Он повел все еще покачивавшего головой Саймона с залитой дождем стены вниз, в гулкий, освещенный факелами проем лестницы, в защищенное на некоторое время от северных ветров тепло.
— Мы признаем твое участие в этих событиях, Таузер, — нетерпеливо сказал Джошуа. Принц, может быть, для того чтобы уберечься от всепроникающего холода, замотал горло плотным шерстяным шарфом. Кончик его тонкого носа покраснел.
— Я только, если можно так выразиться, подготавливаю почву, ваше высочество, — благодушно сказал Таузер. — Если бы у меня была кружечка вина, чтобы промочить горло, я сразу бы перешел к сути дела.
— Изгримнур, — простонал Джошуа, — будь добр, найди почтенному шуту что-нибудь выпить, а не то, боюсь, мы до самых Эйдонтид не дождемся конца этой истории.
Герцог Элвритсхолла подошел к кедровому шкафу, стоявшему возле стола Джошуа, и нашел там кувшин пирруинского красного вина.
— Вот, — сказал он, протягивая Таузеру наполненный кубок. Старик сделал глоток и широко улыбнулся.
Не вина он хочет, подумал риммер, а внимания. Эти времена тяжелы и для молодых, чья сила нам так нужна, что уж говорить о старом трюкаче, хозяин которого уже два года как умер.
Он смотрел на сморщенное лицо шута, и на мгновение ему показалось, что из-за завесы морщин проступает другое, детское лицо.
Боже, даруй мне быструю достойную смерть, взмолился Изгримнур, не допусти меня стать одним из этих старых дураков, которые, сидя по ночам у костра, рассказывают молодым, что в этом мире никогда уже не будет так хорошо, как прежде. И все-таки, думал герцог, возвращаясь к своему креслу и прислушиваясь к волчьему вою ветра за окном, все-таки на этот раз в этих рассказах может быть и есть доля истины. Может быть, мы и на самом деле видели лучшие времена. Может быть, впереди и вправду нет ничего, кроме проигранной битвы с наступающей тьмой.
— Видите ли, — говорил Таузер, — меч Камариса не сгинул в океане вместе с ним. Сир Камарис отдал его на сохранение своему оруженосцу Колмунду из Ростанби.
— Отдал свой меч? — удивленно спросил Джошуа. — Судя по тому, что я о нем слышал, это очень не похоже на Камариса са-Винитта.
— Ах, но вы ведь не знали его в тот, последний год. Да и как вы могли? Вы тогда только что появились на свет! — Таузер сделал еще глоток и задумчиво уставился в потолок. — Сир Камарис стал странным и даже жестоким после того, как умерла ваша мать, королева Эбека. Он был ее рыцарем, вы знаете, и готов был поклоняться даже каменным плитам, по которым она ступала, — как будто она Элисия, Матерь Божья. Мне всегда казалось, что он винил себя в ее смерти, словно он мог излечить ее болезнь силой оружия или частичкой своего сердца… несчастный безумец.
Заметив нетерпение Джошуа, Изгримнур наклонился вперед:
— Итак, он отдал звездный меч Торн своему оруженосцу?
— Да, да, — раздраженно ответил старик, недовольный тем, что его прерывают. — Когда Камарис пропал в море у острова Хача, Колмунд взял Торн себе. Он вернул земли своей семьи на Фростмарше и стал бароном довольно большой провинции. Торн был известен всем, и когда враги видели этот меч — а его нельзя было ни с чем спутать: черный, блестящий, с яркой серебряной рукояткой, красивое, страшное оружие — ужас поражал их и никто не смел обнажить клинка. Колмунду редко приходилось вынимать его из ножен.
— Так значит он пребывается в Ростанби? — возбужденно спросил из своего угла Бинабик. — Это два дня пути от места, где мы сейчас сиживаем.
— Нет, нет, нет! — рявкнул Таузер, передавая Изгримнуру кубок, чтобы тот налил еще вина. — Если ты наберешься терпения и немного подождешь, тролль, я расскажу вам все до конца.
Прежде чем Бинабик, принц или кто-нибудь другой успели ответить, Ярнауга, сидевший на корточках перед очагом, встал и склонился над маленьким шутом.
— Таузер, — сказал северянин, и голос его был тверд и холоден, как лед на соломенной крыше, — мы не можем ждать. С севера надвигается смертоносная тьма, холодная, роковая тень. Нам необходим этот меч, ты понимаешь? — он наклонился к самому лицу Таузера; клочковатые брови маленького человека тревожно взлетели вверх. — Мы должны найти Торн, потому что скоро сам Король Бурь будет стучаться в нашу дверь.
Таузер ошалело смотрел, как Ярнауга так же спокойно опускается на корточки у очага, выставляя острые костлявые колени.
Что ж, подумал Изгримнур, если мы хотели, чтобы эти новости кочевали по всему Наглимунду, то теперь мы этого добились. Однако похоже, что старик все-таки засунул репей под седло Таузеру.
Прошло несколько мгновение, и шут, наконец, оторвал взгляд от свирепых глаз северянина. Когда он повернулся к остальным, стало ясно, что старик больше не наслаждается своей неожиданной значительностью.
— Колмунд, — начал он. — Сир Колмунд слышал рассказы о великой сокровищнице дракона Игьярика высоко на вершинах Урмсхейма. Говорили, что там лежит величайшее сокровище мира.
— Только житель равнины может иметь желание искать горного дракона — да еще из-за золота, — с отвращением сказал Бинабик. — Мой народ большую давность уже живет возле Урмсхейма, но только в благодарность тому, что мы не ходим туда.
