёй Иннокентьевичем Калашматовым и вторым стрелком и бортинженером, сервом высшей категории Октавией! Радуется, экипаж, спокойно совершенно, получая удовольствие от каждого движения. Надо же, принцип ядерного взрыволёта, какой серьёзный аргумент!..
— Мда, — прокомментировал я. — Заметили, значит.
— … Рано нас хоронить! — не унимался ведущий. — Мы по-прежнему планета с большой буквы В — Великая Спортивная Держава, можете так и написать у себя. Да, ещё на борту присутствует Мариус Чемберлен из челнока «Разрушитель Лекс», милосердно спасённый Александром… Интересно, теперь жюри запишут его в состав победного экипажа, ха-ха⁈ Но куда же вы, господин имперский рыцарь⁈ У вас что, отказали тормоза⁈ «Скотинка» пролетел мимо лифта, на полном ходу несётся к поверхности планеты, если он разобъётся, то победителем станет второй экипаж, это…
— Вырубай радио, — приказал я. — Максимальное аэродинамическое сопротивление! Приготовиться. Пять… Четыре… Три… Два… Один…
А к голове стучало набатом: только бы долететь. Только бы долететь…
Глава 6Значит, ядерное оружие?
Когда я неделей ранее сказал команде, что «Скотинке» надо установить на спину здоровый автоматический парашют, а на брюхо — самонадувающуюся плавательную капсулу, Даша посмотрела на меня, как на идиота.