Саймон не сразу догадался, что Бинабик имеет в виду Моргенеса, когда говорит «он». И тут только сообразил: «Тролль не знает, что произошло».
– Бинабик, – начал он и почти сразу понял, что причинит троллю боль, – он мертв. Доктор Моргенес мертв.
Глаза тролля так широко раскрылись, что Саймон впервые увидел белки. А еще через мгновение лицо Бинабика превратилось в бесстрастную маску.
– Мертв? – наконец заговорил тролль, и его голос стал таким холодным, что Саймон ощутил странную беззащитность, словно в том была его вина – а ведь он пролил столько слез после гибели доктора!
– Да. – Саймон немного подумал и пошел на обдуманный риск. – Он умер, чтобы позволить бежать из замка принцу Джошуа и мне. Король Элиас убил доктора – точнее, это сделал его человек, Прайрат.
Бинабик посмотрел Саймону в глаза, а потом опустил взгляд.
– Мне было известно о пленении Джошуа. В письме об этом говорилось. А остальное… очень плохие новости. – Он встал, и ветер подхватил его прямые черные волосы. – Позволь мне пройтись, Саймон. Я должен обдумать то, что ты мне рассказал… я должен поразмышлять над тем, что услышал…
Бинабик отошел от груды камней с застывшим лицом. Кантака тут же вскочила, чтобы последовать за ним, тролль хотел ее остановить, но просто молча пожал плечами. Она бегала возле него кругами, а тролль шел медленно, опустив голову и спрятав руки в рукава куртки. Саймон подумал, что Бинабик выглядит слишком маленьким для бремени, которое легло ему на плечи.
Саймон слегка надеялся, что, когда тролль вернется, он принесет толстого лесного голубя или что-то в таком же духе. Однако его постигло разочарование.
– Я сожалею, Саймон, – сказал тролль, – но от голубя было бы мало толку. Мы не сможем развести костер так, чтобы не было дыма, ведь вокруг только мокрый хворост, а сейчас нам не стоит никому сообщать о себе. Поешь сушеной рыбы.
Рыбы осталось совсем немного, к тому же она плохо утоляла голод и была невкусной, но Саймон с мрачным видом жевал свой кусочек: кто знает, когда удастся поесть в следующий раз во время этого отвратительного путешествия?
– Я думал, Саймон. Твои новости – и ты тут не виноват – весьма болезненны. Так скоро после смерти моего господина узнать о гибели доктора, доброго старого человека… – Бинабик замолчал, потом наклонился и принялся складывать вещи в сумку, отложив в сторону несколько предметов.
– Вот твои вещи – видишь, я сберег их для тебя. – Он протянул Саймону два знакомых цилиндрических предмета.
– Это… – сказал Саймон, принимая предметы, – … не стрела, но другой сверток… – Саймон отдал Бинабику рукопись. – Это написал доктор Моргенес.
– Ты серьезно? – спросил Бинабик, приподнимая край тряпицы, в которую он завернул манускрипт. – Ты надеешься, что он может нам помочь?
– Я так не думаю, – ответил Саймон, – это написанная доктором история жизни Престера Джона. Я немного почитал – там в основном про сражения и тому подобные вещи.
– О да. – Бинабик вернул рукопись Саймону, и тот засунул ее за пояс. – Очень жаль, если так. Сейчас нам бы пригодилось мнение доктора по другим вопросам. – Тролль наклонился и принялся засовывать оставшиеся вещи в сумку. – Моргенес и Укекук, мой наставник, оба являлись членами одной особенной группы. – Он достал что-то из сумки и протянул Саймону.
В сумрачном дневном свете Саймон разглядел амулет с изображением свитка и пера.
– У Моргенеса был такой же! – сказал Саймон, наклонившись, чтобы рассмотреть его получше.
– Верно, – кивнул Бинабик. – Этот принадлежал моему наставнику. Символ тех, кто входит в Орден Манускрипта. В нем никогда не состояло более семи членов, так рассказал мой наставник. Укекук и доктор Моргенес мертвы – значит, осталось не более пяти членов Ордена. – Он положил амулет в сумку.
– Орден Манускрипта? – удивился Саймон. – А что это такое?
– Группа ученых, которые обмениваются знаниями, так говорил мой наставник. Быть может, не только, но больше он мне ничего не объяснил. – Бинабик закончил собирать сумку и выпрямился. – Я сожалею, что мне снова приходится произносить эти слова, но нам пора идти.
– Снова? – Забытая боль вновь обрушилась на тело Саймона.
– Боюсь, так и есть. Как я уже говорил, мне пришлось многое обдумать. И я сделал определенные выводы… – Он сложил обе части посоха и свистнул Кантаке. – Сначала я должен довести тебя до Наглимунда. Тут ничего не изменилось, лишь моя решимость была слегка поколеблена. Проблема в том, что я не доверяю Фростмаршу. Ты видел буккенов – и, полагаю, больше не хочешь с ними встречаться. Но нам необходимо двигаться на север, значит, придется вернуться в Альдхорт.
– Но, Бинабик, неужели ты думаешь, что там мы будем в большей безопасности? – спросил Саймон. – Что помешает копателям последовать за нами в лес, где мы даже не сможем от них убежать?
