Бос не знал: хвалить ему парня или ругать.
— Если б это был меч, ты сломал бы клинок! — проворчал он.
— Но это не меч! — справедливо возразил Кэр.
— Повтори последнее движение!
— Какое?
— Переверни его в руке!
— А, это!
Юноша качнул мечом, эфес скользнул по тыльной стороне его ладони, и большой палец лег под головку рукояти.
— Сам сообразил или увидел?
Кэр рассмеялся.
— Наставник! Да ты раз двести заставлял меня делать так шестом!
— Так, да не так! А сделано хорошо. — Он нахмурился. — Преграды больше не рубить! Это «скорпион», а не двуручный «единорог»!
— Я в состоянии отличить дерево от железа! — заверил юноша. — Скажи, кто придумал эти устройства? — Он указал на дорожку.
— Кто придумал, известно одному Ашшуру. Когда-то тут тренировались Алые. Потом им соорудили кое-что получше и эту отдали нам, Потерявшим Жизнь.
— Я не прочь взглянуть на «кое-что получше».
— Для этого надо стать одним из Алых. Нам с тобой — заказано!
— Почему, наставник?
— Гвардию набирают только из чистокровных карнитов. Даже сам Фаргал не имеет права интересоваться тайнами их мастерства! Но ему — без надобности!
Бос засмеялся.
— Алые — серьезные воины! — со знанием дела согласился Кэр.
— Ты-то откуда знаешь? — Гладиатор бросил на подопечного острый взгляд.
— Они убили моего наставника, — объяснил юноша. — А мой наставник — из лучших бойцов клана Мечей. Это серьезно!
— Глядя на тебя — могу представить! — отозвался Бос.
— Правда, Алых было трое! — прибавил Кэр.
— Чтобы уложить меня, потребовалось бы не меньше двоих! — не без гордости сказал Бос. — А может, и двоих не хватило бы. Ладно, парень! Ты видел только пару ее трюков. — Он указал на «живую» дорожку. — А их здесь — восемнадцать. Так что… — Он набрал в грудь воздух: — Верхний! Делай!
— А! Благородный советник Шера! — проворчал Гронир, слегка шевельнувшись на ложе. — Чем обязан твоей милости?
Гагаран, неодобрительно приподняв бровь, окинул взглядом комнату. И поразился богатству убранства. Никакого вкуса (впрочем, чего ожидать от плебея?), но сколько здесь дорогих, очень дорогих вещиц!
Гагаран поднял позолоченную статуэтку храмовой танцовщицы… Какую позолоченную? Чистое золото, если судить по весу! А камешки, которыми выложен пояс фигурки, ее серьги, ожерелья… Все — чистейшей воды!
Шера вздохнул: недешево обойдется ему подкуп такого человека, как управляющий Гронир.
Гронир почерпнул пальцами единственной руки сладкую массу из чаши, ловко скатал пальцами шар и запихнул в рот.
— Так. Слушаю тебя… — пробормотал невнятно.
По подбородку Управителя потекла липкая сладкая слюна.
«Что же это я стою перед ним?» — спохватился Гагаран и поспешно прилег на свободное ложе.
Он ожидал, что хозяин предложит угощение или вино, но жирная жаба понятия не имела о том, как себя вести.
Гронир дожевал, присосался к бокалу с вином. Бокал изумительной красоты, фетский, весь словно составленный из прозрачных искрящихся драгоценных камней.
Гронир допил до дна, поставил, отрыгнул.
Гагаран не мог оторвать глаз от бокала. Такое чудо! А рядом — оплывшая рожа бывшего Алого.
«Свинья больше понимает в табитском жемчуге, чем эта жаба — в чудесах, которые награбил!» — не без зависти подумал Советник.
— Мне нужен один человек. Раб! — уточнил он.
— За чем же дело стало? — равнодушно отозвался Гронир и снова рыгнул.
— Этот человек — в твоем ведении! — заявил Шера.
— Ну и что с того?
— Он — ученик на Гладиаторском Дворе, — начиная сердиться, произнес Гагаран. — Имя его — Кэр, если не ошибаюсь.
— Что он натворил? — осведомился Управитель, слегка заинтересованный. — Имей в виду: мои гладиаторы подвластны лично царю! А судьей над ними он поставил меня!
— Он не совершал преступления, — сказал Советник. — Я хочу его купить!
— Невозможно купить царского раба! — немедленно отреагировал Гронир и отрыгнул в третий раз.
«Поменьше бы тебе жрать, жирная жаба, да побольше думать о том, что жрешь!» — с отвращением подумал Гагаран.
— Тогда — выкупить!
— Невозможно выкупить царского раба! — заявил Гронир и крякнул от удовольствия.
— Выходит, ничто не может освободить гладиатора? — с подвохом спросил Гагаран.
— Народ. Народ может его освободить! — сказал Гронир.
Сказал, как сплюнул.
— Но, — стараясь держать себя в руках, продолжал Советник, — за хорошие деньги можно купить для царя еще лучшего гладиатора. Даже двух!
— Все царские гладиаторы — лучшие! — Гронир смерил собеседника взглядом, прищурился. — А что ты называешь хорошими деньгами?
— Скажем… Десять золотых!
Шера удвоил сумму, которую собирался назвать.
— Что ж… — Управитель слепил еще один комок и отправил в рот. — Дешать шолотых — хорошие деньги…
Советник подумал: сейчас согласится. И пожалел, что не сказал «пять».
— Хорошие деньги… Для тебя! — и прижмурился от удовольствия. — Но не для царя Фаргала!
