— О нет! Нет, мой господин! — воскликнул Карашшер, содрогнувшись. — Я служу Змею!
— Насколько человек может служить Ему! — пробормотал маг.
Они выехали на лесную дорогу. Маг накинул на голову подбитый шелком шерстяной капюшон. Его знобило.
Начало светать.
Глава одиннадцатая
Разбудил Кэра Хар-Руд. Рядом с помощником Управителя стоял раб с плетеной корзинкой в руках.
— Вставай! — скомандовал эгерини. — Хватит щеки отлеживать!
По его знаку раб достал из корзинки горшок, полный мелко нарезанной козлятины с овощами и ячменной кашей. Следом появилась деревянная ложка и глиняная бутыль с кислым пивом.
Кэр набросился на еду с таким пылом, что через пару минут горшок опустел. Помощник Управителя наблюдал за юношей с нескрываемым удовольствием.
Кэр поскреб ложкой по стенкам горшка, собирая остатки, и поднял глаза на Хар-Руда. Во взгляде юноши ясно читалось: еще!
Помощник Управителя толкнул локтем замечтавшегося раба, и тот поспешно извлек из корзинки кусок пирога, завернутый в пальмовые листья.
Кэр оживился. И мгновенно расправился с пирогом. Он чуть было не съел и листья, но Хар-Руд отобрал их и бросил в корзинку.
— Ты прожорлив, как пожар! — сказал он с одобрением. — Но не будь козлом! Не надо есть траву — потерпи до ужина. Живо одевайся, и пойдем! Я тебе кое-что покажу!
— Просто я проголодался, — проговорил Кэр, завязывая ремешки сандалий.
Юноша сам удивлялся собственному аппетиту. Раньше он был куда сдержаннее.
Спустившись вниз, Кэр, вслед за Хар-Рудом, пересек крохотный дворик с водоемом и вошел в ворота, которые подпирал плечом воин в красных доспехах. Когда Кэр прошагал мимо, воин проводил его взглядом, но не шевельнулся.
Минут пять юноша и эгерини петляли по коридорам, а затем снова вышли на открытый воздух.
Перед Кэром лежал круглый двор с несколькими выходами. Один из них открывался в галерею, в конце которой юноша разглядел дневной свет. Еще один выход представлял собой запертые решетчатые ворота. Сквозь прутья можно было видеть тесно посаженные пальмы, а за пальмами — ряд больших ящиков. Ноздри сына вождя уловили тяжелый дух с гнилостным привкусом. Кэр знал этот запах. Хищники.
— Вперед, парень! — Хар-Руд подтолкнул юношу в сторону галереи.
Пройдя по переходу, стены которого изобиловали закрытыми дверьми, они опять оказались на солнце.
Кэр мысленно повторил весь пройденный путь и убедился, что запомнил каждый поворот. Пригодится, когда сыну вождя придет время попрощаться с Гладиаторским Двором!
Слова помощника Управителя, произнесенные совершенно не свойственным эгерини тоном, вернули Кэра в настоящее.
— Вот она, сынок, — Арена! — сказал Хар-Руд, и в голосе его было столько почтения, что Кэр с удивлением взглянул на помощника Управителя.
С его точки зрения, сооружение не отличалось ничем особенным. Тем более — для Великондара. Здоровенный круг, засыпанный смешанными с песком опилками, обнесенный бронзовой решеткой. Над ней — уходящие вверх ряды скамей.
Хар-Руд угадал его мысли.
— На этом месте не один век льется кровь таких, как мы, сынок! Отнесись к нему с уважением: скорее всего и твоя жизнь закончится здесь, на этом песке!
— Не думаю, — сказал самериец без всякого хвастовства. — Твоя ведь не кончилась!
— Я, — сказал Хар-Руд, — бился один против четверых, когда все мои ребята валялись вокруг, как зарезанные свиньи! И я победил! Толпа заставила освободить меня! Как когда-то — Фаргала!
«Толпа» было сказано с пренебрежением, но, сравнив себя с царем, эгерини засиял от гордости.
— Значит, если гладиатор оказывается хорошим бойцом, его могут освободить?
«Пусть считает, что я и не думаю о побеге!»
— Хорошим бойцом? — Хар-Руд хмыкнул. — С чего ты взял? Просто большая часть горлопанов ставила на мой цвет!
— Ставила?
— Ты в кости играешь?
— Нет. Но видел, как играют! Хотя не понимаю, какой в этом толк?
— А как насчет спора? Денежного спора?
Кэр пожал плечами:
— Если двое мужчин спорят, к чему примешивать деньги?
Хар-Руд выругался.
— Ты так говоришь, потому что ты — варвар!
— А что такое «варвар», наставник?
Хар-Руд снова выругался, но возразить было нечего.
— Короче, — заявил он, — имей в виду: в этом городе почти каждый мужчина бьется об заклад часто и с удовольствием! Если есть деньги! Деньги, парень, многое значат в Великондаре!
— Не больше жизни!
Так говорили в клане Мечей.
Помощник Управителя рассмеялся:
— Больше, сынок! Куда больше! Твоя, например, была куплена за золотой! Это хорошие деньги. Но еще дороже она будет стоить здесь, на Арене! Только ты — не продавец и не покупатель. А Арена… Арена, верно, куда больше, чем деньги! Ты не стой! Пройдись, пощупай ее! Думаю, очень скоро ты выйдешь сюда с мечом в руке, а эти скамьи, — он обвел рукой поднимающийся вверх амфитеатр, — будут трещать от множества людей! Да сам увидишь: до полнолуния осталось три дня!
— До полнолуния?
