лишь во времена моего прадедушки. При дневном свете СениАнзи’ин… Башня блуждающего рассвета… лучи восходящего солнца отражались от крыши из хрусталя и золота. Говорят, это было подобно прекрасному факелу, горящему над утренним горизонтом…
Он смолк и только теперь посмотрел на Саймона, но лицо ситхи оставалось в тени.
– Тумет’ай давно похоронен, – сказал Джирики и пожал плечами. – Ничто не длится вечно, даже ситхи… и само время.
– Сколько… сколько вам лет? – спросил Саймон.
Джирики улыбнулся, и его зубы блеснули в лунном свете.
– Я старше, чем ты, Сеоман. А теперь спустимся вниз. Ты сегодня много увидел и пережил, несомненно, тебе необходим сон.
Когда они вернулись в освещенную огнем пещеру, оказалось, что трое солдат завернулись в плащи и сладострастно храпят. Бинабик сидел и слушал нескольких ситхи, которые пели медленную скорбную песню, что гудела, точно улей, и лилась, как река, – казалось, она наполняла пещеру густым запахом редкого умирающего цветка.
Саймон завернулся в свой плащ, посмотрел в мерцающее пламя и заснул под диковинную музыку народа Джирики.
Глава 39Рука Верховного короля
Саймон проснулся и обнаружил, что освещение в пещере изменилось. Огонь продолжал гореть, узкое желтое пламя мерцало над белым пеплом, но светильники погасили. Дневной свет просачивался сквозь щели в потолке, невидимые прошлой ночью, превращая каменную пещеру в зал с колоннами, наполненный светом и тенями.
Трое солдат дружно храпели, завернувшись в свои плащи и распростершись на полу, точно жертвы сражения. Больше в пещере никого не было – если не считать Бинабика, который сидел, скрестив ноги, перед огнем, рассеянно наигрывая на своей флейте, части посоха.
Саймон с трудом сел.
– А где ситхи? – спросил он.
Бинабик не повернулся, но сыграл еще несколько нот.
– Приветствую тебя, мой добрый друг, – наконец ответил он. – Ты хорошо спал?
– Да, наверное, – проворчал Саймон, поворачиваясь, чтобы посмотреть на пылинки, мерцавшие под куполом пещеры. – Куда ушли ситхи?
– На охоту, если угодно, – ответил тролль. – Давай, пора вставать. Мне нужна твоя помощь.
Саймон застонал, но все же заставил себя сесть.
– Охотиться на гигантов? – спросил он после небольшой паузы, набив рот фруктами.
Храп Эйстана стал таким громким, что Бинабик с отвращением отложил в сторону флейту.
– Охотиться на все, что может угрожать их границам, я полагаю. – Тролль уставился на что-то на каменном полу пещеры. – Киккасут! Это просто не имеет смысла. И совсем мне не нравится.
– Что не имеет смысла? – Саймон лениво оглядел каменную пещеру. – Это ведь дом ситхи?
Бинабик нахмурился и поднял взгляд.
– Пожалуй, хорошо, что к тебе вернулась способность задавать сразу несколько вопросов. Нет, не дом ситхи, как таковой. Как сказал Джирики, это охотничий домик, место, где они могут отдохнуть, когда отправляются на длительную охоту. А что до второго твоего вопроса, кости не имеют смысла – точнее, они имеют слишком много смыслов.
Перед коленями Бинабик лежала горка гадальных костей, и Саймон на них посмотрел.
– И что это значит? – спросил он.
– Я тебе расскажу. Но, полагаю, сейчас самый подходящий момент, чтобы ты смыл грязь, кровь и ягодный сок с лица. – Тролль сверкнул желтыми зубами в грустной усмешке и указал на пруд в углу. – Он вполне подходит для умывания.
Он подождал, когда Саймон опустит голову в обжигающе холодную воду.
– Ой! – с дрожью в голосе вскричал юноша. – Холодно!
– Как видишь, – продолжал Бинабик, не обращая внимания на жалобы Саймона, – сегодня утром я бросал кости. И вот что они говорят: Тенистый путь, Развернутый дротик и Черная расщелина. И результат у меня вызывает сильное смущение и тревогу.
– Почему? – Саймон еще раз плеснул водой в лицо, а потом растер его рукавом куртки, которая была не слишком чистой.
– Потому что я бросал кости перед тем, как покинуть Наглимунд, – сердито ответил Бинабик. – И получил такое же сочетание. В точности!
– И почему это обязательно плохо? – Тут внимание Саймона привлек необычный предмет, лежавший на берегу пруда.
Он осторожно его взял и обнаружил, что держит в руке круглое увеличительное стекло в роскошной деревянной оправе. Вдоль его края шли незнакомые символы.
– Все плохо, когда вещи совсем не меняются, – ответил Бинабик, – но с костями это нечто большее. Кости для меня есть проводники к мудрости, понимаешь?
– Ммм, – пробормотал Саймон, глядя в зеркало и протирая его краем рубашки.
– Что будет, если ты откроешь свою Книгу Эйдона и обнаружишь на всех страницах одно стихотворение, которое повторяется по всей книге, снова и снова?
– Ты имеешь в виду Книгу, которую я уже видел? – спросил Саймон. – Ведь раньше так не было? Ну, значит, это какая-то магия.
