В долю секунды, которая показалась ему невероятно длинной, он повернулся и вытащил другую стрелу. Насмешливый голос у него в голове рассмеялся – ну кто станет выбирать в такой момент? Он едва не уронил стрелу и лук, когда его лошадь огибала усыпанное снегом дерево, неожиданно возникшее на тропе. Еще через мгновение он услышал крик боли и пронзительное, наводившее ужас ржание лошади. Саймон оглянулся через плечо и увидел, что за ним скачут только трое его товарищей, а дальше – упавший на землю всадник быстро удалялся – мешанина из рук и лошадиных ног, летящий во все стороны снег: преследователи окружили кого-то из его спутников.
«Кто?» – только и успел подумать он.
– Вверх по склону, вверх! – хрипло крикнул Бинабик где-то справа от Саймона.
Он увидел хвост Кантаки – волчица неслась к группе могучих деревьев, густой роще сосен, стоявших, словно равнодушные часовые, в кипевшем вокруг хаосе. Саймон резко потянул правый повод, хотя у него не было уверенности, что лошадь его послушается, однако через мгновение они уже скакали за волчицей. Остальные трое всадников мчались вслед за ним, стараясь поскорее добраться до укрытия за прямыми стволами.
Слудиг все еще оставался без шлема, худой воин – конечно, Гриммрик, и третий, массивный, в шлеме, уже скакал мимо вверх по склону; Саймон так и не успел понять, кто это был, когда услышал хриплый крик восторга. Разбойники их нагнали.
Саймон уже накладывал стрелу на тетиву и поднял лук, но громко вопившие разбойники проносились между деревьями так быстро, что выпущенная им стрела просвистела над головой ближайшего всадника и исчезла. Он выстрелил во второй раз, и ему показалось, что он попал в ногу одного из всадников в доспехах. Кто-то закричал от боли. Слудиг, издав ответный рев и надевая на скаку шлем, направил своего белого коня вперед. Двое преследователей отделились от общей группы и помчались к риммеру.
Саймон успел заметить, как Слудиг увернулся от удара меча, с размаху всадил врагу под ребра лезвие топора, и яркая кровь брызнула из-под доспехов. Однако, пока Слудиг с ним разбирался, второй едва его не достал, риммер успел принять удар меча на второй топор, но вражеский клинок задел шлем. Саймон видел, как покачнулся Слудиг и едва не упал, пока его противник разворачивал коня.
Они не успели сойтись снова, когда Саймон услышал пронзительный скрежет, повернул голову и увидел, что к нему мчится всадник, и тут Кантака, оставшаяся без всадника, прыгнула вперед и вцепилась зубами разбойнику в ногу, не защищенную доспехами. Саймон вытащил меч из ножен, но всадник, безуспешно пытавшийся отбиться от волчицы, не совладал с лошадью, которая врезалась в скакуна Саймона. Клинок ушел в сторону, а потом и он сам оказался в воздухе, лишившись веса и стремян. Через мгновение Саймон задохнулся, как будто кто-то сжал его в гигантском кулаке, упал лицом вниз рядом со своей лошадью, и им овладела паника. Сквозь маску холодного снега Саймон увидел, что Кантака выскользнула из-под двух лошадей и убежала в сторону. Разбойник, кричавший от боли, оказался не таким ловким.
Сплевывая ледяную крошку, Саймон с трудом поднялся на ноги и схватил валявшиеся рядом лук и стрелы. Он слышал, что шум схватки удаляется вверх по склону, и повернулся, чтобы последовать за ними на ногах.
Кто-то рассмеялся.
Менее чем в двадцати шагах от него, верхом на застывшей в неподвижности серой лошади, сидел мужчина в черных доспехах и шлеме с оскаленной мордой собаки. На черной куртке Саймон разглядел символ: белая пирамида.
– А вот и ты, мальчик, – сказал воин в шлеме с мордой собаки, и его голос эхом отразился внутри его шлема. – Я тебя искал.
Саймон повернулся и, спотыкаясь, проваливаясь в глубокие сугробы, побежал вверх по склону. Мужчина в черном весело рассмеялся и последовал за ним.
Поднявшись после очередного падения, Саймон почувствовал на губах вкус крови, которая текла из разбитого носа и губы. И тогда он остановился, схватил стрелу, уронил колчан, натянул тетиву и приготовился стрелять. Мужчина в черном, всего в нескольких локтях от Саймона, склонил голову набок, будто имитируя собаку, которую напоминал.
– А теперь убей меня, мальчик, если сможешь, – насмешливо сказал он. – Стреляй! – И он пришпорил лошадь, направляя ее туда, где стоял дрожавший Саймон.
Но в следующее мгновение послышалось шипение и звук резкого удара, разрывающего плоть. Внезапно серая лошадь встала на дыбы, закинув назад голову и гриву, в ее груди дрожала стрела. Всадник в собачьем шлеме вылетел из седла и рухнул на снег; он лежал неподвижно, словно лишился костей, а его бившаяся в судорогах лошадь упала на колени и тяжело рухнула прямо на него. Саймон стоял и завороженно на них смотрел, потом с еще большим удивлением взглянул на зажатый в вытянутой руке лук. Его стрела осталась на тетиве.
– Э-Эйстан?… – сказал он, поворачиваясь, чтобы осмотреть склон.
И увидел три фигуры в просветах между деревьями.
Ни один из них не был Эйстаном. Не было среди них и людей. Блестящие кошачьи глаза, жестко сжатые губы.
