?…
После полудюжины биений сердца черные сапоги повернулись и двинулись обратно вдоль прохода. И почти сразу Саймон услышал, как скрипят ступеньки лестницы. Он продолжал сидеть совершенно неподвижно, его дыхание оставалось поверхностным, все чувства были напряжены. Холодный пот заливал глаза, но он не стал поднимать руку, чтобы его стереть – во всяком случае, пока.
Наконец, когда прошло много минут и скрип лестницы давно смолк, Саймон вылез из-за мешков, с трудом удерживаясь на слабых, дрожавших ногах. Слава Усирису и да будет благословенна маленькая серая кошка! Но что теперь делать? Саймон слышал, как закрылся верхний люк, и тяжелые шаги направились к двери, но из этого еще не следовало, что Прайрат ушел достаточно далеко. Даже приподнять тяжелую дверь и выглянуть наружу будет большим риском; если священник все еще рядом, он почти наверняка его услышит. Как же отсюда выбраться?
Саймон понимал, что сейчас должен просто оставаться на месте, в темноте, и ждать. Даже если алхимик находится в верхнем помещении, рано или поздно он закончит свои дела и уйдет. Этот план выглядел самым безопасным – но природа Саймона ему противилась. Одно дело бояться – а Прайрат пугал его до безумия, и совсем другое – просидеть весь вечер взаперти в темной кладовой и в результате получить неизбежное наказание, в то время как священник почти наверняка уже возвращается в свое логово в Башне Хьелдина.
«К тому же я не думаю, что он действительно мог заставить меня выйти… или все же мог? Тем не менее я до смерти испугался…»
Саймон вспоминал о щенке со сломанной спиной. К горлу подкатила тошнота, и ему пришлось некоторое время делать глубокие вдохи, чтобы с ней справиться.
А кошка, которая помешала Прайрату его поймать – поймать. Саймон не мог забыть черную бездну глаз Прайрата: они не были фантазией, рожденной страхом. И куда исчезла кошка? Если она просто спрыгнула на нижний этаж, тогда она оказалась в ловушке, из которой никогда не выберется без помощи Саймона. У него появился долг чести.
Он начал медленно двигаться вперед и почти сразу увидел свет, идущий из дверного проема в полу. Неужели там горит факел? Или имеется другой выход в один из нижних внутренних дворов?
Несколько мгновений Саймон прислушивался у открытого люка, чтобы убедиться, что его больше не ждут сюрпризы, потом осторожно шагнул на лестницу и начал спускаться. Порыв холодного воздуха дернул его за тунику, руки Саймона покрылись гусиной кожей, но он прикусил нижнюю губу и после коротких колебаний двинулся дальше.
Вместо того чтобы остановиться на следующей лестничной площадке, Саймон еще некоторое время продолжал спускаться. Сначала свет шел только снизу, словно он двигался вдоль бутылочного горлышка. Наконец освещение стало более общим, и вскоре на пути Саймона появилось препятствие. Он коснулся ногой дерева с одной стороны лестницы и понял, что добрался до пола. Когда Саймон на него ступил, он обнаружил, что здесь лестница заканчивается. Единственным источником света в помещении – теперь, когда верхний люк был закрыт, – оказался странный сияющий прямоугольник на дальней стене, туманная дверь, нарисованная прерывистыми желтыми линиями.
Саймон суеверно сотворил знак Дерева и, оглядевшись по сторонам, обнаружил лишь сломанный стол с мишенью и другими предметами, предназначенными для рыцарских поединков. И, хотя длинные тени оставляли углы комнаты темными, он не сумел найти здесь ничего, что могло заинтересовать такого человека, как Прайрат, и направился к свету, выставив перед собой руки и глядя на ладони, окрасившиеся янтарем. Внезапно яркий прямоугольник вспыхнул, быстро потускнел, и все вокруг накрыл саван абсолютного мрака.
Саймон оказался один в темноте. Никаких звуков, если не считать крови, шумевшей у него в ушах, точно океанский прибой. Он осторожно шагнул вперед, и шорох его башмака, коснувшегося пола, на миг заполнил пустоту. Он сделал еще шаг, потом другой, вытянутые пальцы коснулись холодного камня… и чего-то еще: диковинных, слабеющих теплых линий. Саймон опустился на колени возле стены.
«Теперь я знаю, каково это – оказаться на дне колодца, остается надеяться, что никто не станет кидать вниз камни».
Пока Саймон сидел и размышлял, что делать дальше, он услышал слабый шорох, что-то ударило его в грудь, и он удивленно вскрикнул. Прикосновение тут же исчезло, но вернулось через мгновение. Что-то тихонько дергало его за тунику… и мурлыкало.
– Кошка! – прошептал Саймон.
«А тебе известно, что ты меня спасла? – Саймон погладил невидимое существо. – Ну, успокойся. В темноте мне трудно определить, где у тебя голова, а где хвост, когда ты постоянно вертишься. Да, все так, ты меня спасла, и я вытащу тебя из дыры, в которую ты забралась».
– Конечно, я и сам забрался в ту же самую дыру, – вслух сказал Саймон, поднял с пола пушистое существо и посадил на колени, кошка замурлыкала громче и прижалась к его теплому животу.
– Я знаю, чем была та сияющая штука, – прошептал он. – Дверь. Волшебная дверь.
