– Я сказал бы, что этим вечером я плохой лишь чуть-чуть, леди Эдвардс.
Зависть сам слегка растерялся, когда понял, что так оно и было. Он свел флирт к минимуму и задавал только конкретные вопросы, ответы на которые могли бы помочь ему в игре. Как только Камилла появилась в зале, он полностью сосредоточился на ней. Не желая показаться слишком напористым, он любовался самой завораживающей картиной в зале, чтобы дать ей время освоиться, а затем подойти. «Чертов идеальный джентльмен», – думал он с досадой.
И все же к его неописуемому раздражению он ни капли ее не впечатлил. Даже когда оказался рядом, чтобы поймать бокал и не дать ей испортить платье. И неважно, что это падение подстроил он сам. Принц Чревоугодие уверял, что такой ход всегда помогает добиться расположения смертных. По словам брата, смертные женщины не устоят перед мрачным героем – как будто героизм определяется непролитым стаканом пунша.
Однако Зависть не в первый раз обнаружил, что Чревоугодие ничего не понимает в ухаживаниях. Язык Камиллы разил в самое сердце, как и ее красота, так что Зависть столкнулся с моментальным отказом.
Если уж на этот раз он собирается использовать соблазн, ему придется выяснить, что ее возбуждает. Наверняка у нее есть какая-то фантазия, с которой он мог бы поиграть.
Процессия наконец добралась до столовой. Зависть едва сдержался, чтобы не выказать, как все это ему противно.
Длинный стол, накрытый скатертью, был уставлен канделябрами и безбожным количеством хрустальных ваз с глициниями. Должно быть, их вырастили в теплице, и обошлось это в небольшое состояние. По тому, как Камилла на секунду зажмурилась, Зависть догадался, что она тоже не упустила из виду этой детали и ее не одобрила.
Занятно.
– Откуда происходит ваш род, лорд Синтон? – спросила грудным голосом леди Эдвардс, отвлекая Зависть от его наблюдений. – Синтон – западная фамилия?
– Мы с юга, – уклончиво ответил он.
Она окинула его взглядом и положила на колени салфетку. У него создалось отчетливое впечатление, что женщина мысленно разбирает его по косточкам, чтобы добраться до его сокровенных тайн.
– Видела, что чуть раньше вы беседовали с моей подругой. Как вы познакомились с мисс Антониус?
– Я коллекционирую произведения искусства, а ее галерею мне настоятельно рекомендовали.
– Хм.
Леди Кэтрин отпила воды.
Зависти даже не пригодилась сверхъестественная способность прощупывать эмоции, чтобы понять: она настроена к нему скептически.
– Многие джентльмены весьма заинтригованы ее… коллекцией.
Его грех вспыхнул прежде, чем он успел подавить это ощущение.
Леди Кэтрин обратила проницательный взор на Камиллу и Вексли. Теперь они сидели прямо напротив. Мужчина по имени Харрингтон занял место с другой стороны от Камиллы, отчего она слегка напряглась. Зависть отметил про себя, что к нему тоже стоит присмотреться.
– Она весьма талантлива, но гораздо скромнее своего отца.
Зависть отвел взгляд от художницы и вопросительно взглянул на Кэтрин.
– Ее отец тоже писал картины?
Конечно, он знал, что Пьер рисовал, но скрыл это, чтобы узнать как можно больше.
– Помимо многих других работ, Пьер Антониус прославился благодаря «Соблазнению Эвелин Грей». Наверняка о ней слышали даже в южных областях. Это его самый известное полотно – портрет женщины, на которой из одежды лишь вуаль, скрывающей лицо. А еще, конечно, у нее огромные крылья, как у ворона. Пьер часто писал нечто фантастическое, чаще всего образы тех, кого он называл полукровками.
– Люди необыкновенного происхождения, – уточнил Зависть.
– Можно и так сказать, – согласилась леди Кэтрин со сдержанной улыбкой. – Женщины с крыльями, мужчины с рогами или хвостами, как у чертей. Публика, казалось, разделяла его одержимость. Благодаря его искусству у других появилась возможность выражать собственные фантазии. По сути, Пьер проторил дорогу работам, которые в любом другом случае считались бы нечестивыми.
Зависть выслушал внеплановый, но весьма ценный урок истории искусств от леди Кэтрин, пока наливали вино. Его шпионы выяснили о Пьере немногое сверх того, что двадцатью годами раньше этот человек открыл галерею, а два года назад умер, оставив Камиллу одну на всем белом свете. Насколько он знал, ни по материнской, ни по отцовской линии у нее не было ни бабушек, ни дедушек, равно как и тетушек, дядь, кузин или кузенов.
Странно, подумал он, если учесть, что люди размножаются, как кролики.
– А что насчет его семьи? – осведомился Зависть, потягивая вино.
– Вы про Пьера? С его происхождением связана трагедия. Когда он был ребенком, его родители погибли, разбившись в экипаже, и его воспитывал друг семьи. И мать, и отец Пьера были единственными детьми, и их родителей также постигла насильственная смерть.
– Кто-то сказал бы, что их семья проклята.
Леди Кэтрин очень внимательно посмотрела на него.
– Некоторые так и говорят, но они явно не блещут умом.
