Слудиг посмотрел на тролля сверху вниз, прикидывая, что будет, если напуганная Кантака примет его за врага. Наконец риммер слабо улыбнулся.
– Ты снова победил, тролль. – Слудиг протянул руки.
Черный шнур оказался прохладным и чешуйчатым, как змеиная кожа, но гибким, точно смазанная маслом кожа. Саймон обнаружил, что всего лишь пара петель зафиксировала его руки так, словно они зажаты в кулаке огра. Когда ситхи закончили, их снова повели вперед, через занавешенную дверь, и они оказались в лучах ослепительного света.
Саймону показалось, когда он попытался позднее вспомнить те события, что они вышли из туч и попали на яркую сияющую землю – ближайшую соседку солнца. После тусклого снега и серого туннеля разница оказалась такой же невероятной, как между дикими каруселями Девятого Дня ярмарки, следовавшего за восемью серыми днями, которые ему предшествовали.
Такие же светильники, как в коридоре, стояли повсюду, отбрасывая, в соответствии с замыслом их создателя, лучи желтого, бледно-голубого или розового цветов, которые окрашивали каменный грот в сотни различных оттенков, смешиваясь друг с другом. В центре, на полу, рядом с покрытым рябью бассейном, весело пылал огонь, и дым исчезал в трещине в потолке.
– Элизия, Мать Святого Эйдона, – с благоговением пробормотал Слудиг.
– Никогда бы не подумал, что кроличья нора приведет нас сюда. – Гриммрик покачал головой. – Какое поразительное место.
Здесь собралось около дюжины ситхи, все мужчины, как показалось Саймону, который успел бросить на них лишь мимолетный взгляд. Некоторые молча сидели вокруг пары, устроившейся на каменном возвышении. Один держал длинный инструмент, похожий на флейту, другой пел, но музыка показалась Саймону такой странной, что ему потребовалось несколько мгновений, прежде чем он сумел отделить голос от звучания инструмента и нескончаемой мелодии водопада.
Тем не менее изысканная, волнующая песня, которую они исполняли все вместе, вызвала боль в его сердце, и волосы на затылке зашевелились. И хотя мелодия была незнакомой, в ней имелось нечто, вызвавшее у Саймона желание лечь и больше не двигаться, пока звучит нежная музыка.
Те, кто находились дальше от музыкантов, тихо беседовали или просто лежали на спине и смотрели вверх, словно видели сквозь массивный камень горы далекое небо. Большинство повернули головы, чтобы посмотреть на пленников, но так, как делают люди, слушающие хорошую историю, бросают равнодушный взгляд на проходящую мимо кошку.
Саймону и его спутникам, которые оказались не готовы к такому зрелищу, оставалось лишь стоять, вытаращив глаза. Командир стражи пересек комнату и остановился у дальней стены, где за столом, похожим на высокий плоский гриб из блестящего белого камня, напротив друг друга сидели двое ситхи. Оба внимательно смотрели на стол, освещенный еще одним диковинным светильником, стоявшим в нише в скале. Страж остановился возле них и стал ждать, когда на него обратят внимание.
Ситхи, сидевший спиной к пришедшим, был в красивой, цвета зеленой листвы, куртке с высоким воротом, а также брюках и сапогах такого же оттенка. Его длинные, заплетенные в косы волосы были рыжими и еще более огненными, чем у Саймона, а руки, когда он передвигал что-то на столе, поблескивали от многочисленных колец. Напротив, внимательно за ним наблюдая, сидел ситхи в белом свободном одеянии, его предплечья украшали браслеты, а волосы имели цвет бледного вереска или поразительного оттенка голубого. Перо ворона, черное и блестящее, свисало на щеку возле одного уха.
На глазах у Саймона ситхи в белом одеянии улыбнулся, сверкнув белыми зубами, что-то сказал своему соплеменнику, потом протянул руку, чтобы подтолкнуть вперед какой-то предмет. Взгляд Саймона стал еще более пристальным, и он удивленно заморгал.
Саймон был совершенно уверен, что это тот самый ситхи, которого он освободил из ловушки лесника.
– Это он! – возбужденно зашептал Саймон Бинабику. – Владелец Стрелы!
Пока Саймон говорил, страж шагнул к столу, и тот, кого Саймон узнал, поднял голову. Страж быстро что-то сказал, но ситхи в белом одеянии лишь бросил быстрый взгляд на пленников и небрежно махнул рукой, снова обратив внимание либо на какую-то карту, либо игровую доску. Его рыжеволосый партнер так и не повернул головы в их сторону, и через мгновение пленивший их ситхи вернулся.
– Вы должны подождать, когда лорд Джирики закончит. – Ситхи посмотрел холодным взглядом на Саймона. – Теперь, когда мы убедились, что стрела принадлежит тебе, мы можем развязать тебе руки – остальным нет.
Саймона, находившегося на расстоянии броска камня от того, кто дал клятву долга, но продолжал их игнорировать, наполнило огромное искушение подойти к ситхи в белом, – Джерееке, – если его так звали. Бинабик, почувствовавший его напряжение, предупреждающе толкнул в бок.
– Если остальные должны оставаться связанными, тогда и я тоже, – наконец заявил Саймон и впервые увидел совершенно неожиданную реакцию на лице ситхи: смущение.