— Но, видите ли, — отозвался Таузер, — многие поколения считали дракона просто старой сказкой. Никто его не видел, никто не слышал ничего о нем, кроме рассказов путешественников, потерявших рассудок в снегах Урмсхейма. А у Колмунда был меч Торн, волшебный меч, и с ним он не боялся идти на поиски тайного сокровища волшебного дракона.
— Что за глупость! — сказал Джошуа. — Разве у него не было всего, чего только можно желать? Могущественное баронство? Меч героя? Почему он погнался за этим бредом сумасшедшего?
— Будь я проклят, Джошуа, — выругался Изгримнур. — А почему люди вообще что-то делают? Почему они повесили нашего Господа Узириса вверх ногами? Почему Элиас бросает в тюрьму родного брата и заключает договор с мерзкими демонами, когда он уже Верховный король всего Светлого Арда?
— Есть что-то в натуре смертных мужчин и женщин, что заставляет их мечтать о несбыточном, — сказал Ярнауга от очага. — Иногда то, чего они ищут, находится за пределами понимания.
Бинабик легко спрыгнул на пол.
— Слишком очень много разговариваний о том, на что никогда не хватит нашего понимания, — сказал он. — Наш вопрос все еще один и тот же: где меч? Где Торн?
— Он потерян где-то на севере, вот где, — сказал Таузер. — Я никогда не слышал, что сир Колмунд вернулся из путешествия. Говорили, правда, что он стал королем гюнов и до сих пор живет там, в ледяной крепости.
— Похоже, что к этой истории примешаны древние воспоминания об Инелуки, — задумчиво сказал Ярнауга.
— Колмунд дошел по крайней мере до монастыря Святого Скенди в Хетстеде, — неожиданно вмешался отец Стренгьярд. Он выходил и успел вернуться так быстро, что никто не заметил его недолгого отсутствия; на впалых щеках архивариуса играл легкий румянец удовольствия. — Слова Таузера вызвали одно воспоминание. Мне казалось, что в архиве были некоторые монастырские книги ордена Скенди, уцелевшие во время пожара времен войны на Фростмарше. Вот приходно-расходная книга на год основания 1131. Видите, здесь перечислено снаряжение экспедиции Колмунда. — Он гордо передал книгу принцу. Джошуа поднес ее ближе к свету.
— Сушеное мясо и фрукты, — с трудом прочитал он, силясь разобрать выцветшие строки, — шерстяные плащи, две лошади, — он поднял глаза. — Здесь говорится об отряде из «дюжины и одного» — тринадцати, — он передал книгу Бинабику. Тролль примостился рядом с Ярнаугой и углубился в чтение.
— Значит, с ними случилось несчастье, — сказал Таузер, снова наполняя свой кубок. — Я слышал, что когда они вышли из Ростанби, их было более двух дюжин отборных бойцов.
Изгримнур наблюдал за троллем. Он, конечно, умен, думал герцог, хотя я все равно не доверяю этому племени. И почему он имеет такое влияние на этого мальчика? Не уверен, что мне это нравится, хотя истории, которые они оба рассказывают, видимо, по большей части правда.
— Ну и что в этом толку? — спросил он вслух. — Если меч потерян, так тут уж ничего не сделаешь. Нам бы лучше подумать об обороне.
— Герцог Изгримнур, — сказал Бинабик, — вы не имеете понимания: у нас нет выбора. Если Король Бурь действительно наш общий враг — с чем, я думаю, мы все с несомненностью согласились, то вся наша надежда — это владение тремя мечами. Два находятся в недоступности. Остается только Торн, и мы имеем должность найти его, если только нахождение возможно.
— Не надо меня учить, маленький человек, — зарычал Изгримнур, но Джошуа устало махнул рукой, чтобы прекратить разгорающийся спор.
— Теперь потише, — сказал принц. — Пожалуйста, дайте мне подумать. У меня голова трещит от всех этих безумных идей, наваленных одна на другую. Мне нужно немного тишины.
Стренгьярд, Ярнауга и Бинабик изучали монастырскую книгу и манускрипт Моргенса, переговариваясь шепотом, Таузер потягивал свое вино; Изгримнур тоже налил себе кубок и угрюмо прихлебывал из него. Джошуа сидел неподвижно, глядя в огонь. Усталое лицо принца выглядело, как натянутый на кость пересохший пергамент, герцог Элвритсхолла с трудом мог смотреть на него.
Его отец выглядел ничуть не хуже в последние дни перед смертью, размышлял Изгримнур. Хватит ли у него сил выдержать осаду, которая, по всей видимости, скоро начнется? Хватит ли у него сил выжить самому? Он всегда был ученым, беспокойным человеком… хотя, честно говоря, с мечом и щитом он тоже молодец. Не раздумывая, герцог встал, подошел к Джошуа и положил медвежью лапу ему на плечо.
Принц поднял глаза.
— Ты сможешь выделить мне хорошего человека, старина? У тебя есть кто-нибудь, кому знакомы северо-восточные земли?
Изгримнур задумался:
— У меня есть два или три таких человека. Фрекке, пожалуй, слишком стар для такого путешествия, о каком ты думаешь; Айнскалдир не уйдет от меня, пока я не выкину его из ворот Наглимунда на острие пики. К тому же, его свирепость понадобится нам и здесь, когда битва станет горячей и кровавой. Он как барсук — дерется лучше всего, когда загнан в нору, — герцог помолчал. — А вот пожалуй Слудига я могу тебе дать. Он молод и здоров, а кроме того очень неглуп. Да, Слудиг — это тот, кто тебе нужен.