– Так вот какого вы обо мне мнения, мисс Антониус! Думаете, мне не хватает опыта?
Камилла почувствовала, что они снова ступили на опасную дорожку.
Последние два года она боролась с одиночеством. Если она поддастся и позволит ему заставить ее забыть о том, что она совсем одна… возможно, боль утихнет еще на несколько лет.
Они уже притворяются, что помолвлены. Так почему бы не воспользоваться этим оправданиям и не выпустить на волю свои желания? Всего на одну ночь.
– Я совершенно уверена, что вы мастер в искушениях, когда захотите.
Синтон вызывающе сверкнул глазами. Выражение его лица говорило, что Камилла не ошиблась.
– Скажите мне, мисс Антониус, вас когда-нибудь искушали?
Всего однажды. С тех пор она жаждала, чтобы кто-нибудь сделал это снова.
Он неправильно истолковал ее молчание, смягчив тон до мурлыканья.
– А вы бы этого хотели?
Синтон смотрел и ждал. То, что он прочитал по ее лицу, заставило его подойти поближе. Как будто понял, что про себя она подстрекала его действовать.
– Только на этот вечер, – сказал он, пристально глядя на нее.
Он словно устанавливал новые правила, которые заинтриговали Камиллу вопреки ее желанию.
– Это будет нашим секретом.
У Камиллы перехватило дыхание. Она не ожидала, что он согласится.
– Сними халат. Подай мне пояс.
Камилла окинула взглядом спальню и подумала о своей подруге, которая крепко спала через две комнаты отсюда.
– Нам не следует… – сказала она, положив руку на пояс. Прохладный шелк струился бальзамом от внезапной духоты в комнате.
Боже, неужели Камилле хотелось, чтобы нежная ткань растеклась у ее ног?
Синтон снова неведомым образом прочитал ее мысли.
– Делать то, что не следует, часто приносит невероятное освобождение.
Он приблизился к Камилле на пару шагов. Напряжение между ними нарастало. Ей казалось, что она стоит посреди поля и наблюдает, как к ней приближаются вспышки молнии. Она потянула за пояс, чтобы немного его ослабить.
– Когда ты в последний раз хоть немного грешила, Камилла?
– Что именно вы предлагаете? – спросила она.
– Всего лишь поцелуй, – сказал он с легкой дразнящей улыбкой.
Даже не сказал, а низко прорычал. Так звучало само искушение… Камилла в жизни не чувствовала настолько пьянящего ожидания. Ладони покалывало, дыхание участилось, сердце в груди грохотало. Возбуждение столкнулось с желанием и, надо признать, с легким беспокойством.
Она облизнула губы.
Синтон встал перед ней, глядя ей в лицо. Заметив ее жест, он застыл с дьявольской улыбкой.
– Отдай мне пояс, Камилла. Немедленно.
Она послушалась. Сняв шелковую ленту с талии, она вложила ее в его протянутую ладонь. В движении халат слегка приоткрылся, обнажив кружевную ночную рубашку.
Синтон восхитился ее силуэтом, а затем жестом велел ей встать и развернуться.
Она так и поступила, ненавидя себя за то, что ее сердце забилось быстрее в предвкушении его дальнейших приказов.
Синтон аккуратно накинул ей на голову пояс, закрыв глаза, а затем туго натянул его и завязал. Длинная лента ниспадала между лопаток и щекотала спину.
Положив руку ей на плечо, он медленно развернул Камиллу лицом к себе. Она жаждала увидеть уверенность в его изумрудных глазах, но чувствовала лишь легкое дуновение его дыхания у себя на губах.
– Как тебе? – спросил он.
Все ее чувства обострились. Откуда-то из глубины дома послышался тихий бой часов. А рядом – едва заметный шорох рубашки Синтона. Рука скользнула ей под халат, поглаживая по ночной сорочке. Затем он обнял Камиллу за талию и притянул к себе.
– Приятно.
Он оказался теплее, чем она себе представляла. Вблизи его запах опьянял. Она подняла лицо и приоткрыла губы в предвкушении.
Раз он собирался лишь поцеловать ее, она хотела насладиться каждой секундой поцелуя.
– Я могу сделать тебе больше, чем просто приятно, дорогая.
Он провел губами по ее шее и ключицам, не спеша прикоснувшись к обеим, а затем опустился ниже, мимо медальона к кружеву на вырезе. Она ждала, что он наконец снова поднимется, и их губы сольются в поцелуе.
Но вскоре она поняла, что Синтон любит поиграть.
Камилла ощущала, как воздух движется вместе с его движением. Над ее грудью он сомкнул губы и прижался к мягкой ткани ночной рубашки. Внезапный влажный жар этого прикосновения пронзил ее насквозь, а касание зубов лишь усилило удовольствие.
С губ Камиллы сорвался стон. Чувственный поцелуй Синтона проник сквозь сорочку, и влажно стало уже у нее между ног.
Он крепко держал ее, обхватив большими руками за талию чуть выше изгиба ягодиц. А затем принялся выводить узоры языком на груди, вызывая неописуемое наслаждение.
Затем он перешел к другой груди, облизывая и посасывая тонкую ткань, пока Камилла окончательно не потеряла способность ясно мыслить.
Вскоре она почувствовала, как Синтон встал. Влажная сорочка прилипала к телу.