– Это действительно Белая стрела, – сказал командир стражи. – Ты не должен быть связан, пока не будет доказано, что ты завладел стрелой обманом, но я не могу освободить твоих спутников.
– Тогда я тоже останусь связанным, – твердо повторил Саймон.
В ответ ситхи молча посмотрел на него, медленно прикрыл глаза, как рептилия, потом открыл их и недовольно улыбнулся.
– Что ж, так тому и быть, – сказал командир стражи. – Мне не нравится связывать обладателя Staj’a Ame, но я не мог поступить иначе. Пусть принятое решение останется бременем на моем сердце, правильным оно было или ложным. – А затем, странным образом, он кивнул почти с уважением, пристально глядя светящимися глазами на Саймона. – Моя мать дала мне имя Ан’наи, – сказал он.
Слова ситхи застали Саймона врасплох, и он отреагировал только после того, как Бинабик наступил ему на ногу.
– О! – сказал он. – Моя мать дала мне имя Саймон… точнее Сеоман. – Увидев, что ситхи удовлетворенно кивнул, он поспешно добавил: – А это мои спутники – Бинабик из Иканука, Эйстан и Гриммрик из Эркинланда и Слудиг из Риммерсгарда.
«Быть может, – подумал Саймон, – раз уж ситхи придают большое значение именам, такое, пусть и вынужденное, знакомство, возможно, поможет защитить моих товарищей».
Ан’наи снова кивнул и отошел, встав возле одного из каменных столов. Другие стражи, оказав неожиданно деликатно помощь раненым спутникам Саймона, помогли им сесть у стены пещеры.
Саймон и остальные довольно долго тихо переговаривались, смущенные странной музыкой даже больше, чем своим неясным положением.
– И все же, – наконец сказал Слудиг после горьких жалоб относительно того, как с ними обошлись, – мы живы. Лишь немногим из тех, кто столкнулся с демонами, так посчастливилось.
– Ты – это нечто, парень Саймон! – рассмеялся Эйстан. – Самый крутой! Ты умудрился заставить ситхи тебе кланяться. Теперь мы можем рассчитывать на кошель с золотом, когда нас отпустят.
– Да уж, кланяться! – Саймон невесело усмехнулся. – Разве я свободен? С меня сняли веревки? Мне предложили ужин?
– Верно. – Эйстан печально покачал головой. – Сейчас было бы совсем неплохо перекусить. И выпить кувшин эля.
– Я думаю, что мы ничего не получим, пока нас не примет Джирики, – сказал Бинабик, – но, если Саймон действительно его спас, у нас будет превосходная трапеза.
– Ты думаешь, он важная фигура? – спросил Саймон. – Ан’наи назвал его «лорд Джирики».
– Ну, если он тот самый Джирики… – начал Бинабик, но его прервал вернувшийся Ан’наи.
Его сопровождал Джирики, державший в руке Белую стрелу.
– Пожалуйста, – сказал Джирики, подозвав двух стражей ситхи, – развяжите всех. – Потом повернулся и что-то быстро добавил на своем текучем языке.
Однако в музыкальных словах Саймон уловил неодобрение. Ан’наи принял укоризну Джирики с застывшим лицом, лишь опустил глаза.
Саймон, внимательно смотревший на Джирики, теперь уже окончательно уверился в том, что перед ним тот самый ситхи – за исключением царапин и синяков, которые у него были после нападения лесника.
Джирики махнул рукой, и Ан’наи отошел в сторону. Из-за уверенных движений и уважения, которое ему оказывали остальные ситхи, Саймон поначалу решил, что он гораздо старше остальных. Но теперь, несмотря на золотистое лицо, скрывавшее возраст, Саймон вдруг понял, что лорд Джирики все еще молод, во всяком случае, по стандартам ситхи.
Пока освобожденные от веревок пленники растирали запястья, Джирики поднял стрелу.
– Простите за ожидание, – сказал он. – Ан’наи совершил ошибку из-за того, что знает, как серьезно я отношусь к игре в шент. – Его взгляд переместился к спутникам Саймона, потом снова вернулся к стреле. – Мне и в голову не приходило, что мы снова встретимся, Сеоман, – сказал он, подняв птичий подбородок, и улыбнулся, но глаза оставались серьезными. – Однако долг есть долг… а Staj’a Ame это больше, чем просто долг. Ты изменился за то время, что прошло после нашей встречи. Тогда ты больше напоминал лесного зверя, чем человека. Ты казался потерянным во многих смыслах. – Его пристальный взгляд обжигал.
– Но и вы изменились, – заметил Саймон.
Тень боли промелькнула по угловатому лицу Джирики.
– Три дня и три ночи я провисел в западне смертного, – сказал он. – Очень скоро я бы умер, даже если бы лесник не пришел – от стыда. – Затем выражение его лица изменилось, словно он накрыл свою боль крышкой. – Идемте, – добавил он. – Вы наверняка проголодались. К несчастью, мы не сможем угостить вас так, как мне бы хотелось. Мы принесли совсем немного, – он обвел рукой пещеру, подыскивая подходящее слово, – в наш охотничий домик.
Несмотря на то что он говорил на вестерлинге гораздо лучше, чем Саймон мог представить после их первой встречи, Джирики периодически делал паузы, и становилось понятно, насколько чужим является для него язык людей.
– Вы пришли сюда для… охоты? – спросил Саймон, когда их повели в костру. – Но на кого вы охотитесь? В холмах сейчас никого нет.