ороне ряд дырочек.
– Это… флейта?
– Флейта, да. Хороший ужин должна сопровождать музыка, согласен? – Бинабик отложил инструмент в сторону и кончиком ножа несколько раз потыкал в мешочек. Тот развернулся, и Саймон увидел спрессованный комок чесаной шерсти и еще одну тонкую трубку размером не больше пальца.
– Чем дальше, тем меньше, верно?
Тролль открутил крышечку и показал Саймону ее содержимое – плотно уложенный набор крошечных костяных или сделанных из зубов какого-то животного иголок. Саймон протянул руку, собираясь потрогать одну из них, но Бинабик быстро убрал трубку.
– Пожалуйста, нет, – сказал он. – Только смотри. – Он вытащил одну иголочку большим и согнутым указательным пальцами, поднял так, чтобы на нее упал умирающий свет дня, и Саймон увидел, что острый кончик смазан чем-то черным и липким.
– Яд? – выдохнул он, и Бинабик с серьезным видом кивнул, но в глазах у него Саймон заметил намек на возбуждение.
– Разумеется, – подтвердил Бинабик. – Однако он не на всех дротиках. Для того чтобы убить маленькую птицу, он не нужен, кроме того, оказывает неприятное воздействие на мясо, но остановить медведя или другое крупное и разозленное животное обычным крошечным дротиком невозможно.
Он убрал смазанную ядом иголочку на место и вынул другую, чистую.
– Ты убил медведя этой штукой? – спросил Саймон с восхищением.
– Да, я это сделал, но мудрый тролль никогда не будет болтаться рядом с медведем, дожидаясь, когда тот поймет, что умер. Понимаешь ли, яд действует не мгновенно. Очень большие они животные.
Пока Бинабик говорил, он оторвал и расправил острием ножа кусочек грубой шерсти, его пальцы работали быстро и уверенно, так же, как у горничной Сарры с верхних этажей, когда она чинила одежду. Но прежде чем уютное, домашнее воспоминание призвало целую компанию своих друзей, внимание Саймона снова привлек Бинабик, который принялся наматывать нити на основание дротика, накладывая их друг на друга, пока конец не превратился в мягкий шерстяной шарик. Закончив, он убрал дротик в посох. Остальные иголки Бинабик завернул в мешочек, где они хранились, засунул его за пояс и протянул Саймону остатки разобранного посоха.
– Будь добр, понеси его немного, – сказал он. – Я не вижу здесь много птиц, хотя они довольно часто появляются неожиданно, чтобы полакомиться насекомыми. Это возможно, что нам придется смириться с белкой – только не подумай, будто они невкусные, – поспешно добавил Бинабик, когда они перебрались через поваленное дерево. – Но охота на маленьких птиц требует деликатности и опыта. Думаю, меня так невероятно трогает то, как они летают, а еще – как быстро останавливаются их крошечные сердечки.
Позже, весенним вечером, наполненным шепотом листьев, когда Саймон и маленький тролль отдыхали у костра, наслаждаясь ужином – им удалось поймать двух голубей и жирную белку, – Саймон задумался над словами Бинабика, размышляя над охватившими его странными чувствами – он почти не понимал тролля, и все равно тот ему очень нравился. И как мог Бинабик испытывать нежность к существу, которое собирался убить?
«Я точно не чувствовал ничего подобного к тому мерзкому леснику, – подумал он. – Скорее всего, он убил бы меня так же быстро, как плененного им ситхи».
Но так ли это? Зарубил бы он его своим топором? Возможно, и нет: ведь он считал, что ситхи демон. А еще он повернулся к Саймону спиной, чего не стал бы делать, если бы его опасался.
«Интересно, была ли у него жена? – неожиданно подумал Саймон. – И дети? Но ведь он был плохим, злым человеком. Однако и у плохих людей бывают дети – например, у короля Элиаса есть дочь. Стала бы она горевать, если бы кто-то убил ее отца? Я – точно нет. И я совсем не переживаю, что тот лесник умер, – но я бы посочувствовал его родным, если бы они нашли его тело, брошенное в лесу. Надеюсь, он жил без семьи, в полном одиночестве в лесу… да, в лесу…»
Саймон вздрогнул и резко выпрямился, охваченный страхом. Он чуть было не уснул, одинокий и беззащитный… нет, с ним Бинабик, который сидел спиной к берегу и что-то мурлыкал себе под нос. Неожиданно Саймон почувствовал невероятную благодарность за то, что маленький тролль рядом.
– Спасибо тебе… за ужин, Бинабик.
Тролль повернулся и взглянул на него, и уголки его губ тронула мимолетная улыбка.
– Я был счастлив тебя накормить. Итак, ты видел, на что способны духовые трубки южан, может, захочешь научиться ими пользоваться?
– Конечно!
– Очень хорошо. Завтра я тебе покажу, возможно, тогда ты сможешь добывать нам ужин?
– Как долго… – Саймон подобрал с земли ветку и принялся ворошить угли в костре. – Сколько еще мы будем путешествовать вместе?
Тролль закрыл глаза, откинулся назад и запустил руку в густые черные волосы.
– Думаю, некоторое время будем, по крайней мере. Ты ведь направляешься в Наглимунд, правильно? Ну я уверен, что большую часть пути я пройду вместе с тобой. Как ты считаешь, это честно?