– Милорд…
Он издал негромкий радостный звук. Камилла могла поклясться: он прошептал, что будет кем угодно, а затем повел ее назад, пока ее бедра не коснулись края кровати.
– Сядь.
Камилла так и сделала. Все тело покалывало, она жаждала следующего поцелуя. Она его не видела, но ощущала на себе его взгляд, обжигающий и тяжелый, как осязаемая ласка. Даже с завязанными глазами она с уверенностью могла сказать: теперь в его взгляде не осталось ни холода, ни тьмы. Синтон был голодным, полным желания. Точно так же, как она сама.
Возможно, потому он и хотел, чтобы Камилла не видела, как на него влияет. Она была в восторге от повязки на глазах, и в то же время полоска ткани ее раздражала. Девушке нравилось угадывать, что с ней будет дальше, но было невыносимо не видеть, как Синтон это делает.
– Если ты меня не остановишь, Камилла, я поцелую тебя еще раз.
Низким хриплым голосом она выдохнула:
– Пожалуйста, не останавливайся.
Он крепко держал ее, пока она не опустилась спиной на кровать. Вокруг лодыжек сомкнулись сильные руки, которые подтянули ее ближе к краю матраса.
От его прикосновений она задрожала от удовольствия.
Воцарилась тишина. В воздухе повисло напряжение.
Камилла гадала: смотрит ли он на нее сверху вниз? А если да, то какое у него выражение лица?
Очередной шорох. Он встал на колени?
Она вздрогнула от неожиданного прикосновения губ к коже. Дыхание ее стало частым и неровным. Синтон выводил тонкие линии удовольствия от лодыжки к икре, прокладывая путь вверх.
Когда он остановился у колена, у Камиллы перехватило дыхание. Мощные руки легли на бедра, ладони на мгновение сжались, нежно поглаживая. Успокаивающе, но соблазнительно.
Камилла заерзала, желая посмотреть на него.
Затем его руки двинулись дальше. Он медленно раздвинул ее бедра, обнажив ее страждущую плоть. Камилла замерла, совсем забыв, что успела снять нижнее, чтобы во время сна ее тела касалось лишь нежное кружево.
Синтон выругался, но она не совсем поняла, что он имел в виду. Грубость только разожгла ее желание.
Он подождал, словно проверяя, не передумает ли она. Женщин ее положения учили отказывать, отрицать свои страсти, чувствовать стыд там, где он был совсем ни к чему.
Повязка на глазах придала Камилле смелости.
Она медленно раздвинула ноги. Прохладный воздух коснулся самого чувствительного места. Сердце заколотилось в ожидании того, что Синтон сделает дальше.
Он застонал, словно больше не мог сдержаться. Это был мучительный рык чистого влечения. Синтон принялся за нее. Первое движение языка было деликатным, почти целомудренным. Второе – яростным. Прикосновения стали более чувственными и настойчивыми. Ленивые движения превратились в бесповоротно распутные.
Камилла выгнулась на кровати и застонала. Его язык раздвинул складки, вращаясь и погружаясь все глубже.
– Черт, – сказал он, остановившись на мгновение, чтобы поцеловать внутреннюю часть ее бедра. – У тебя невероятный вкус.
И снова принялся ее ласкать, задевая зубами самые чувствительные точки.
Легкое прикосновение, судорога, пробежавшая по ее телу, – и он утолил ее желание. Камилле никогда еще не было так хорошо, как от этого наслаждения с оттенком боли. Все тело пульсировало, когда Синтон сосал ее плоть, еще шире раздвинув ноги. Он пировал как король, он дразнил ее, целуя внутреннюю часть бедер, ласкал ее между ног. От ее возбуждения его дыхание стало еще горячее.
Ему определенно нравилось растягивать каждое действие, отчего Камилле хотелось выругаться.
Он дунул на ее клитор и тут же целомудренно его поцеловал, чтобы поддразнить, свести с ума… Ее плоть стала гладкой и набухшей до боли.
– Пожалуйста…
Она скомкала простыни в кулак, силясь вспомнить, почему стонать было нельзя.
– Как корректно и вежливо, – промурлыкал он, слегка коснувшись ее языком.
Камилла дернулась, когда он снова прикоснулся к ней губами, а его язык оказался внутри нее.
Похоже, он не разделял ее беспокойства по поводу шума. При прикосновении стон был скорее животным, чем человеческим.
Затем он снова поцеловал ее, скользнув языком по той самой чувствительной точке, которую она нащупывала, когда ласкала себя сама. Камилла снова выгнулась на кровати, тяжело дыша.
Он не оставлял своего дивно развратного занятия, но ее тело требовало большего.
Она хотела, чтобы он оказался еще глубже. Внутри нее. Двигался в такт растущему, пульсирующему, ноющему ощущению…
– О мой…
Синтон проник языком глубоко внутрь, и она подавилась криком удовольствия. Его язык был великолепен, он пронзал и поглаживал. Жар пробежал по спине.
Лорд Син занимался с ней любовью своим порочным ртом.
Ноги Камиллы раздвинулись шире, требуя, чтобы он прижался плотнее, пламя охватило все ее тело. Он овладел ею этим греховным поцелуем.
– О Боже!
Очередной рык.
– Уверяю, бог не имеет к этому никакого отношения.
Руки Синтона крепче сжали ее бедра, удерживая так, будто она собиралась уйти. Да она оставалась бы распростертой перед ним целую вечность, пока его прекрасный нечестивый рот вытворял бы с ней все это.