Теперь, когда Камилла справилась с первоначальным шоком, к ней вернулась способность ясно мыслить.
Большинство жителей Уэйверли-Грин считало сказки о семи принцах-демонах выдумкой, но Камилла была не так наивна. Она прекрасно понимала, как неразумно списывать что-то со счетов лишь потому, что ты не видел этого своими глазами.
Столько необычного скрывалось прямо у всех на виду! Мир огромен и удивителен, в нем столько любопытных существ и явлений. Люди редко показывали свою истинную сущность. Но в историях, которые слышала Камилла, демоны лгать не могли.
Она даже посмеялась над этой иронией, хотя смех ее звучал совсем не весело.
– Лорд Синтон. Умно! Должно быть, вы всласть над всеми нами посмеялись.
Голос Камиллы ожесточился, как и выражение ее лица.
– Вы утверждали, что совсем не похожи на Вексли, но посмотрите на себя – вы всего лишь бессовестный лжец. И жалкий демон.
Синтон сжал кулаки, взгляд у него потемнел. Искра гнева вспыхнула в его глазах, растопив лед.
По крайней мере, хоть что-то в его фарсе оказалось правдой: ему не нравилось, когда его сравнивали с Вексли.
– В вашей постели я был не таким уж жалким, мисс Антониус, – сказал он насмешливо. – Вы же вкусили немного моих сил.
Несмотря на гнев, ее пронзил жар страсти. Неудивительно, что он так сводил ее с ума: он же был принцем, который буквально повелевал одним из грехов. Ни единый человек в целом мире не мог соперничать с ним в искусстве разврата. А поскольку все истории о принцах, очевидно, оказались правдой, это они, по сути, изобрели грехи. Синтон овладел ею языком. Как и любая другая дурочка, которая оказывалась в его постели, Камилла охотно продала бы душу за этот опыт.
Тогда он улыбнулся, хищно сверкнув зубами.
– Я чувствую ваше возбуждение, мисс Антониус. Даже притом, что вы узнали, кто я такой, и вас бесит, что я лгал, вы меня хотите.
Хочет она его или нет, но скорее в аду похолодает, чем она еще хоть раз пригласит его в спальню.
Еще одна мысль настигла Камиллу, и она спросила:
– С кем из братьев я знакома?
На балу Син говорил, что всего их семеро. Насколько ей было известно, так оно и есть. Еще одна крохотная крупица правды, которая досталась Камилле.
Принц Зависти прищурился.
В этом взгляде определенно промелькнул грех, над которым он властвовал. Хорошо… Теперь ей была известна одна из его слабостей.
– Похоть.
Это определенно многое объясняло.
– Алексей тоже ваш брат?
Зависть сверкнул на нее мрачным, зловещим взглядом.
– Он мой заместитель. Подумайте дважды, прежде чем снова угрожать ему укусами, зверушка. Алексей – вампир. Зуб даю, в ответ он укусит вас куда больнее. Хотя его яд способен доставлять неописуемое удовольствие. Настолько, что даже при смерти его умоляют кусать еще, до последнего вздоха.
Камилла понимала, что он нарочно хочет ее шокировать, но легенды говорили то же самое о вампирах и о том, как опасно попасться в их сети. Так что яд Алексея, вызывающий оргазм, за который можно умереть, едва ли стал главным впечатлением этого вечера.
Удивительно, но факт.
– Поскольку условия нашей сделки выполнены, я очень сомневаюсь, что мы снова встретимся с вашим домашним вампиром, Ваше Высочество.
Камилла вытянулась в полный рост, ругая себя за то, что не успела снять этот чертов фартук. Зато ей показалось, что полный титул принца раздражал его.
Боже сохрани! Принц Зависти. Сказочный злодей ожил, и прошлой ночью она побывала на небесах в его дьявольских объятиях.
Больше Камилле было нечего сказать этому лживому негодяю. Она направилась к двери, но вдруг у нее замерло сердце. Она не могла уйти. Чтобы вернуть свой талант, ей необходимо сыграть в какую-то игру. Трон выразился предельно ясно. Ей хотелось бы заявить, что она понятия не имеет, о чем он, но это не было правдой. Она незаметно попыталась призвать свой талант… Тщетно.
Камилла тяжело вздохнула. Она почти ничего не знала о колдовских играх, но слышала легенды о смертельных ставках и о подлом мастере игры собственной персоной. Утрата таланта, способности рисовать – единственное, чего она ни за что бы не пережила. Ничто, кроме этого, не вынудило бы ее стать одной из игроков.
Раз она присоединялась к нынешнему соревнованию, скорее всего, именно к этому и стремился Синтон – черт возьми, Зависть, или кто он там на самом деле. Камилла почувствовала, как у нее внутри нарастает гнев, но напомнила себе, что если все это правда, тогда Зависть ей нужен. По крайней мере, пока она не разобралась, что делать дальше. Или стоит найти другого игрока, чтобы…
Она закрыла глаза. Ну конечно. Лорд Гэрри. Она вспомнила, как Синтон помог ему отправиться в мир иной, и засомневалась, что принцу-демону стоит знать, что Камилла тоже стала его конкуренткой.
Еще хуже будет, если он узнает о тайне, которую она хранила от него все это время. Камилла ведь до сих пор не рассказала ему о своем пропавшем таланте. Он стал подозрительным.