– Да!.. М-м-м, да. – Саймон почувствовал себя намного лучше, тоже откинулся назад и пошевелил голыми пальцами ног около углей.
– Однако, – сказал Бинабик, – я по-прежнему не понимаю, почему ты хочешь туда попасть. Я слышал разговоры, что гарнизон крепости Наглимунд готовится к войне. А еще до меня доходили слухи, что Джошуа-принц – о чьем исчезновении знают даже в самых отдаленных местах, в которых я побывал, – возможно, там скрывается и готовится выступить против своего брата-короля. Разве ты не знал всего этого? И зачем, если мне позволено будет спросить, ты туда идешь?
Ощущение покоя и мира, которое наполняло Саймона, мгновенно испарилось. «Бинабик маленький, – выругал он себя, – но не глупец!» Он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем ответить.
– Я почти ничего про это не знаю, Бинабик. Мои родители умерли, и… у меня в Наглимунде есть друг, он арфист.
«Относительная правда, но убедительная ли?»
– Хм-м-м. – Бинабик так и не открыл глаз. – Наверное, есть места и получше, куда можно направиться, по сравнению с крепостью, готовящейся к осаде. И все же ты показал смелость, когда пустился в путь в одиночку. «Храбрые и глупые живут в одной пещере» – так говорят у нас. Возможно, если место, куда ты идешь, перестанет казаться тебе привлекательным, ты мог бы поселиться с кануками? Представляешь, каким невероятно высоким троллем ты будешь?
Бинабик рассмеялся, точнее, глупо захихикал голоском тоненьким, как у бранящейся белки. Саймон, который был ужасно напряжен и нервничал, не выдержал и тоже расхохотался.
Огонь прогорел до тускло сиявших угольков, и лес вокруг превратился в бесконечное, непроглядное скопление мрака. Саймон поплотнее закутался в плащ, Бинабик рассеянно водил пальцами по дырочкам флейты, глядя в бархатную заплатку неба, которая проглядывала сквозь деревья.
– Смотри! – вдруг сказал он, показывая флейтой куда-то в ночь. – Видишь?
Саймон придвинул голову к голове тролля, но не увидел на небе ничего, кроме редкой процессии звезд.
– Я ничего не вижу.
– Разве ты не видишь Сеть?
– Какую такую сеть?
Бинабик наградил его странным взглядом.
– Вас что, ничему не учат в вашем квадратном замке? Сеть Мезумииру.
– А это кто?
– Ох-хо-хо! – Бинабик откинул голову назад. – Звезды. Те, что сияют сейчас у тебя над головой, это и есть Сеть Мезумииру. Говорят, она раскидывает ее, чтобы поймать мужа Исики, который сбежал. Мы, кануки, называем ее Седда, Темная Мать.
Саймон посмотрел на тусклые точки на небе; казалось, будто толстая черная завеса, отделявшая Светлый Ард от мира, где царит свет, стала совсем тонкой. Прищурившись, он увидел, что звезды расположены в форме веера.
– Они такие бледные.
– Ты прав, небо затянуто облаками. Говорят, что Мезумииру нравится, когда оно такое, иначе яркое сияние драгоценных камней, из которых сделана ее сеть, предупредит Исики о погоне. Впрочем, ночи часто бывают не слишком ясными, а она его так и не поймала…
Саймон прищурился:
– Мезза… Мезо…
– Мезумииру. Мезумииру, Лунная Женщина.
– Но ты сказал, что твой народ называет ее… Седда?
– Верно. Она мать всего на свете, так верят кануки.
Саймон на мгновение задумался.
– Тогда почему вы зовете ее… – Он показал на звезды. – «Сеть Мезумииру»? Почему не «Сеть Седды»?
Бинабик улыбнулся и приподнял одну бровь.
– Хороший вопрос. На самом деле мой народ как раз так и называет эти звезды… точнее, мы говорим: «Одеяло Седды». Но я много странствую и узнаю другие прозвания, в конце концов, ведь ситхи пришли сюда первыми и давным-давно дали имена звездам.
Тролль несколько мгновений смотрел вместе с Саймоном на черную крышу мира.
– Я знаю, – неожиданно воскликнул он. – Я буду петь тебе песню Седды… или небольшую ее часть. На самом деле это очень, очень длинная песня. Мне начать пение?
– Да! – Саймон еще сильнее закутался в плащ. – Спой, пожалуйста!
Кантака, которая тихонько посапывала, положив голову на ноги тролля, вдруг проснулась, глухо зарычала и принялась оглядываться по сторонам. Бинабик тоже стал вертеться на своем месте и, прищурившись, всматриваться в темноту за кругом костра. Через мгновение Кантака, очевидно, решила, что все в порядке, начала толкать тролля большой головой, чтобы он занял более удобное для нее положение, улеглась и закрыла глаза. Бинабик погладил ее, взял флейту и выдал несколько пробных нот.
– Я хочу, чтобы ты понял, – проговорил он, – что это совсем короткая часть очень длинной песни. Я объясню то, что будет тебе непонятно. Мужа Седды ситхи называют Исики, а мой народ – Киккасут. Он Король птиц…
И тролль торжественно, нараспев заговорил высоким, неожиданно мелодичным, подобным ветру среди горных вершин, голосом. В конце каждой строки он останавливался и проигрывал несколько пронзительных нот на флейте.
Вода течет
Мимо пещеры Тохука,
Сияющей небесной пещеры.