– Ты задал хороший вопрос. Однажды я уже говорил о Древнем Сердце – о его возрасте и… я не могу вспомнить слова на твоем языке, Саймон, но «душа» и «дух», возможно, помогут тебе понять, что я имею в виду. Буккены могут перемещаться под старым лесом, но для них это непросто. Корни Альдхорта обладают силой, которую трудно преодолеть… таким существам. Кроме того, там находится человек, которому необходимо знать, что случилось с Укекуком и Моргенесом.
Саймон уже устал от повторения собственных вопросов, но не удержался от еще одного:
– О ком ты говоришь?
– Ее зовут Джелой. Она мудрая женщина, ее называют валада – слово из языка риммеров. К тому же я рассчитываю, что она поможет нам добраться до Наглимунда, раз уж нам придется пройти через восточную часть леса к Вилдхельму, а я этот маршрут не знаю.
Саймон надел плащ и застегнул потертую пряжку под подбородком.
– Но стоит ли нам выходить сегодня? – спросил он. – Уже довольно поздно.
– Саймон, – сказал Бинабик, когда к ним, вывалив наружу язык, подбежала Кантака, – пожалуйста, поверь мне. Хотя есть вещи, о которых я пока не могу тебе рассказать, мы должны стать настоящими спутниками. Мне необходимо твое доверие. Сейчас на кону стоит не только королевская власть Элиаса. Мы потеряли – я и ты – людей, имевших для нас огромное значение – старого доктора и старого тролля, они знали намного больше нас с тобой. И оба боялись. Брат Дохаис, полагаю, умер от страха. По земле бродит зло, и мы поступим глупо, если будем оставаться на открытой местности.
– Что ходит по земле, Бинабик? Какое зло? Дохаис назвал имя – я его слышал. Перед самой смертью он сказал…
– Тебе не стоит… – попытался прервать его Бинабик, но Саймон не обратил на его слова внимания.
Он устал от намеков и советов.
– …Король Бурь, – решительно закончил он.
Бинабик быстро огляделся по сторонам, словно ожидал, что произойдет нечто ужасное.
– Я знаю, – прошипел он. – Я также его слышал, но мне известно совсем немного. – За далеким горизонтом прогрохотал гром. – Король Бурь – это страшное имя с темного севера, имя из легенд, которым пугают и заклинают. Мой наставник произнес всего несколько слов, но их достаточно, чтобы вызвать у меня серьезную тревогу. – Он забросил за плечи сумку и зашагал по болотистой равнине в сторону припавшей к земле линии холмов. – Это имя, – продолжал он, и его голос прозвучал странно приглушенно посреди огромного пустого пространства, – уже само по себе способно заставить засохнуть урожай, принести лихорадку и ночные кошмары…
– …Дождь и плохую погоду?… – спросил Саймон, глядя на уродливое, нависавшее над ними небо.
– И много чего другого, – ответил Бинабик, коснувшись ладонью куртки, как раз над сердцем.
Глава 24Псы Эркинланда
Саймону снилось, что он идет по Сосновому саду в Хейхолте, который находился рядом со столовой. Над тихонько раскачивавшимися деревьями повисла арка каменного моста, соединявшего трапезную и часовню. И хотя он не ощущал холода – более того, совсем не чувствовал своего тела, когда его мягко переносило из одного места в другое, – вокруг кружились нежные снежинки. Изящные ветви деревьев с иголками начали расплываться под белыми одеялами, вокруг царила пронзительная тишина: ветер, снег, сам Саймон, все двигалось в мире, где не было ни звука, ни быстрого движения.
Ветер, которого он не чувствовал, усилился, и деревья в огороженном саду начали сгибаться перед проходившим Саймоном, раздвигаясь, точно океанские волны вокруг выступающей над поверхностью скалы. Вокруг кружил снег, Саймон шел в сторону просвета, к проходу между рядами деревьев, вытянувшихся перед ним, словно почтительные солдаты.
Но сад никогда не был таким длинным, ведь так?
Внезапно взгляд Саймона устремился вверх. В конце заснеженной тропы стояла огромная белая колонна, уходившая в сторону темных небес.
«Конечно же, – подумал он, погруженный в странную логику сна, – это Башня Зеленого Ангела».
Прежде он не мог подойти через сад к основанию башни, однако с тех пор, как он покинул Хейхолт, многое изменилось… да, многое изменилось.
«Но если это башня, – думал он, глядя вверх на ее громаду, – почему у нее ветви? Это не башня… во всяком случае, теперь… это дерево – огромное белое дерево…»
Саймон сел и принялся озираться по сторонам.
– Что за дерево? – спросил Бинабик, который сидел рядом и зашивал рубашку Саймона иголкой, сделанной из птичьей косточки. Закончив, он протянул рубашку юноше, а тот вытащил из-под одеяла покрытую веснушками руку, чтобы ее забрать. – Какое дерево и хорошо ли ты спал?
– Это был сон, и все, – сказал Саймон, натягивая рубашку через голову. – Мне снилось, что Башня Зеленого Ангела превратилась в дерево. – Он вопросительно посмотрел на Бинабика, но тролль лишь пожал плечами.
– Сон, – согласился Бинабик.
Саймон зевнул и потянулся. В расселине на склоне горы спать было не слишком удобно, но все же гораздо лучше, чем на открытой со всех сторон равнине. Он быстро понял логику тролля, как только они тронулись в путь.