и, лен и прочие товары, другие толкали перед собой неустойчивые тележки со сложенными на них жалкими пожитками. Спутники Саймона, маленький тролль и огромная желтоглазая волчица, привлекали к себе внимание: кто-то показывал на них пальцами и задавал тревожные вопросы на сельском диалекте, многие шарахались в сторону и делали на груди знак Дерева. На всех лицах Саймон видел страх – страх перед необычным и незнакомым, перед плохими временами, пришедшими в Эркинланд. Саймона раздирали противоречивые желания: он хотел им помочь, но ему совсем не нравились их простые недовольные лица.
Бинабик расстался с ним возле караульного помещения, являвшегося частью приворотной башни, и направился в библиотеку замка, чтобы навестить отца Стрэнгъярда. А Саймон уже через несколько мгновений стоял перед капитаном стражи, усталым, встревоженным молодым человеком, который уже несколько дней не брился. Он сидел с непокрытой головой, а в его коническом шлеме лежали камни, с их помощью капитан пересчитывал солдат ополчения, входивших в замок через ворота. Его предупредили, что Саймон к нему подойдет, капитан сообщил ему, что принц его помнит, и сразу передал юношу в руки похожего на медведя стражника по имени Эйстан из Северного Эркинланда.
– Не отрастил еще бороду, да, парень? – прорычал Эйстан, поправляя курчавую каштановую бородку и изучающе разглядывая долговязого Саймона. – Значит, быть тебе лучником, вот такая история. Меч, ясное дело, мы тебе дадим, но он будет недостаточно большим, чтобы от тебя был какой-то толк. А вот лук – это правильно.
Они вместе прошли вдоль внешней стены к арсеналу, длинному узкому помещению, расположенному рядом с кузницей, откуда доносились звонкие удары молота. Когда хранитель повел их вдоль рядов побитых доспехов и ржавых мечей, Саймон с грустью отметил, что они едва ли послужат надежной защитой от сияющих легионов Элиаса, которые он, несомненно, выставит на поле боя.
– Осталось не слишком много, – заметил Эйстан. – Тут с самого начала не хватало половины. Надеюсь, ополчение принесет что-то, кроме вил и лемехов.
Хромавший хранитель, наконец, нашел меч в ножнах достаточной длины, чтобы он подошел Саймону. Клинок был покрыт засохшим маслом, и хранитель бросил на него недовольный взгляд.
– Отполируешь, и у тебя будет отличное оружие, – заявил он.
Дальнейшие поиски привели к тому, что хранитель нашел большой лук без тетивы, но хорошей формы и с кожаным колчаном.
– Тритинги его сработали, – сказал Эйстан, указывая на оленей и зайцев с круглыми глазами, выгравированных на темной коже. – Отличные колчаны у них выходят, у тритингов. – Саймон решил, что стражник чувствует себя виноватым из-за того, что ему достался далеко не самый лучший меч.
Позднее его новый наставник получил для Саймона тетиву и полдюжины стрел у квартирмейстера, а потом показал Саймону, как следует чистить и ухаживать за оружием.
– Ты должен точить меч, точить, пока он не станет острым, – сказал дородный стражник, проведя клинком по точильному камню. – А иначе станешь девчонкой еще раньше, чем превратишься в мужчину.
И вопреки всякой логике, под грязью и ржавчиной оказалась настоящая сталь.
Саймон рассчитывал, что сможет сразу начать учиться искусству владения мечом или хотя бы стрелять из лука, но вместо этого Эйстан принес пару деревянных шестов, замотанных в ткань, и повел Саймона из ворот замка на холм, возвышавшийся над городом. Очень скоро Саймон узнал, как мало общего имели настоящие спарринги с его играми с Джеремией, учеником свечного мастера.
– Тренировки с копьем полезнее, – сказал Эйстан, когда Саймон присел на землю, тяжело дыша после пропущенного удара в живот. – Но у нас нет запасных копий. – Вот почему лук станет твоим главным оружием, парень. И все же будет неплохо хотя бы немного владеть мечом для ближнего боя. Вот тогда ты сто раз поблагодаришь старого Эйстана.
– Но почему… не… лук?… – задыхаясь, спросил Саймон.
– Завтра, парень, завтра будут тебе лук и стрелы… или послезавтра. – Эйстан рассмеялся и протянул Саймону широкую ладонь. – Вставай. Веселье только началось.
Уставший, с кучей синяков, побитый, как зерно после молотилки, Саймон ел бобы с хлебом – обычный обед для стражников, – пока Эйстан продолжал устное обучение, большую часть которого Саймон не слышал из-за того, что в ушах у него постоянно звенело. Затем Эйстан его отпустил, предупредив, что завтра рано утром ему не следует опаздывать. Саймон с трудом добрел до комнаты Стрэнгъярда и заснул, даже не сняв сапог.
Дождь стучал в приоткрытое окно, где-то далеко гремел гром. Саймон проснулся и обнаружил, что его ждет Бинабик, как и накануне, будто и не было долгого утомительного вчерашнего дня. Иллюзия моментально исчезла, как только Саймон сел: все его мышцы будто одеревенели и отчаянно болели, и он чувствовал себя так, словно ему сто лет.
Бинабику пришлось изрядно потрудиться, чтобы уговорить Саймона встать с постели.
