Теперь обитатели деревень и поместий, до которых долетит сигнал, сразу пошлют гонцов, чтобы предупредить тех, кто живет дальше. Лорд Таига приказывал колотить в котелок, сообщая об опасности, задолго до того, как Эрн Охотник и его могучее копье Оиндат превратили их страну в могучее королевство. Даже дети, никогда не слышавшие этого звука, сразу его узнавали, ведь о Котелке Ринна рассказывали столько историй.
Сегодня высокие окна Таига были закрыты ставнями, чтобы защитить от холодного ветра и тумана. Мегвин нашла отца и его советников у камина, где они обсуждали какие-то важные проблемы.
– Дочь моя, – сказал Ллут, вставая.
Ему пришлось сделать заметные усилия, чтобы улыбнуться Мегвин.
– Я собрала женщин, и мы отвели оставшуюся часть домашнего скота в загон, – доложила Мегвин. – Я не думаю, что нам следовало помещать столько голов в одном месте, им там слишком тесно, и коровы пребывают в мрачном настроении.
Ллут пренебрежительно махнул рукой.
– Лучше потерять несколько голов сейчас, чем потом, когда нам придется в спешке отгонять их в горы, – ответил он.
В дальнем конце зала распахнулась дверь, часовые стукнули мечами по щитам, и возникло ощущение, будто по залу пронеслось эхо звона Котелка.
– Но спасибо тебе, Мегвин, – сказал король, поворачиваясь, чтобы приветствовать вновь прибывшего.
– Эолейр! – воскликнул он, когда граф, все еще одетый в запыленный после путешествия плащ, к нему подошел. – Ты быстро вернулся от целителей. Хорошо. Как твои люди? – Граф Над-Муллаха опустился на одно колено, но сразу же встал после нетерпеливого жеста Ллута.
– Пятеро в порядке; двое получили ранения и выглядят не лучшим образом. За оставшихся четверых Скали ответит лично. – Тут только он увидел дочь Ллута и широко улыбнулся, но его лоб оставался нахмуренным. – Миледи Мегвин, – сказал Эолейр и снова поклонился, чтобы поцеловать ее руку с длинными пальцами, которые, как она со смущением заметила, были грязными после работы в загоне.
– Я слышала, что вы вернулись, граф, – сказала она. – Мне бы хотелось, чтобы это произошло при более счастливых обстоятельствах.
– Я сожалею из-за гибели твоих отважных людей, Эолейр, – сказал король, возвращаясь к своему месту за столом, где сидели старый Краобан и другие его доверенные люди. – Однако нам следует благодарить Бриниоха и Мурхага Однорукого, что вы столкнулись с отрядом разведчиков. В противном случае Скали и его ублюдки северяне могли застать нас врасплох. Я уверен, после схватки с твоими людьми он будет осторожнее – возможно, вовсе передумает на нас нападать.
– Я бы хотел, чтобы это оказалось правдой, мой король, – сказал Эолейр, печально покачав головой. Сердце Мегвин смягчилось, когда она увидела, как упорно он борется с усталостью, но она тут же безмолвно выругала себя за детские эмоции. – Боюсь, все гораздо хуже. Если Скали осмелился на предательские нападения так далеко от дома, значит, он знает, что чаша весов начала склоняться в его сторону.
– Но почему? – запротестовал Ллут. – Мы жили в мире с риммерами в течение многих лет!
– Я полагаю, сир, дело не в этом. – Эолейр держался уважительно, но не боялся возражать своему королю. – Если бы старый Изгримнур продолжал управлять Элвритсхоллом, у вас были бы все основания удивляться, но Скали – человек Элиаса. До меня из Наббана дошли слухи, что Элиас со дня на день поведет армию против Джошуа. Он знает про наш отказ на ультиматум Гутвульфа и боится, что эрнистирийцы могут нанести ему удар в спину, когда он выступит против Наглимунда.
– Но Гвитинн все еще там! – испуганно сказала Мегвин.
– И, что того хуже, около полусотни лучших наших людей, – прорычал старый Краобан, сидевший рядом с камином.
Эолейр повернулся и бросил немного снисходительный и сочувствующий взгляд на Мегвин.
– Ваш брат наверняка находится в большей безопасности за толстыми стенами Наглимунда, чем если бы он оставался в Эрнисдарке. Кроме того, если принц Гвитинн узнает о наших проблемах, он вместе со своим отрядом в пятьдесят человек окажется за спиной у Скали, что станет нашим преимуществом.
Король Ллут потер глаза, словно рассчитывал избавиться от смятения и тревог последнего дня.
– Я не знаю, Эолейр, ничего не знаю, – сказал король. – У меня плохое предчувствие. И нам не нужен прорицатель, чтобы понимать: нас ждет тяжелый год, что стало ясно с самого его начала.
– Но я с тобой, отец, – сказала Мегвин, которая подошла к Ллуту и опустилась рядом с ним на колени. – И останусь с тобой. – Король погладил ее по руке.
Эолейр улыбнулся и кивнул девушке после ее слов, обращенных к отцу, но сейчас он думал о двух своих умиравших солдатах, а также о крупных силах риммеров, которые через Фростмарш направлялись к Иннискричу, – мощная волна острого разумного железа.
– Те, кто здесь останутся, не будут нас благодарить, – тихо сказал граф.
