Солнце взошло, пока он спал, совсем незаметное за одеялом из облаков, всего лишь серо-розовое пятнышко на небе. Глядя со склона, Саймон не смог отыскать место, где заканчивалось небо и начинались туманные долины. В это утро мир казался сумрачным и бесформенным.
– Пока ты спал, я видел ночью огни, – сказал тролль, чем вывел Саймона из задумчивости.
– Огни? Где?
Бинабик указал левой рукой на юг, в сторону равнины.
– Там. Не беспокойся, я думаю, до них довольно далеко. Весьма возможно, они не имеют к нам отношения.
– Надеюсь. – Саймон, прищурившись, вглядывался в серую пелену. – Как ты думаешь, это могут быть Изгримнур и его риммеры?
– Очень сомневаюсь.
Саймон повернулся, чтобы посмотреть на тролля.
– Но ты же сказал, что они выберутся! Что они выживут…
Бинабик бросил на него рассерженный взгляд.
– Если ты проявишь терпение, то услышишь. Я уверен, что они спаслись, но они двигались на север, и я сомневаюсь, что Изгримнур повернул обратно. А эти огни далеко на юге, как если бы…
– …Как если бы кто-то идет из Эркинланда, – закончил Саймон.
– Да! – сказал Бинабик с некоторым раздражением. – Но они могут оказаться купцами или паломниками… – Он огляделся. – Интересно, куда делась Кантака?
Саймон состроил гримасу. Он видел, что Бинабик уклоняется от ответа.
– Ладно, – сказал Саймон. – Это может быть кто угодно… но именно ты вчера хотел поспешить. Мы будем ждать, чтобы лично убедиться, купцы это или… копатели? – Шутка получилась не самой удачной.
Последнее слово оставило во рту у Саймона неприятный привкус.
– Важно не быть глупцом, – с отвращением проворчал Бинабик. – Боганики – буккены – не разжигают огонь. Они ненавидят яркие вещи. И нет, мы не станем ждать, пока нас догонят те, кто разожгли костры. Мы возвращаемся в лес, как я тебе уже говорил. – Он показал вверх по склону. – По другую сторону холма мы сможем его увидеть.
У них за спиной затрещали кусты, и тролль с Саймоном удивленно подскочили. Но оказалось, что это Кантака, которая быстро бежала по склону, опустив нос к земле. Когда волчица добралась до лагеря, она принялась толкать руку Бинабика, пока он не почесал ей голову.
– У Кантаки игривое настроение? – Тролль улыбнулся, показав желтые зубы. – Сегодня тяжелые тучи низко нависают над землей, они скроют дым от костра, и я считаю, что мы можем устроить себе достойную трапезу, прежде чем снова отправимся в путь. Ты за?
Саймон постарался сохранить серьезное выражение.
– Я… полагаю, я мог бы что-нибудь съесть… если надо, – сказал он. – Если ты считаешь, что это действительно важно…
Бинабик посмотрел на него, пытаясь понять, действительно ли Саймон не одобряет завтрак, а юноша с трудом сдерживал смех.
«Почему я веду себя как олух? – подумал он. – Нам грозит ужасная опасность, и едва ли она минует нас в ближайшем будущем».
Наконец он уже больше не мог терпеть недоуменный взгляд Бинабика и расхохотался.
«Ну, – ответил Саймон себе, – человек не может тревожиться постоянно».
Саймон удовлетворенно вздохнул и позволил Кантаке слизнуть остатки мяса белки с его пальцев. Он восхищался изящностью, с которой волчица умудрялась это делать, учитывая ее мощные челюсти и сверкающие белые зубы.
Они развели небольшой костерок – тролль не верил в ненужный риск. Тонкая струйка дыма по спирали поднималась в небо, и ветер сразу относил ее в сторону.
Бинабик читал манускрипт Моргенеса, который развернул с разрешения Саймона.
– Я надеюсь, ты понимаешь, – сказал тролль, не поднимая головы, – что тебе не следует так поступать с другими волками, кроме моей подруги Кантаки.
– Конечно. понимаю, – ответил Саймон. – Меня поражает, насколько она ручная.
– Не ручная, – решительно возразил Бинабик. – Она связана со мной узами чести, и эта связь распространяется на моих друзей.
– Чести? – лениво спросил Саймон.
– Я уверен, тебе знакомо это слово, оно часто звучит в южных землях. Честь. Ты думаешь, такого не может быть между троллем и зверем? – Бинабик поднял голову, а потом снова принялся листать рукопись.
– Знаешь, в последнее время я особенно не думаю, – небрежно сказал Саймон, наклоняясь вперед, чтобы почесать заросший густой шерстью подбородок Кантаки. – Я лишь стараюсь не поднимать головы и добраться до Наглимунда.
– Это серьезное отступление от истины, – пробормотал Бинабик, но не стал ничего уточнять.
Некоторое время тишину на склоне холма нарушал лишь шелест пергамента. Утреннее солнце взбиралось вверх по небу.
– Вот, – наконец заговорил Бинабик, – послушай меня. О Дочь Гор, я уже скучаю по Моргенесу, прочитав некоторые его слова. Ты знаешь о Нирулаге, Саймон?
– Конечно, – ответил Саймон. – Там король Джон разбил войска Наббана. В замке есть ворота, украшенные резьбой, рассказывающей об этом сражении.
