присвоит его единственный шанс спасти свой двор. А еще, возможно, посмотреть, как Камилла отреагирует на танец Зависти с другой. Он был готов поклясться, что почувствовал ее волнение, пусть и недолгое.
А если Камилла тоже склонялась к тому, чтобы его поцеловать, может, она склонялась и к тому, чтобы согласиться на сделку.
В груди затеплилось что-то похожее на надежду. Возможно, этот вечер все-таки стоил свеч.
Восемнадцать
– Не желаете еще потанцевать с моим братом? Прошу вас.
Камилла отвлеклась от вальсирующего по залу мужчины в изумрудной маске и взглянула на брата Синтона.
Она не припоминала, когда они впервые встретились. У него были такие же темные волосы и бронзовая кожа, как у лорда Синтона, а вот глаза – поразительного угольного оттенка, который идеально сочетался с его маской.
Он исподтишка улыбнулся Камилле, и она, не устояв, улыбнулась в ответ. Было в нем какое-то обаяние, нечто такое, от чего она поневоле начинала наслаждаться его компанией.
Признаться честно, это чувство немного беспокоило Камиллу.
– Неприлично танцевать более двух раз с одним мужчиной, мистер Синтон.
Это его рассмешило, и смех его был полон искреннего восторга.
– Хоть я и подозреваю, что мой брат уже заявил на это права, зовите меня Сином. Я считаю себя главным принцем порока, и неважно, что скажут мои братья.
Видя коварный блеск в его глазах, Камилла легко представляла его в этой роли.
– Хорошо, Син. Сколько у вас братьев?
– Нас семеро. Один другого чертовски краше.
Семь братьев Синтон, Боже упаси! Камилла готова была поспорить, что ни один из них от скромности не умрет.
Син наклонился, понизив голос до заговорщического шепота.
– Мы известны как Принцы Греха. Уверяю вас, мы весьма серьезно относимся к этому титулу.
Камилла фыркнула. В этом она нисколько не сомневалась. Хотя по спине у нее пробежала легкая дрожь. Семь Принцев Греха действительно существовали и правили королевством под названием Семь Кругов. Однако в некоторых легендах, рассказанных ее матерью, считалось, когда-то их было восемь.
Этого не может быть…
Она изучающе посмотрела на собеседника.
– Я об этом слышала. Допустим, вы действительно Принц Греха. Чем же вы правите?
– Раз вы еще не догадались, должно быть, я не очень хорошо справляюсь со своими обязанностями.
Такой уход от ответа разочаровал Камиллу. Она надеялась, что оба Синтона были особенными, в чем-то даже легендарными, ведь так она бы нашла объяснение этому назойливому притяжению. Гораздо легче было обвинить во всем волшебство, чем признать, что ей правда понравился этот прохвост.
– Почему вы не танцуете? – спросила она. – Многие дамы так и зыркают на вас.
– Я предпочитаю создавать проблемы со стороны.
Он обратил свой неповторимый взор на толпу, и его улыбка стала еще коварнее.
– Столько разврата! Это полезно для души.
– Разврат?
Син кивнул в сторону бального зала.
– Порок.
Камилла проследила за его взглядом и глубоко вздохнула.
Пары, которые уединились для разговоров в темных уголках, стояли совсем близко, едва не прижимаясь друг к другу. Они сомкнули руки в вызывающих позах. Даже любопытные взгляды не могли сдержать их ненасытные прикосновения.
Камилла оглядела весь зал. Танцующие, похоже, не замечали столь явного нарушения приличий. Большинство из них смеялись и двигались под музыку струнного квартета. Все выпивали. Взгляды за масками помутнели, а поступь танцующих стала нетвердой.
Зато в стороне от мерцания свечей несколько пар уже начали целоваться. Горло, руки без перчаток, губы, груди…
– Да что здесь…
Камилла не верила своим глазам. Она заморгала, будто это помогло бы стереть это вопиющее неприличие. По всему ее телу прокатился жар, который медленно поднялся по шее, а затем спустился в низ живота.
Она заметила, что одна пара в масках занялась любовью прямо у стены. Из-под платья выглядывала покрасневшая кожа женщины, которая обвила партнера голой ногой. Свечи неистово мерцали по обе стороны от них, пока не погасли одна за другой, дабы сохранить их тайну.
Сердце Камиллы заколотилось быстрее. Этого просто не может быть. И все же…
Она смотрела на серебряные подносы, которые все вносили и вносили, и на напитки, текущие рекой. Может, в них добавили то, из-за чего все забыли о запретах?
– Похоже, передо мной возникла одна неожиданная сложность, – пробормотал Син. – А не прогуляться ли нам по саду, мисс Антониус?
Он резко встал перед ней, чтобы закрыть обзор, но опоздал.
Камилла нырнула ему под руку и, как зачарованная, с ужасом наблюдала за тем, как брюнетка в маске встала на цыпочки, притянула к себе за лацканы лорда Эшфорда Синтона, чтобы поцеловать прямо здесь, на виду у всех присутствующих. Несколько пар даже прекратили танцевать, раскрыв рты от изумления.
По крайней мере, Камилла была не единственной, кто потерял дар речи. И все же проклятый лорд не сразу освободился из хватки красотки.
Не то чтобы Камилла наблюдала за этим очень долго или хотя бы достаточно долго, чтобы увидеть, как их губы соприкоснулись. За секунду до поцелуя ей уже стало дурно. Недолго думая, она развернулась на каблуках и выбежала из бального зала, пока не натворила чего-нибудь нелепого.