Ситхи, сделавший выстрел, наложил на тетиву следующую стрелу и прицелился Саймону в глаз.
– Т’си им Т’си, судхода’я, – сказал он, и на его губах появилась холодная, точно мрамор, улыбка. – «Кровь… как вы говорите… за кровь».
Глава 37Охота Джирики
Саймон беспомощно смотрел на черный наконечник стрелы и три тонких изящных лица и чувствовал, как у него отчаянно стучат зубы.
– Скей’! Скей’! – раздался голос. – Остановитесь!
Двое ситхи повернулись, чтобы посмотреть выше по склону и направо, но руки третьего, продолжавшего сжимать лук, не дрогнули.
– Скей’, рас-зида’я! – крикнула маленькая фигурка, потом прыгнула вперед, заскользила по снегу вниз и остановилась в облаке взметнувшегося вверх снега в нескольких шагах от Саймона.
Бинабик медленно поднялся на колени, весь покрытый снегом, как пекарь мукой.
– Ч-что? – Саймон заставил свои онемевшие губы произносить слова, но тролль знаком показал Саймону, чтобы он молчал.
– Шшш. Медленно положи на землю лук, который держишь, медленно! – Когда юноша выполнил его указание, Бинабик снова быстро заговорил на незнакомом языке, умоляюще размахивая руками в сторону ситхи, которые смотрели на него немигающими глазами.
– Что… где остальные?… – прошептал Саймон, но Бинабик, снова заставивший жестом его замолчать, решительно тряхнул головой.
– Сейчас у нас нет времени… мы сражаемся за твою жизнь. – Тролль поднял руки вверх, и Саймон, бросивший лук на землю, повторил его жест, развернув ладони наружу. – Надеюсь, ты не потерял Белую Стрелу?
– Я… не знаю, – ответил Саймон.
– Дочь Гор, остается надеяться на лучшее. Медленно брось колчан. Вот так. – И он снова заговорил, как сообразил Саймон, на языке ситхи, а затем пнул ногой колчан так, что стрелы разлетелись по снегу, черные древки… все, кроме одного. Только ее трехгранный наконечник, жемчужно-голубой, словно капля неба, блестел на фоне окружавшей их белизны.
– О, слава Высоким Горам, – выдохнул Бинабик. – Staja Ame! – обратился он к ситхи, которые наблюдали за происходящим, точно кошки, чья крылатая жертва решила повернуться к ним и запеть, вместо того чтобы убегать. – Белая Стрела! Вы не можете о ней не знать! Im sheyis tsi-keo’su d’a Yana o Lingit!
– Это… большая редкость, – сказал ситхи с луком и слегка опустил его. Несмотря на необычный акцент, он превосходно владел вестерлингом. Он заморгал. – Чтобы тролль учил нас Правилам Песни… – На его губах снова на миг появилась холодная улыбка. – Можешь оставить при себе свои увещевания… и примитивный перевод. Подними стрелу и принеси ее мне. – Ситхи прошептал несколько слов своим спутникам, а Бинабик наклонился над рассыпанными стрелами.
Они снова посмотрели на Саймона и тролля, затем с поразительной быстротой помчались вверх по склону – казалось, снег у них под ногами оставался непотревоженным, настолько легкими и стремительными были их шаги. Оставшийся ситхи продолжал держать лук с направленной в сторону Саймона стрелой, пока Бинабик шел к нему.
– Отдай стрелу, – приказал ситхи. – Перьями вперед, тролль. А теперь вернись к своему спутнику.
Он опустил лук, чтобы рассмотреть изящный белый предмет, позволив стреле на тетиве скользнуть вперед, чтобы держать их одной рукой. Только теперь Саймон понял, как часто и хрипло дышит, и уронил дрожавшие руки, а Бинабик остановился с ним рядом.
– Стрелу подарили юноше за услугу, которую он оказал, – дерзко сказал Бинабик.
Ситхи посмотрел на него и приподнял изящную бровь.
На первый взгляд Саймону показалось, что он похож на другого ситхи, которого он уже видел, – такие же высокие скулы и диковинные птичьи движения. Одет он был в брюки и куртку из мерцающей белой ткани, украшенную на плечах, рукавах и запястьях изящными темно-зелеными чешуйками. Волосы – почти черные, но со странным зеленоватым оттенком – заплетены в две необычных косы, убранных за уши. Сапоги, пояс и колчан из мягкой кожи цвета молока. Саймон вдруг понял, что видит ситхи только из-за того, что за спиной у него серое небо; если бы прекрасное существо стояло на снегу, он стал бы невидимым, как ветер.
– Иси-иси’айе! – с чувством пробормотал ситхи, потом повернул стрелу к скрытому облаками солнцу.
Опустив ее, он с удивлением посмотрел на Саймона, а потом прищурился.
– Где ты ее нашел, судхода’я? – резко спросил ситхи. – Как подобная вещь могла появиться у такого, как ты?
– Стрелу мне подарили! – заявил Саймон, на щеках которого снова появился румянец, а в голосе сила. Он не сомневался в том, что с ним случилось. – Я спас одного из вашего народа. Он выстрелил в дерево, а потом убежал.
Ситхи снова окинул его внимательным взглядом, казалось, хотел сказать что-то еще, но вместо этого обратил свое внимание на горный склон. Зазвучала длинная и сложная птичья трель – во всяком случае, Саймон подумал именно так, пока не увидел едва заметные движения белых губ ситхи, который застыл на месте, дожидаясь ответа.