– Да, девочка, в чем дело? – спросила она.
Саймон повернулся и увидел, что в нескольких футах от него стоит знакомая служанка с вьющимися волосами – Хепзиба.
– Рейчел прислала меня за Саймоном, госпожа, – ответила она, не слишком старательно сделав реверанс. – Он нужен ей, чтобы достать что-то с высокой полки.
– Ну, милая, тебе не следует спрашивать меня. Он просто стоит здесь и глазеет, как я пеку хлеб, и совсем не помогает. – Джудит небрежно махнула на Саймона. Он ничего не заметил, так как восхищенно разглядывал накрахмаленный фартук Хепзибы и ее волнистые волосы, которые не могла удержать шапочка. – Да простит меня Элизия, мальчик, тебе пора уходить. – Джудит наклонилась и подтолкнула его длинной ручкой ложки.
Хепзиба уже повернулась и подошла к двери. Когда Саймон вскочил, чтобы последовать за ней, хозяйка кухни положила теплую руку ему на плечо.
– Возьми, – сказала она, оторвав кусок хлеба. – Кажется, я его испортила – проверь, готов ли он. – Она протянула ему ломоть теплого хлеба, изогнутого, как веревка, и пахнущего сахаром.
– Спасибо! – сказал Саймон, отрывая кусок от ломтя и засовывая в рот. – Вкусно!
– Конечно, вкусно! – крикнула Джудит ему вслед. – Если ты расскажешь Рейчел, я сдеру с тебя шкуру!
Но к тому моменту, когда она закончила говорить, Саймона уже не было в дверном проеме.
Ему потребовалось всего несколько шагов, чтобы догнать Хепзибу, которая не слишком спешила.
«Может, она меня ждала?» – подумал он, чувствуя волнение, но потом решил, что любой не стал бы спешить, вырвавшись из когтей Рейчел.
– А ты хочешь… немного хлеба? – спросил он, слегка задыхаясь.
Служанка взяла кусочек сладкого хлеба, понюхала его и отправила в рот.
– О, какой вкусный, – сказала она, наградив Саймона ослепительной улыбкой. – Дашь еще кусочек?
Он снова с ней поделился.
Они вышли во двор. Хепзиба скрестила руки на груди, словно хотела себя обнять.
– Как же холодно, – сказала она.
На самом деле было тепло – даже жарко, если учесть, что стоял декандер, – но, когда Хепзиба произнесла эти слова, Саймон не сомневался, что подул ветер.
– Да, пожалуй, ты права, стало холодно, – сказал он и смолк.
Когда они зашли за угол внутренней цитадели, где находились королевские покои, Хепзиба указала на маленькое окошко, находившееся под верхней башней.
– Посмотри вон туда, – сказала она. – Вчера я видела, как там стояла принцесса и причесывала волосы… ты знаешь, что они у нее чудесные?
Саймон смутно вспомнил, как солнечные лучи отражались от золота волос принцессы, но не позволил себе отвлечься.
– О, я думаю, у тебя волосы гораздо лучше, – сказал он и отвернулся, чтобы взглянуть на сторожевые башни на стене Среднего двора, чувствуя, как предательски порозовели щеки.
– Ты правда так считаешь? – рассмеялась Хепзиба. – У меня они ужасно путаются. У принцессы Мириамель есть специальные леди, которые расчесывают ей волосы. Сарра – ты ведь ее знаешь, она такая светленькая? – знакома с одной из них. Сарра говорит, леди рассказала ей, что принцесса очень грустит, она хочет вернуться в Мермунд, где прошло ее детство.
Саймон с большим интересом смотрел на шею Хепзибы, которую частично скрывали пряди вьющихся каштановых волос, выбившихся из-под чепца.
– Хм-м-м, – промычал он.
– А хочешь узнать кое-что еще? – спросила Хепзиба, отворачиваясь от башни. – На что ты смотришь? – взвизгнула она, но в ее глазах он увидел смех. – Прекрати, я же сказала тебе, что у меня волосы как солома. Хочешь узнать еще кое-что про принцессу?
– Что?
– Ее отец хочет, чтобы она вышла замуж за графа Фенгболда, но принцесса отказывается. Король очень на нее сердится, а Фенгболд грозит покинуть двор и вернуться в Фальшир – впрочем, никто не понимает, почему у него возникло такое желание. Лофсану говорит, что Фенгболд никуда не уедет, ведь в его графстве ни у кого нет денег, чтобы по достоинству оценить его лошадей, одежду и все остальное.
– А кто такой Лофсану? – поинтересовался Саймон.
– О, – Хепзиба приняла неприступный вид, – мой знакомый солдат, служит в войске графа Брейагара. Лофсану очень красивый.
Остатки сладкого эйдонитского хлеба превратились в пепел во рту у Саймона.
– Солдат? – тихо сказал он. – Он… твой родственник?
Хепзиба захихикала, и Саймон обнаружил, что эти звуки начали его раздражать.
– Родственник? О милосердный Риап, нет, я бы так не сказала! Он постоянно за мной увивается! – Она снова захихикала, и Саймону это понравилось еще меньше. – Может быть, ты его видел, – продолжала она, – он стражник из восточной казармы. Широкие плечи и борода? – И она нарисовала рукой мужчину, в тени которого в жаркий летний день могли бы с удобствами устроиться сразу два Саймона.
Чувства Саймона пришли в противоречие с более разумной частью его существа.
– Солдаты глупые, – проворчал он.
– Вовсе нет! – заявила Хепзиба. – Тебе лучше забрать обратно свои слова! Лофсану хороший человек! Когда-нибудь он на мне женится!