Зависть едва заметно улыбнулся. Она весьма деликатно предположила, не таков ли он сам.
– А какова история семьи ее матери?
Лицо леди Кэтрин помрачнело.
– Это деликатная тема, которой я не хотела бы касаться.
Зависть обольстительно улыбнулся, хотя внутри у него все задрожало от любопытства.
– Не стоит выпускать коготки, леди Эдвардс. Я ничего плохого не имел в виду. Что же еще интересует лучших из лучших в Уэйверли-Грин?
Леди Кэтрин рассказала ему о любви Пьера к загадкам и тайнам. Если бы художник до сих пор был жив, Зависть принял бы его за одного из участников игры. Хотя было очевидно, что эту страсть разделяют слишком многие в Уэйверли-Грин. «Как скучны человеческие игры», – размышлял он, кивая.
Снова появился дворецкий. Торжественный звон колокольчика обозначил начало ужина. Его подали а-ля франсез, и гости начали накладывать себе разнообразные закуски и гарниры, которые прислуга расставила по всему столу.
На тарелках красовались жареная говяжья вырезка под розмариновым соусом, картофельное пюре с чесноком и лепестками тающего масла, карамелизованная морковь, фаршированная целиком рыба с мутными глазами, спаржа на пару, королевские креветки с хвостиками и нежная куриная грудка под густым лимонно-сливочным соусом.
Зависти не понравился обвиняющий взгляд рыбы, да и утруждать себя очисткой креветок ему было неохота, но он об этом промолчал. В остальном еда оказалась приличной, а компания леди Эдвардс – на удивление сносной.
Как только гости отведали блюда первой перемены, тут же принесли вторую. Ее основу составляли кушанья по рецептам южных областей соседнего королевства, например, салат из апельсинов, нарезанного кубиками лука и кедровых орешков, перемешанных с пикантной заправкой из соли, перца, орегано, масла и уксуса.
Второе рыбное блюдо вызвало у Зависти искреннюю улыбку. Оно напомнило ему о семейном ресторане его невестки и еде, которую там подавали. Но ни в каком другом смысле этот пир не мог сравниться с роскошными зваными обедами в их королевстве. Хотя ему и не хотелось этого признать, но недавно брат Чревоугодие поразил его свечами из свиного сала. Если их зажечь и растопить на измельченную брюссельскую капусту, получался насыщенный декадентский соус.
Само собой, его брат был весьма заинтересован в том, чтобы устраивать лучшие, самые обсуждаемые вечеринки и даже затеял перепалку с одним репортером, который с воодушевлением игнорировал все его затеи.
К счастью, блюда и вино не иссякали. Зависть выпил один бокал и попросил еще, и никто его в этом не упрекнул. Вообще-то, другие гости тоже не особенно заботились об умеренности.
Судя по всему, высшему обществу Уэйверли-Грин тоже наскучили напыщенность и лицемерие. Пускай по местным меркам Вексли был завзятым бабником и кутилой, этот званый ужин проходил весьма целомудренно и вяло. Маскарад Зависти на следующей неделе, безусловно, задаст им всем жару.
На другом конце стола сидела темноволосая женщина – вдова по имени Джанель. Она не сводила взгляда с Зависти и прижималась грудью к столу, когда наклонялась. Ей наверняка было известно, что такая поза в сочетании с глубоким декольте представляла ее в самом заманчивом свете.
Зависть сосредоточился на ее лице со слегка надутыми губками.
– Прекрасное вино, миледи, не так ли?
Вдова перевела взгляд на его руку. Он рассеянно поглаживал ножку бокала, размышляя, как заговорить с Камиллой и отвлечь ее от Вексли.
– Вы лепите, лорд Синтон?
– К чему такой вопрос, леди Джанель?
На ее щеках заиграл приятный румянец.
– У вас руки мастера, милорд. Так и представляю, как они доводят до совершенства всевозможные предметы. Если вдруг вам понадобится модель, я с радостью вам попозирую.
Он с удивлением ощутил вспышку раздражения со стороны Камиллы. Но когда он украдкой оглянулся, та вообще на него не смотрела. Она сидела, повернувшись к Вексли, а тот склонился к ней с глазами, мутными после пятого бокала вина подряд.
– Лорд Синтон?
Леди Джанель рисковала: одно неловкое движение – и ее груди вывалились бы наружу.
Зависть был избавлен от необходимости отвечать. Мужчина слева от нее наконец-то вынул голову из задницы и проявил интерес к этой женщине и ее роскошным формам.
К счастью, Джанель казалась весьма довольной таким поворотом, словно она этого и добивалась. Игра в игре.
Вскоре гости начали забывать о приличиях. Наряду с вином стали подавать крепкий алкоголь. Слуги позаботились о том, чтобы все гости – и дамы, и господа – достигли желаемой степени опьянения.
– Дар богов, – прошептал Зависть, взяв с подноса коктейль с виски. Впервые в жизни он сожалел, что кровь демона не даст ему напиться так же, как смертным вокруг него.
Несколько часов спустя, после того, как последний десерт унесли и все убрали, хозяин схватил со стола бокал и высоко его поднял. Половина содержимого пролилась на рукав его пиджака. Остатки выпивки разбрызгались по скатерт