— Игры! Они начинаются в полнолуние! Не ночью, конечно! — Хар-Руд усмехнулся. — Через три часа после восхода! Иди, поброди здесь, я подожду!
Кэр вышел на середину. В сандалии сразу набился песок. Сын вождя копнул ногой и обнаружил под ним камень. Гранит. Он оглянулся.
Над аркой, через которую они вошли, располагался ряд крытых лож и балконов. В центре, в самой роскошной из лож возвышался трон из черного дерева.
— Наставник, — спросил Кэр, — для чего эти решетки? Чтобы никто из нас не убежал?
— Здесь не убегают! — ответил Хар-Руд. — Тех, кто убежал бы с Арены, мы узнаем еще на тренировочной площадке! Решетки — чтобы отделить Арену от толпы.
— Толпа вооружена?
— Большинство — нет. В Великондаре лишь у немногих есть право носить оружие.
— Я заметил. Но послушай, а как же тогда человек сможет защититься от разбойника?
— Для того есть стража!
— Но разве стража может уследить за каждым?
— Сынок! Невелика беда, если разбойник убьет простолюдина! Главное — чтоб простолюдин не захотел убить сборщика налогов, например! Им только дай оружие!
— Ты так думаешь?
Кэр был поражен.
— Я — нет! — Хар-Руд снова рассмеялся. — Но Императорам лучше знать!
— Но царь Фаргал, неужели он боится какого-нибудь ремесленника с ржавым мечом?
— Фаргал, может, и не боится. Но Фаргал — только царь! Здесь, во Дворце есть Зал Царей. Там они стоят, один за другим, как солдаты на плацу! Что для Империи — царь, когда ее законам тысячи лет!
— Ты много знаешь об этой стране! — с уважением произнес юноша.
— Да, много, — согласился Хар-Руд. — Но куда меньше, чем тот законник, что собирался тебя повесить! Хотя видишь: ты жив!
— Да, — подтвердил Кэр. — Потому что ты воин!
Помощник Управителя покачал головой:
— Потому что — золото! Ты спрашивал о решетках? А потом спросил: вооружена ли толпа. Почему?
— Зачем воину нападать на безоружных? Хотя… — он запнулся, — …тут ведь это — обычное дело?
— В самую точку! Да, многим из наших парней приятно было бы поковыряться мечами в жирных тушах ублюдков. Но — много чести! Решетки — это от зверей!
— Здесь что, охотятся?
— Охотятся. По-великондарски.
— Это как?
— Травят быков — волками, медведя — львами, львов — носорогом! А чаще всего всем этим зверьем — дичь, что на двух ногах да без перьев!
— Людей?
— Догадлив, сынок!
— Что ж, — рассудительно произнес Кэр. — Я тоже однажды леопарда убил. Рогатиной.
— А без рогатины?
— Шутишь?
— С чего взял?
— Ну, — юноша замялся, потом, вспомнив: — Нидир, из Беркутов, убил леопарда камнем! Но тот, правда, сильно его порвал!
— А я, — сказал Хар-Руд, — знаю человека, что голыми руками на этом самом месте прикончил взрослого льва! Правда, лев был горный, мелкий… Но из тебя, к примеру, вмиг выпустил бы внутренности!
— Кто же этот герой? — с уважением спросил Кэр. — Жив ли?
— Жив! Да ты его знаешь! — рассмеялся помощник Управителя. — Нынче он здесь правит! Царь Фаргал!
— И за сей подвиг его избрали царем? — уважение юноши к законам Карнагрии выросло втрое.
Хар-Руд расхохотался. Еще громче.
— Что я сказал смешного? — смутился юноша.
— За сей подвиг, как ты выразился, пойманного разбойника-эгерини из вонючей тюремной ямы перевели в келью, которую ныне занимаешь ты! Теперь понимаешь, сынок, насколько легче она досталась тебе?
— Все-таки он стал царем, — сказал Кэр. — Хотя… Мне он не понравился!
— Вот горе-то для Фаргала! Да, сынок, он стал царем. Но той кровью, что Фаргал пролил ради этого, можно наполнить небольшое озеро. Пойдем, парень! У тебя есть работа. И у меня — тоже. Хотя я бы с тобой поменялся!
— Да? — удивился юноша.
— А ты полагаешь, что проверять хозяйственные счета так весело?
— Хозяйственные счета? Что это?
— Вот видишь, сынок! Да, нам с тобой не махнуться. По крайней мере, пока ты не научишься считать!
Кэр фыркнул.
— Воин пишет острием меча! — изрек он.
— Дурак! Велю Босу гонять тебя, пока не упадешь! Глядишь, сил не останется, чтоб повторять чужие глупости!
— Это не глупости! — оскорбился Кэр. — Так говорят воины клана Мечей! Так говорит мой отец!
— А скажи, — хитро прищурился Хар-Руд, — твой клан платит дань императору Самери?
— Клан Мечей никому не платит! Хотя наши воины оказывают честь императору, сражаясь за него!
— Ага, — сказал помощник Управителя. — Я знавал кое-кого из самерийцев, не знаю уж, из твоего ли клана или нет, что «оказывают честь» царю Фаргалу, в рядах его наемников! Ладно, парень! Для своего возраста ты не так уж глуп! В пятнадцать лет я сам полагал, что довольно сильной и умелой руки, чтобы мир стал твоим!
— А разве — нет?
— В мире слишком много рук слабых и неумелых, чтобы твоя, сильная, значила слишком много. Иное дело, если к сильной руке — неслабая голова! Бос сделает твою руку умелой, это точно! А вот сумею ли я вложить что-нибудь в твои мозги раньше, чем их смешают с этим песком? — он кивнул в сторону Арены.