– Камилла, не надо!
Она не стала слушать, не желая, чтобы кто-нибудь стал свидетелем ее ревности. Распахнув двери на террасу, она бросилась вниз по лестнице к лабиринту из живой изгороди.
Влажный и холодный осенний воздух щипал глаза и проникал сквозь тонкие ткани платья. Камилла тут же продрогла до костей, но ей нравилось чувствовать себя оледеневшей. Ей хотелось не ощущать ничего, кроме онемения, и не думать ни о чем, кроме холода.
В противном случае она вспомнила бы Синтона и свои недавние фантазии о том, как он схватил бы ее, прижал к себе и целовал до тех пор, пока они не забудут, где начинается одна и заканчивается другой.
Ей хотелось утонуть в его поцелуе, погрузиться в невыразимую страсть… Камиллу поразило это признание, пусть оно и было безмолвным.
Когда он танцевал с ней, чтобы спасти от Вексли, она по глупости подумала, что это было не просто так. Точно так же, как и присланные им платье с кистью.
Все это означало, что он чего-то хотел от нее, а не ее саму.
Камилла бежала со всех ног мимо живой изгороди. Туфли промокли от росы, выпавшей на свежескошенную траву. Пальцы ног заледенели так, будто каждый шаг она делала по крошечным лезвиям. Зато эта боль облегчила ту, что разрасталась у нее в груди.
Она бежала до тех пор, пока тиски ревности не ослабли. Вместо этого накатило раздражение на саму себя.
Камилла не собиралась страдать из-за того, у кого, очевидно, не было к ней никакой тайной привязанности.
Раз Синтону она не нужна…
Путь перед Камиллой был свободен, но спустя мгновение она уже столкнулась с тем, от кого сбежала.
Лорд Синтон крепко схватил ее за руки. Он успел поймать ее до того, как она споткнулась и упала. Он возвышался над ней, сверкая суровым взглядом в лунном сиянии. Синтон снял маску, а вместе с ней отбросил всякую видимость любезности. В его взгляде не осталось ничего человеческого.
Камилла застыла. Сердце у нее бешено стучало. Он опустил свои темные глаза, изучающе пробежал взглядом по линии ее декольте, а затем резко посмотрел на ее подбородок и губы под маской.
Секунду назад выражение его лица пугало. Однако его было не сравнить с тем ледяным жестоким взглядом, которым он окинул ее сейчас.
– Больше не выказывайте мне свою ревность, мисс Антониус. Это ничем хорошим не обернется.
– А вы мне не угрожайте.
Камилла высвободилась из его объятий, даже не удосужившись отрицать, что заревновала. Губы Синтона изогнулись в волчьем оскале.
– Я всего лишь предупредил.
Его окружал ореол неведомой темной энергии. В ней смешались две противоборствующие силы: беспощадная жестокость и жгучая похоть, и из этого столкновения рождалась буря.
Несмотря на то, что воздух был насыщен напряжением, Камилле показалось, что лорд сдерживает себя. Он осознавал, какой силой обладает и какой ущерб мог бы ею причинить.
Камилла вздернула подбородок и посмотрела прямо ему в глаза.
– А если я не прислушаюсь?
Миг гнетущего затишья – и терпение Синтона лопнуло. Только что Камилла стояла перед ним, и вот он уже прижал ее к живой изгороди. Вечнозеленые ветки кольнули ее, восхитительно отдавшись болью.
Синтон всем телом прижался к ее груди, запустил руку ей в волосы, а носом уткнулся в шею, вдыхая ее запах. Он весь напрягся, натянулся, как струна.
Одним движением руки он снял маску с Камиллы. Шелковистая лента скользнула по ушам и щекам, и лорд отбросил маску в густые заросли.
Подняв ее подбородок, он словно выбирал, что ему хотелось бы попробовать сначала – губы или покрасневшую кожу на шее. Камилла с изумлением осознала: ей хотелось, чтобы он попробовал все.
Синтон наклонился ближе и провел губами линию огня по ее подбородку. Затем он медленно приблизился к ее губам и на мгновение замер. В его дыхании чувствовались нотки бурбона и ягод. Наконец их губы соприкоснулись. Нежный поцелуй быстро перерос в страстный. Искры желания пробежали по спине Камиллы.
Перед тем как отстраниться, он требовательно прикусил ее нижнюю губу.
– В некоторые игры не стоит вступать, если не уверен, что победишь.
Проведя пальцем по мочке ее уха, он аккуратно поправил ей волосы.
– Разожжете мой грех еще раз, мисс Антониус, и я покажу вам, что значит поражение.
Не сказав больше ни слова, он развернулся и ушел, оставив ее в одиночестве. Она буквально слышала грохот собственного сердца, эхом разносившийся по лабиринту из живой изгороди. Мгновение спустя ее обожгло пламенем досады. Какая резкая перемена настроения! Снова…
– Чертов невыносимый осел!
Камилле потребовалось время, чтобы прийти в себя, выбраться из зарослей, поправить платье и взбить юбки. А когда она сняла свою маску с ближайшего куста, ее раздражение только усилилось. Она вытащила из маски застрявшие травинки. Лунный свет отражался от нее, освещая бликами безлюдный лабиринт при каждом движении Камиллы.