А снаружи над холмами разносился пронзительный голос Котелка: Опасность… Опасность… Опасность…
Барон Девасалль и его небольшой отряд из Наббана умудрился превратить покои в расположенном на сквозняке восточном крыле Наглимунда в уютный уголок своего южного дома. И, хотя капризная погода не позволяла оставлять широко открытыми окна и двери, как в теплом Наббане, они украсили каменные стены ярко-зелеными и небесно-голубыми гобеленами, а все свободные пространства заполнили свечами и мерцавшими масляными лампами, и закрытые от непогоды комнаты расцвели в ярком свете.
«Здесь даже в полдень светлее, чем под открытым небом, – подумал Изгримнур. – Но все, как и сказал старый Ярнауга: у них нет ни единого шанса заставить исчезнуть остальные проблемы, как они изгнали из своих покоев зимнюю темноту».
Ноздри герцога подрагивали, как у напуганной лошади. Девасалль повсюду расставил горшки с благовониями, зажженные фитили плавали в масле, точно белые черви, наполняя покои запахами островных пряностей.
«Интересно, его раздражает запах общего страха или он не любит, как пахнет честное железо?» – мысленно пробормотал Изгримнур, с отвращением фыркнул и передвинул свой стул к двери коридора.
Девасалль удивился, когда увидел у дверей своих покоев внезапно появившихся герцога и принца Джошуа, но сразу пригласил их войти, сбросив в сторону разноцветные одежды, лежавшие на жестких стульях, чтобы его гости могли сесть.
– Сожалею, что нам пришлось побеспокоить вас, барон, – сказал Джошуа, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени, – но я хотел поговорить с вами наедине до того, как мы сегодня закроем Раед.
– Конечно, мой принц, конечно, – ободряюще кивнул Девасалль.
Изгримнур с презрением посмотрел на сияющие волосы и блестящие безделушки, которые барон носил на шее и запястьях, не понимая, как они могли сочетаться с репутацией превосходного фехтовальщика.
«Такое впечатление, что он зацепится рукоятью меча за одно из ожерелий и на нем повесится», – подумал герцог.
Джошуа быстро рассказал о событиях последних двух дней, которые стали настоящей причиной закрытия Раеда. Девасалль, который, как и все собравшиеся лорды, сомневался, но принял слова принца о плохом самочувствии, приподнял бровь, однако промолчал.
– Я не мог говорить открыто тогда и не могу сейчас, – продолжал Джошуа. – Во время неизбежной суматохи и мобилизации нашей армии, когда кто-то постоянно появляется, а кто-то уходит, тому, кто нас не поддерживает, или шпионам Элиаса будет совсем не сложно доложить Верховному королю о наших тревогах и планах.
– Но наши страхи и без того всем известны, – заметил Девасалль, – и мы еще не сформулировали наши планы – пока.
– К тому времени, когда я буду готов говорить с лордами, мне придется закрыть ворота – но, видите ли, барон, вы знаете не все.
И принц начал рассказывать Девасаллю о трех мечах, пророческой поэме из книги безумного священника и о том, как совпали сны нескольких человек.
– Но, если вы намеревались в самое ближайшее время рассказать об этом вашим вассалам, почему решили говорить со мной сейчас? – спросил Девасалль.
Сидевший у двери Изгримнур фыркнул, у него возник такой же вопрос.
– Потому что мне прямо сейчас необходим ваш лорд Леобардис! – ответил Джошуа. – Мне нужен Наббан! – Он встал и начал кружить по комнате, глядя на стены, словно решил изучить гобелены, но его взгляд был устремлен очень далеко, мимо великолепных тканей и каменных стен.
– Мне с самого начала требовалась клятва верности вашего герцога, но сейчас нужна еще больше, – продолжал принц. – Элиас отдал Риммерсгард во власть Скали и его клана Ворона из Кальдскрика. Таким образом, он приставил кинжал к спине короля Ллута; теперь эрнистирийцы смогут прислать мне намного меньше солдат, поскольку они вынуждены охранять собственные земли. Гвитинн, который неделю назад рвался выступить против Элиаса, собирается вернуться домой, чтобы помочь отцу защищать Эрнисдарк и его внешние границы.
Джошуа повернулся, чтобы посмотреть Девасаллю в глаза. Лицо принца превратилось в маску холодной гордости, но рука дрогнула, что не укрылось от внимания Изгримнура и Девасалля.
– Если герцог Леобардис не хочет быть лакеем Элиаса, он должен стать моим союзником сейчас, – добавил принц.
– Но почему вы говорите это мне? – спросил Девасалль, который выглядел искренне удивленным. – Многое я знал и раньше, а все остальное – мечи, книги и сны – ничего не меняют.
– Проклятье, барон, вы ошибаетесь! – резко возразил Джошуа, который уже почти кричал. – Без Леобардиса и с учетом того, что Эрнистир находится под угрозой с севера, мой брат с легкостью нас раздавит, я уже не говорю о том, что он связался с демонами и никто не знает, какие преимущества от них получил?! Мы предприняли слабую попытку противостоять вражеским силам, но даже если, вопреки всем вероятностям, нам будет сопутствовать успех, никому не известно, что это даст, когда он захватит почти все земельные владения. И тогда ваш герцог, как и все остальные, сможет отвечать королю Элиасу только одно: «Да, господин!»