– Саймон, сейчас не то время, когда можно капризничать. Существуют определенные вещи, от которых зависит наша жизнь.
Саймон снова улегся на спину.
– Я тебе верю. Но если я встану, то сразу умру.
– Хватит.
Маленький тролль схватил Саймона за запястье, уперся каблуками в пол и стал медленно поднимать его в сидячее положение. Раздался громкий стон, потом нога Саймона, обутая в сапог, коснулась пола, и после долгой паузы за ней последовала вторая.
А еще через несколько минут Саймон, прихрамывая, выходил из комнаты бок о бок с Бинабиком, на свежий воздух, где его встретили поднявшийся ветер и холодный дождь.
– Неужели нам придется высидеть и весь ужин? – спросил Саймон.
У него так все болело, что единственный раз в жизни он не хотел есть.
– Я так не думаю, – ответил тролль. – В этом смысле Джошуа довольно странный; он не особенно любит есть и пить вместе с дворянами, предпочитая одиночество. Полагаю, все уже успели подкрепиться. Именно так я уговорил Кантаку остаться в комнате. – Бинабик улыбнулся и похлопал Саймона по плечу, и тот поморщился. – Сегодня вместо пира нам предстоит тревожиться и спорить. А это плохо для пищеварения троллей, людей и волков.
Буря громко ревела за стенами замка, но в большом зале Наглимунда было сухо и тепло благодаря трем огромным открытым очагам и светло из-за множества зажженных свечей. Косые балки потолка терялись в темноте наверху, стены украшали гобелены с религиозными сюжетами.
Два десятка столов поставили в центре в форме огромной подковы; высокий узкий деревянный стул Джошуа с изображением Лебедя Наглимунда стоял в высшей точке арки. Полсотни человек уже успели занять места вдоль внешней части подковы и сейчас оживленно беседовали между собой – высокие мужчины в меховых накидках, с яркими безделушками мелкого дворянства, но некоторые были в грубой солдатской одежде. Несколько человек оценивающе взглянули на вновь появившуюся парочку и вернулись к разговорам.
Бинабик толкнул Саймона локтем в бедро.
– Они, наверное, думают, что мы жонглеры, которых наняли для развлечения. – Тролль рассмеялся, но Саймону показалось, что ему совсем не смешно.
– Кто эти люди? – шепотом спросил Саймон, когда они уселись в одном из дальних концов подковы.
Паж поставил перед ними вино, добавил горячей воды и скрылся в тени у стены.
– Лорды Эркинланда, сохранившие верность Наглимунду и Джошуа – или еще не решившие, к кому примкнуть. Плотный мужчина в красном и белом – это Ордмаэр, барон Утерсалля. Он беседует с Гримстедом, Этельфертом и другими лордами. – Тролль взял бронзовый кубок и сделал большой глоток. – Хм-мм. Наш принц не демонстрирует расточительности в том, что касается вина, или хочет, чтобы все оценили хорошую местную воду.
На губах Бинабика вновь появилась озорная улыбка; Саймон отодвинулся подальше, ожидая нового удара маленького острого локтя, но Бинабик лишь продолжал смотреть по сторонам.
Саймон сделал большой глоток из своего кубка. Вино действительно было сильно разбавлено водой; интересно, кто стоит за этим, сенешаль или сам принц старается экономить. Тем не менее все же лучше, чем ничего, быть может, так он сумеет унять боль в ноющих руках и ногах. Когда Саймон допил вино, паж поспешил к нему, чтобы снова наполнить кубок.
В зал входили все новые и новые люди, одни что-то оживленно обсуждали, другие спокойно оглядывали тех, кто пришел раньше. Невероятно старый мужчина в роскошном одеянии священнослужителя появился под руку с крупным молодым священником и начал расставлять блестящие предметы рядом с головой стола; с его лица не сходило недовольное выражение. Молодой священник помог ему сесть на стул, потом наклонился и что-то прошептал на ухо. Старик ответил нечто не слишком вежливое; сопровождавший его священник воздел страдающий взор к потолку и вышел из комнаты.
– Это Ликтор? – шепотом спросил Саймон.
Бинабик покачал головой.
– Я очень сильно сомневаюсь, что глава всей вашей эйдонитской церкви прибудет сюда, в логово объявленного вне закона принца. Скорее всего, это Анодис, епископ Наглимунда.
Пока Бинабик отвечал на вопрос Саймона, вошла последняя группа мужчин, и тролль к ним повернулся. Некоторые из них, с длинными косами за спиной, были одеты в подпоясанные белые туники эрнистирийцев. Их очевидный лидер, крупный мускулистый молодой человек с длинными темными усами, разговаривал с превосходно одетым южанином, который выглядел лишь немногим старше него. Взглянув на тщательно завитые волосы и одежду, привлекавшую внимание изящными оттенками лилового и синего, Саймон подумал, что даже на Санфугола он произвел бы сильное впечатление. Некоторые старые солдаты, сидевшие за столом, открыто посмеивались над его щегольским нарядом.
– А эти? – спросил Саймон. – Те, что в белом, с золотыми ожерельями на шее, – эрнистирийцы, да?
– Верно, – ответил тролль. – Принц Гвитинн и его посольство. А второй, должно быть, барон Девасалль из Наббана. Он славится своим остроумием, хотя и уделяет слишком большое внимание одежде. Кстати, отважный боец, так мне рассказывали.