Однако волшебная дверь принадлежала Прайрату, и Моргенес сдерет с него шкуру, если он попытается к ней хотя бы подойти, но Саймона охватило упрямое негодование: в конце концов, это и его замок, а кладовые не принадлежат одному лишь священнику-выскочке, пусть и очень страшному. В любом случае, если он поднимется вверх по лестнице и Прайрат все еще там… ну даже вернувшаяся к Саймону гордость не позволила ему себя обманывать – он прекрасно понимал, что произойдет в таком случае. Значит, ему оставалось либо сидеть весь вечер в кромешной темноте колодца, либо…
Саймон приложил ладонь к стене и принялся водить пальцами по холодному камню, пока не нащупал теплые полосы и довольно быстро убедился, что они примерно совпадают с прямоугольником, который он видел. Прижав обе руки по центру прямоугольника, Саймон сильно надавил, но встретил сопротивление сухой каменной кладки. Тогда он стал давить изо всех сил, и кошка тревожно зашевелилась у него под рубашкой. И вновь ничего не произошло. А когда, задыхаясь, наклонился вперед, почувствовал, как тепло уходит из камней. И тут он представил Прайрата, который, точно паук, поджидал его наверху, в темноте, с улыбкой на худом лице – и сердце Саймона снова забилось быстрее.
– О Элизия, Матерь Божья, открой! – беспомощно пробормотал он, и от страха его ладони стали влажными от пота. – Открой!
Внезапно камень стал теплым, потом горячим, заставив Саймона отшатнуться. На стене перед ним появилась тонкая золотая линия, которая потекла вниз и по горизонтали, словно струя расплавленного металла, пока оба конца не опустились, но в следующее мгновение они устремились навстречу друг другу. Появилась мерцающая дверь, и Саймону осталось лишь ее коснуться, чтобы линия стала еще ярче, тут же появились настоящие трещины вдоль ее границ. Саймон осторожно приложил руку к одному краю и толкнул, дверь распахнулась наружу, и в комнату хлынул свет.
У Саймона ушло несколько мгновений на то, чтобы глаза приспособились к яркому потоку света. За дверью начинался вырубленный в толще скалы замка каменный коридор, который тут же сворачивал за угол. Снаружи рядом с дверью в специальном держателе горел факел; это его свет ослепил Саймона. Он выпрямился, чувствуя приятное тепло и тяжесть внутри рубашки.
Оставил бы Прайрат факел горящим, если бы не планировал вернуться? И куда ведет странный проход? Саймон вспомнил, как Моргенес рассказывал ему о древних развалинах ситхи под замком. Эта каменная кладка была старой, но грубой и неаккуратной, совсем не похожей на изящную простоту Башни Зеленого Ангела. Саймон решил, что быстро проверит коридор и, если он никуда не ведет, ему придется вернуться и подняться по лестнице.
Грубые каменные стены туннеля были влажными, а когда Саймон зашагал по коридору, до него донесся звук глухих ударов.
«Должно быть, я ниже уровня Кинслага. Вот почему камни и даже воздух здесь такие влажные», – решил он.
И, словно подтверждая его мысль, вода проникла внутрь сквозь швы его башмаков.
Коридор снова свернул, продолжая опускаться вниз. Свет факела на входе постепенно становился все слабее, пока не появился новый источник. Когда Саймон свернул в последний раз, он оказался на горизонтальном участке, который заканчивался стеной из отвесного гранита. Там мерцал еще один факел.
Слева на стене вырисовывались две темных дыры; а в конце, сразу за ними, Саймон заметил нечто похожее еще на одну дверь вровень с концом коридора. Вода здесь доходила почти до верхнего края его башмаков.
В первых двух помещениях прежде что-то было – скорее всего, камеры для узников, – но теперь разбитые двери лениво свисали с петель, а мерцавший свет факела показал, что внутри пусто и пропитано влажным запахом разложения. Саймон быстро прошел мимо и остановился перед дверью в конце коридора. Сидевшая под рубашкой кошка осторожно тронула его когтями, когда он в неверном свете принялся изучать тяжелые деревянные доски двери. Что может находиться за ними? Еще одна гниющая камера или коридор, ведущий дальше сквозь скалу, о которую беспрестанно бьется море. Или тайная сокровищница Прайрата, укрытая от любопытных глаз… ну от большинства любопытных глаз…
Посреди двери имелась металлическая пластина, но Саймон не мог понять, задвижка это или скрытый глазок. Когда он попытался ее сдвинуть, ржавый металл не подчинился, а на пальцах у него остались рыжие хлопья. Саймон немного походил вокруг и увидел обломок петель, лежавший рядом с взломанным дверным проемом слева, поднял его и стал нажимать на пластину, пока она с неохотным скрипом не сдвинулась в сторону на заржавевших и засохших петлях. Саймон быстро оглядел коридор, прислушался, не слышно ли приближающихся шагов, потом наклонился и приник глазом к открывшемуся глазку в двери.
К своему величайшему удивлению, он обнаружил связку стеблей тростника, горевших на месте настенного факела, но безрассудные предположения и ужасные мысли о том, что за дверью находится тайная сокровищница Прайрата, сразу исчезли, как только он увидел мокрый пол, покрытый соломой, и голые стены. Однако в конце комнаты, у дальней стены,