– Ну тогда из вас получится хорошая пара, – проворчал Саймон, но тут же ощутил укол совести. – Надеюсь, ты будешь счастлива, – закончил он, рассчитывая, что Хепзиба не догадается о причине его раздражения.
– Ну так и будет, – смягчилась Хепзиба и посмотрела на пару часовых, которые, положив на плечи длинные пики, шагали по крепостной стене у них над головами. – Однажды Лофсану станет сержантом, и у нас будет собственный дом в Эрчестере. Мы будем счастливы… насколько возможно. Счастливее, чем бедная принцесса.
Саймон состроил гримасу, поднял камень и швырнул его в крепостную стену.
Доктор Моргенес расхаживал по бастиону и, посмотрев вниз, увидел Саймона и одну из молодых служанок, шедших вдоль стены. Легкий ветерок стащил с его головы капюшон, когда пара прошла мимо. Он улыбнулся и мысленно пожелал Саймону удачи – у него возникло ощущение, что она ему не помешает. Порой он бывал неловким и угрюмым и казался скорее ребенком, чем мужчиной, но природа наградила его неплохим ростом, а со временем он станет еще выше. Саймону вот-вот предстояло пересечь границу взрослости, и даже доктор, о возрасте которого никто в замке не догадывался, помнил, какие чувства испытывал во времена своей юности.
Внезапно Моргенес услышал у себя за спиной шелест крыльев; он повернулся, но не слишком быстро, словно это его ничуть не удивило. Всякий, кто посмотрел бы на него, увидел бы машущую крыльями серую тень, зависшую над ним на несколько биений сердца, а потом исчезнувшую в просторных складках его серого рукава.
Руки доктора еще мгновение назад были пустыми, но теперь в них появился маленький свиток тонкого пергамента, перевязанного узкой голубой лентой. Держа одной рукой, Моргенес аккуратно, одним пальцем, его развернул. Письмо было написано на южном языке Наббана и Церкви, но буквы – строгими рунами риммеров.
Морген…
Огни на Стормспайке зажжены. Из Тунголдира я уже девять дней вижу их дым, а пламя – восемь ночей. Белые Лисы снова проснулись и в темноте пугают детей. Я также отправил крылатые слова нашему маленькому другу, но сомневаюсь, что они застанут его врасплох. Кто-то стучит в опасные двери.
Ярнауга.
Рядом с подписью автор письма грубо нарисовал перо в круге.
– Странная погода, не так ли? – послышался сухой голос. – Но прогуляться по крепостным стенам так приятно.
Доктор повернулся, смяв пергамент в руке. У него за плечом стоял улыбавшийся Прайрат.
– Сегодня в воздухе полно птиц, – продолжал священник. – Вы изучаете птиц, доктор? Вы хорошо знаете их привычки?
– Да, мне кое-что о них известно, – негромко ответил Моргенес, слегка прищурив голубые глаза.
– Я и сам подумывал о том, чтобы заняться изучением их повадок, – кивнул Прайрат. – Вы же знаете, их совсем не трудно поймать… и они хранят множество секретов, которые могут оказаться интересными для пытливого ума. – Прайрат вздохнул и потер гладкий подбородок. – Просто еще одно занятие, о котором стоит подумать, но у меня совсем нет свободного времени. Доброго дня, доктор. Наслаждайтесь прогулкой. – И он зашагал прочь вдоль крепостной стены, стуча сапогами по камню.
После ухода священника Моргенес долго стоял, глядя в серо-голубое северное небо.
Глава 8Воздух горький и сладкий
Шел конец месяца джоневера. Дождя так и не было. Солнце уже клонилось к западным стенам, насекомые болтали в высокой сухой траве, а Саймон и Джеремия, ученик свечника, сидели спина к спине и тяжело дышали.
– Нам пора. – Саймон с трудом поднялся на ноги. – Давай попробуем еще разок.
Джеремия, лишившийся опоры, повалился на спину и остался лежать на жесткой траве, точно перевернутая черепаха.
– Ты можешь продолжать, – задыхаясь, ответил Джеремия. – Я никогда не стану солдатом.
– Конечно станешь, – возразил Саймон, которому не понравились слова приятеля. – Мы оба станем. В прошлый раз у тебя получалось гораздо лучше. Ну, вставай.
Джеремия со стоном поднялся на ноги, выпрямился и неохотно взял бочарную клепку, которую ему протянул Саймон.
– Пойдем уже обратно, Саймон. У меня все тело болит.
– Ты слишком много думаешь, – ответил Саймон и поднял свою клепку. – Ну, начнем!
Шест ударил по шесту.
– Ой! – завопил Саймон.
– Хо, хо! – фыркнул Джеремия, который заметно воодушевился. – Смертельный удар!
Обмен ударами возобновился.
Не только неудачный флирт с Хепзибой вновь пробудил интерес Саймона к военной славе. До того как Элиас взошел на трон, Саймон не сомневался, что его истинным желанием, за исполнение которого он отдал бы все, было стать учеником Моргенеса и узнать тайны непонятного волшебного мира доктора. Но теперь, когда это осуществилось и он заменил усердного Инча в качестве помощника доктора, его энтузиазм заметно поутих. У него появилось слишком много работы, к тому же Моргенес оказался строгим наставником. И удалось ли Саймону научиться хотя бы какой-то магии? Нет, не удалось. Часы чтения и письма сменялись бесконечной уборкой в темных покоях доктора, а великие деяния на полях сражений и восхищенные взоры молодых женщин стали выглядеть еще привлекательнее.