– В таком случае, – смягчился Бинабик, – ты должен понимать мою проблему. Кости могут показать сотни вариантов. И если они выпадают одинаково шесть раз подряд, в голову мне приходит лишь одно: все плохо. А чем больше я изучал слово «магия», тем меньше оно мне нравилось, но какая-то сила захватывает кости – так сильный ветер направляет флаги в одну сторону… Саймон? Ты меня слушаешь?
Неотрывно глядя в зеркало, Саймон с удивлением обнаружил, что оттуда на него кто-то смотрит. У незнакомца было удлиненное, худое лицо, синева под глазами, подбородок, щеки и верхнюю губу украшал рыже-золотой пушок. Саймон с удивлением сообразил, что это – конечно же! – он сам, заметно похудевший после путешествий и с первой взрослой щетиной.
И что это за лицо? – вдруг заинтересовало Саймона. Все еще не мужчины, усталого и сурового, но он надеялся, что избавился хотя бы от части Олуха, которого все в нем видели. Тем не менее он почувствовал некоторое разочарование, глядя на юношу с торчавшими во все стороны волосами и узким подбородком, смотревшего на него из зеркала.
«Интересно, таким ли видит меня Мириамель? – подумал он. – Кем-то вроде сына фермера, крестьянина, идущего за плугом?»
И как только он подумал о принцессе, ему показалось, что он увидел в зеркале ее черты, заменившие его лицо. На головокружительный миг в зеркале все смешалось, словно две туманных души в одном теле; а еще через мгновение он смотрел на Мириамель – точнее, на Малахию, потому что ее волосы снова стали короткими и черными и она была одета, как мальчик. За плечами у нее повисло бесцветное небо с грозовыми тучами. И еще он разглядел за ней другую фигуру – круглолицего мужчину в сером капюшоне. Саймон не сомневался, что встречал его прежде, – вот только не мог вспомнить, где и когда.
– Саймон! – голос Бинабика обрушился на него, точно холодная колодезная вода, и неуловимое имя окончательно ускользнуло.
Удивленный Саймон некоторые время поворачивал зеркало в разные стороны, – а когда снова заглянул в него, там было лишь его лицо.
– Ты не заболел? – с тревогой спросил тролль, которого удивило странное выражение лица повернувшегося к нему Саймона.
– Нет… я так не думаю…
– Тогда, если ты уже умылся, подойди и помоги мне, – попросил Бинабик. – К предсказаниям мы обратимся позднее, когда твое внимание не будет таким рассеянным. – Бинабик встал и бросил кости в кожаный мешочек.
Бинабик спускался первым по ледяному желобу, предупредив Саймона, чтобы двигался, расставив носки ног в стороны и подняв руки к голове. Секунды стремительного скольжения по туннелю были подобны сну про падение с большой высоты, и, когда Саймон ступил на мягкий снег перед входом в туннель, его ослепил яркий холодный свет дня, и ему захотелось немного посидеть и насладиться быстрыми биениями своего сердца.
А через мгновение его опрокинул удар в бок и на него навалилась гора меха и мышц.
– Кантака! – услышал он крик рассмеявшегося Бинабика. – Если ты так обращаешься с друзьями, то я рад, что не являюсь твоим врагом!
Саймон, задыхаясь, отпихнул волчицу, но атаки шершавого языка на его лицо тут же возобновились. Наконец с помощью Бинабика он освободился. Кантака вскочила и, возбужденно повизгивая, стала кружить возле юноши и тролля, а потом умчалась в заснеженный лес.
– А теперь, – сказал Бинабик, стряхивая снег с черных волос, – нам нужно отыскать место, где ситхи оставили наших лошадей.
– Недалеко, человек-канук.
Саймон подскочил на месте, повернулся и увидел строй ситхи, безмолвно выходивших из-за деревьев во главе с одетым в зеленое дядей Джирики.
– А зачем вы их ищете? – спросил Кендрайа’аро.
Бинабик улыбнулся.
– Только не для того, чтобы сбежать, добрый Кендрайа’аро. Ваше гостеприимство таково, что нам не хочется столь быстро от него отказываться. Нет, я лишь хотел убедиться, что у нас остались некоторые вещи, которые я с трудом сумел заполучить в Наглимунде, – они нам потребуются в предстоящем путешествии.
Кендрайа’аро бесстрастно посмотрел на тролля и молча подал сигнал двум другим ситхи.
– Сиянди и Ки’ушапо, покажите им.
Золотоволосая пара прошла несколько шагов вдоль склона, в сторону от входа в туннель, и остановилась, дожидаясь Саймона и тролля. Саймон оглянулся и увидел, что Кендрайа’аро продолжает за ними наблюдать и в его блестящих прищуренных глазах застыло непонятное выражение.
Они нашли лошадей на расстоянии в несколько фурлонгов, в маленькой пещере, скрытой за парой упавших и засыпанных снегом сосен. В пещере было уютно и сухо, все шесть лошадей с удовольствием жевали сладко пахнувшее сено.
– Откуда все это взялось? – удивленно спросил Саймон.
– Мы часто берем с собой лошадей, – тщательно подбирая слова, ответил на вестерлинге Ки’ушапо. – Почему вас удивляет, что у нас есть для них конюшня?
Пока Бинабик рылся в седельных сумках, Саймон принялся осматривать пещеру, отметил, что свет проникает внутрь через расщелину высоко в стене, а также обратил внимание на каменный желоб, наполненный чистой водой. У дальней стены была сложена груда шлемов, топоров и мечей, и Саймон узнал свой, который получил в оружейной Наглимунда.