– Ты прав, – кивнул Бинабик. – Здесь Моргенес пишет о Битве при Нирулаге, где Джон впервые увидел знаменитого сэра Камариса. Могу я прочитать тебе этот фрагмент?
Саймон почувствовал укол ревности, но ему пришлось напомнить себе, что доктор писал манускрипт не для него или кого-то другого.
– «…Итак, решение Ардривиса – отважного, говорят одни, и самонадеянного, утверждают другие – встретить выскочку северного короля на плоской равнине Луговых тритингов, перед озером Мирм, оказалось катастрофическим. Ардривис отвел большую часть своих войск к Ванстримскому проходу, узкому перешейку между горными озерами Эдне и Клоду…»
Моргенес хочет сказать, – объяснил Бинабик, что Ардривис, император Наббана, не верил в способность Престера Джона выставить против него большую армию на таком значительном расстоянии от Эркинланда. Но островитяне Пердруина, всегда находившиеся в тени Наббана, заключили тайное соглашение с Джоном и снабжали его войска. Король Джон наголову разбил легионы Ардривиса рядом с Лугами тритингов, чего и представить не мог гордый Наббан. Ты понимаешь?
– Думаю, да. – Саймон не был уверен, но он слышал множество баллад о Сражении при Нирулаге, чтобы узнать большую часть имен. – Почитай еще.
– Я так и сделаю. Позволь мне только сначала найти ту часть, которая показалась мне особенно интересной… – Он просмотрел страницу. – Вот!
«…Таким образом, когда солнце зашло за гору Ванстрис, последнее солнце для восьми тысяч мертвых и умиравших воинов, молодой Камарис, чей отец Бенидривис-са-Винитта, взял императорский жезл из рук своего умирающего брата Ардривиса всего за час до этого, повел в атаку пятьсот всадников, остаток императорской гвардии, чтобы отомстить…»
– Бинабик, – прервал его Саймон.
– Да?
– Что и кто у кого взял? – нетерпеливо спросил Саймон.
Бинабик рассмеялся:
– Прости меня. В эту сеть попалось слишком много имен сразу, не так ли? Ардривис являлся последним императором Наббана, хотя его империя была не больше нынешнего герцогства Наббан. Пути Ардривиса и Престера Джона разошлись из-за того, что Ардривис понял намерение Престера Джона объединить Светлый Ард и не сомневался, что рано или поздно между ними возникнет конфликт. В любом случае я не стану утомлять тебя описанием сражений, но то была их последняя битва, как ты и сам знаешь. Император Ардривис погиб от стрелы, и его брат Бенидривис стал новым императором еще до конца дня, когда Наббан капитулировал.
Камарис был сыном Бенидривиса – тогда еще совсем молодым человеком, возможно, ему едва исполнилось пятнадцать, – поэтому в тот день он был последним принцем Наббана, как его иногда называют в песнях… теперь ты понимаешь?
– Немного лучше, – ответил Саймон. – Все эти «марисы» и «дривисы» сбили меня с толку.
Бинабик снова взял пергамент и продолжил чтение.
«Когда на поле сражения появился Камарис, уставшие армии Эркинланда пришли в смятение. Солдаты юного принца также устали, но сам Камарис превратился в настоящий вихрь, в смертельный смерч, и меч Шип, полученный им от умирающего дяди, был подобен темной молнии. Даже в этот момент армия Эркинланда могла обратиться в бегство, но сам Престер Джон выехал на поле боя с Сияющим Когтем, зажатым в кулаке в латной рукавице, и начал прорубать дорогу сквозь императорскую гвардию Наббана, пока не оказался лицом к лицу с доблестным Камарисом».
– Вот эту часть я особенно хочу, чтобы ты послушал, – сказал Бинабик, перейдя к следующей странице.
– Ладно, – не стал спорить Саймон. – Престер Джон разрубит его пополам?
– Смешно! – фыркнул тролль. – Как в таком случае они стали бы самыми близкими и знаменитыми друзьями, причем практически сразу? «Разрубит пополам!»
Бинабик продолжил чтение.
«В балладах говорится, что они бились весь день и часть ночи, но я сильно сомневаюсь, что это так. Конечно, их поединок был продолжительным, но не приходится сомневаться, что сначала наступили сумерки, а потом спустилась ночь, и уставшим зрителям только показалось, что два великих воина бились целый день…»
– Как разумно рассуждает твой Моргенес! – снова фыркнул Бинабик.
«Но какой бы ни была правда, они раз за разом обменивались ударами, принимая их на доспехи, а солнце клонилось к закату, и пировали вороны. Никому из воинов не удавалось получить преимущество, хотя гвардию Камариса давно перебили солдаты Джона. Тем не менее никто из эркинландеров не решался вмешаться.
Наконец лошадь Камариса случайно оступилась, сломала ногу и с громким ржанием рухнула на землю, придавив принца. Джон мог закончить поединок сразу, и едва ли кто-нибудь обвинил бы его, но вместо этого – так клянутся все, кто наблюдал за поединком – он помог выбраться рыцарю Наббана из-под рухнувшего скакуна, вернул ему меч, и после того как Джон убедился, что молодой рыцарь в порядке, они продолжили схватку».
– О Эйдон, – выдохнул Саймон, на которого благородство Джона произвело огромное впечатление.
Конечно, он уже слышал эту историю, но совсем другое дело – получить ей подтверждение в сухом уверенном рассказе доктора.