В чем же заключался еще один секрет?
Когда она снова открыла глаза, Зависть стоял прямо перед ней с угрожающим видом.
– Знаешь, что сказал трон?
– Полную чепуху.
Она старалась говорить спокойно, но сердце стучало так сильно, что Камилла боялась: Зависть услышит и все поймет.
– Ой! Еж модно одет. На пистолет! В бой!
– Прекрасное подтверждение моих слов, Ваше Высочество, – выдавила она.
– Это была подсказка.
Зависть на мгновение показался ей оскорбленным.
– Анаграмма. «Ой! Еж модно одет. На пистолет! В бой!» Она расшифровывается так: «В Дом Лени. Она тоже пойдет с тобой».
Камилла закрыла рот.
Принц не упустил это из виду и засиял победной улыбкой.
Лицо Камиллы оставалось бесстрастным. Их роли в игре и впрямь были крепко переплетены друг с другом.
– Итак, видите ли, моя дорогая, – продолжал Зависть. – Вы невольно попали в игру, в которой участвую и я. Я много лет ждал шанса одержать в ней победу.
Он и понятия не имел, насколько был в этом прав.
Зависть протянул к Камилле свободную руку, но убрал ее, не прикоснувшись. Лицо его приняло серьезное выражение.
– Допустим, я солгал вам о своих имени и титуле. Но вы должны понять: ради победы я готов на все.
Одарив ее волчьим оскалом, он добавил:
– А еще мне слишком нравится быть грешником, чтобы когда-либо стать святым.
– Никто не упрекнет вас в святости.
– К вашему счастью. Святые не убивают, чтобы защитить свои инвестиции.
– Так вот кем вы меня считаете? Своей инвестицией?
– Я считаю, вы оттягиваете неизбежное и теряете время.
– А может, я хочу, чтобы вы встали на колени и попросили прощения, прежде чем я решу, что делать.
Выражение его лица зловеще помрачнело.
– Я уже стоял перед вами на коленях. Если хотите, чтобы я снова там оказался, просто попросите. Но если вам нужны извинения, пока я буду там, я вас разочарую. По крайней мере, в этом отношении.
Она бросила на него испепеляющий взгляд, но ничего не сказала.
– Выбирайте, со мной вы или нет, мисс Антониус. В любом случае, вы отправитесь в Дом Лени.
В низу живота стало жарко. Как же невовремя! Ее не должен возбуждать этот проклятый грубиян!
Камилла проклинала свою жалкую внутреннюю маленькую извращенку. Ту самую, которая обольстительно мурлыкала от злодеев и их необузданных пороков и издевалась над героями за их непоколебимые добродетели.
Жизнь стала бы намного проще, если бы она влюбилась в мужчину с моральным компасом таким же надежным, как Полярная звезда.
Однако сейчас помочь Зависти значило помочь себе самой. К добру или к худу, но в этой игре они стали партнерами, хотя он этого и не знал. По крайней мере, пока.
Наконец она сказала:
– По крайней мере, мне нужно время на подготовку.
Тон Камиллы был твердым, а позиция – очевидной. Либо их ждут переговоры, либо она найдет другой способ вести игру.
Зависть оглядел ее.
– Час.
– Два.
Он долго смотрел на нее. Лицо у него словно было высечено из камня, но Камилла могла поклясться, что заметила мимолетный проблеск уважения.
– Два часа, – согласился он, стиснув зубы. – Поешьте, вымойтесь и оденьтесь потеплее. Выходим ровно в полночь.
Она удостоила его ответным кивком.
Зависть придержал для нее дверь студии.
– Камилла?
Она остановилась на пороге и оглянулась.
– Если вы сбежите, я пущусь в погоню.
Она видела, насколько он серьезен. Зависть будет неумолимо добиваться своей цели.
Отчасти Камилла была заинтригована тем, что в стремлении к победе он был готов перейти границу дозволенного. Настолько решительный и сосредоточенный мужчина очаровал ее до глубины души.
Она развернулась и направилась в свою комнату, пока он не заметил, как она трепещет от того, что дала столь опасный обет.
Двадцать семь
– Ну? – рявкнул Зависть, глядя в окно на темный лабиринт из живой изгороди.
Он размышлял об этом безумном вечере и о странном лунном свете во взгляде Камиллы. Она пыталась определить, кем она могла бы быть, раз оказалась – как он начал подозревать – не совсем человеком.
Зависть догадался, что у нее имеются свои секреты, когда она стала важнейшим ключом к третьей подсказке. Он не ожидал, что для разгадки тайны происхождения Камиллы придется копнуть так глубоко.
Но сейчас ему ни к чему было усложнять. Его настрой становился все мрачнее по мере того, как Зависть перебирал свои догадки, и ни одна из них его не удовлетворяла.
Оборотни, фейри или даже причудливое смешение вампирской крови могли бы объяснить, откуда взялся ее талант. Но Зависть ничего не узнает наверняка, пока не выяснит все, что можно, о ее семье.
Он уже отослал шпионов с новыми инструкциями найти мать Камиллы и разузнать что-нибудь еще. Вдруг ему показалось, что Алексей задержался в коридоре.
Какие бы новости он ни принес, хорошими они быть не могли.