«Ах ты мерзкий безрукий вонючий сын подзаборной шлюхи!» — рассвирепел Шера.
Но лицом остался спокоен.
— А что же хорошие деньги для царя? — спросил будто невзначай.
«Жаль, что мы — одни! Не то подловил бы тебя на оскорблении личности Императора!»
— Для царя?.. — выдержал паузу, передразнивая Гагарана. — Ну, скажем… Сто золотых!
— Сто золотых?
У Советника дух перехватило от подобной наглости.
— Или благородный Шера полагает, что сто золотых — много?
— Да! То есть — нет!
Спохватившись, Гагаран сообразил, что речь идет совсем не о рабе. Теперь советник уже радовался, что беседа — без свидетелей.
— Но сто золотых — очень большие деньги!
— А кто спорит? — удивился Гронир. — Да. Большие.
Ум Гагарана бешено работал. Сто золотых. Целое состояние! С ума сойти! Но, с другой стороны: что такое для Шера — сто золотых? Тем дороже будет подарок, который он преподнесет своей Ирдик!
Гронир видел: аристократишка почти готов. И точно определил миг, когда губы Гагарана шевельнулись, чтобы сказать…
— Сто золотых — значительная сумма! — произнес он, прежде чем Советник успел вымолвить слово. — По-царски значительная сумма. За раба. Но… — упреждая реплику Гагарана. — Есть еще одна небольшая деталь, благородный господин Советник! Совсем небольшая деталь. Но очень важная!
«Ни медяка не прибавлю, ты, вонючка!» — с ожесточением подумал Гагаран.
— Какая же, Управитель Гронир?
— Закон, мой благородный господин Шера! — Гронир совершил выпачканными в розовой массе пальцами неопределенный жест. — Закон! Хотя, если вдуматься…
«То почему бы еще не подразнить эту расфуфыренную немочь?»
И тут Гагаран Шера со всей определенностью понял: не продаст. Жирная жаба! Не продаст! Ни за сто золотых, ни за тысячу! Только потому, что паршивый мальчишка действительно нужен советнику Шера!
Окаменев лицом, благородный Гагаран встал и вышел из комнаты. Молча. С достоинством. Как подобает отпрыску древнейшего рода Карнагрии.
И услышал за спиной громкое чавканье.
«Ничего, — подумал он, выходя из особняка Управителя и ставя ногу на колено охранника, чтобы сесть в седло. — Ничего! Обратимся к благородному Саконнину!»
Глава двадцать вторая
— Третья пара! — закричал глашатай. — Устул! Хвостатое копье! Щит!
Коренастый сокт выбежал на арену, потрясая оружием, к наконечнику которого был привязан длинный пучок выкрашенного в красный конского волоса.
Голову Устула покрывал глухой шлем, грудь защищала кираса с выступающим нагрудником. В левой руке — треугольный щит с вырезом наверху.
На коротких кривых ногах набедренники и наголенники из вороненой стали.
— Вчера добрый час глазел, как трудится наш паренек, — сказал Бос, обращаясь к Хар-Руду. — Все продумал!
— Вот хитрая тварь! — пробормотал эгерини.
— Эй-эй! — Бос ухмыльнулся. — Помощник Управителя не должен быть пристрастен? Сколько ты поставил на победу Змеи?
— Пошел ты! — Хар-Руд выглядел не на шутку озабоченным.
— Он сделает сокта! — подбодрил его Бос. — Будь уверен! В этом бесенке сидит настоящий боец!
— Надеюсь! — пробурчал Хар-Руд.
И на всякий случай сложил из пальцев левой руки отводящий знак.
— Змея! Меч! — закричал глашатай.
В среде зрителей, молчанием встретивших новое имя, возникло шумное оживление при появлении юноши.
— Удивлюсь, если кто поставит на него! — сказал Бос. — Ты озолотишься, Хар-Руд!
— Слушай, заткнись! — свирепо прорычал эгерини. — Ты посоветовал ему этот наряд потаскухи?
— Он выбрал сам! Но я не стал возражать!
— Сожри вас демоны!
На Кэре не было ничего, кроме черной юбки до колен и сапог. Даже шлема не было: только черная шелковая лента, удерживающая светлые волосы сына вождя.
Он остановился шагах в десяти от Устула, спокойно оглядел закованного в железо сокта.
Ударил барабан.
— Знаешь, как готовят жаркое из болотной лягушки? — Под шлемом голос Устула звучал глухо, как из бочки. — Я сдеру с тебя шкуру, а потом нарежу на куски! Выпотрошу тебя и заставлю собирать собственные кишки, разбросанные по песку! Я надену твою голову вот сюда! — Сокт махнул копьем. — И буду держать на солнце, пока не завоняет! Ты понял меня, шакалье дерьмо?
— Это все? — спросил сын вождя, на которого угрозы Устула произвели не слишком большое впечатление.
— Гиена тявкает, — сообщил он, — когда трусит. Я прикончу тебя одним ударом, Устул!
Сокт разразился потоком грязных ругательств. Его прервал второй удар барабана.
Противники разошлись. Сокт, наклонясь вперед, ждал сигнала. Кэр выглядел совершенно беспечным.
Снова грохнул барабан. Устул бросился вперед раньше, чем угас гром удара. Его копье прошло в половине ладони от загорелой груди самерийца. Тот, даже не успев выхватить меч, еле уклонился от широкого наконечника.
— Если кто сделал на него ставку, — заметил Бос, — сейчас волосы на жопе рвет от огорчения!