Платье Виттории состояло из двух полос материи лавандового цвета. Они закрывали ее грудь, затем собирались на талии и ниспадали на пол. Открытые участки бронзовой кожи сверкали при каждом ее движении.
Зависть в этот вечер держал свои эмоции подальше от Камиллы. Он лишь показывал ей богиню в тот момент, когда та наблюдала за ним. Ее желание изливалось из его воспоминаний прямо в сознание Камиллы.
Он не стал упоминать лишь того, что Виттория никогда его не возбуждала.
Зависть вызвал в памяти еще больше деталей того вечера. Он вспомнил, как руки его заместителя шарили по телу богини, какие низкие стоны она издавала. Он разжигал ревность Камиллы, пока не опьянел от нее. Он чувствовал, как мысленно она пыталась оттолкнуть его, вырваться, но ничего не вышло. Камилла дико ревновала.
– Ты играешь с огнем, – сказал он Виттории в воспоминаниях. Причем буквально.
– А мне так нравится обжигаться…
Виттория двигалась в руках Алексея, прижимаясь задом к его паху, а затем медленно развернулась. Из нового положения она могла наблюдать за Завистью, пока доводила вампира до безумия, питаемого похотью. Судя по проклятиям и стонам Алексея, он уже сошел с ума.
– Если ты пытаешься разжечь мой грех, – протянул Зависть, – тебе придется постараться.
– О, Зависть. Если бы я хотела доставить удовольствие вашему греху, именно это я и сделала бы.
Рука Виттории проскользнула в брюки вампира, равномерно задвигалась, и он застонал.
– Хотите – смотрите. Или присоединяйтесь…
Камилла в его сознании чуть не озверела. Она была готова разорвать эти воспоминания в клочья.
Ее ревность было не сравнить ни с чем, что Зависть когда-либо чувствовал раньше. Внутри нее разверзлась глубокая, чуть ли не бездонная пропасть. Раньше она держала эмоции запертыми внутри, и только теперь он начал понимать, насколько глубок этот колодец.
В какой-то момент она оказалась в его сознании. Внезапно, без всякого предупреждения, Камилла поделилась воспоминанием с ним. Она тщательно выбирала, чем поразить его в ответ.
Зависть наблюдал, как Камилла положила руки на бедра мужчины в обтягивающих брюках. Затем она наклонилась вперед и облизнула кончиком языка полные губы.
Ловкими движениями Камилла расшнуровала брюки и медленно вытащила его возбужденный член. Зависть присмотрелся к лицу мужчины, чтобы взять его на заметку. Но в этом воспоминании он различал только то, что позволяла Камилла.
А ее внимание полностью сосредоточилось на твердом, как камень, члене у самого ее лица.
Зависть напрягся, пытаясь отвернуться от этого зрелища, но Камилла удержала его, а затем добавила еще.
В этом воспоминании она сменила положение, затем осторожно обхватила губами головку. Тот мужчина велел ей сосать.
Зависти хотелось пробить стену кулаком.
Длинные пальцы мужчины погрузились в серебристые волосы Камиллы. Он направлял ее так, как ему больше нравилось. В воспоминаниях Камилла едва дышала, когда мужчина двигался у нее в глотке. Его рука оттянула волосы девушки, его толчки касались стенки ее горла. Тогда Камилле казалось, что она задыхается – это волновало и пугало ее. Слезы текли по щекам, когда ублюдок так жестко и быстро трахал ее в рот, что она не могла дышать.
Зависть мысленно закричал, ему хотелось выбраться из этого воспоминания. Его не волновало, что она спала с кем-то другим, но это зрелище… Оно сводило его с ума. А тот подонок, кем бы он ни был, отнюдь не нежничал. Он дал себе волю, не заботясь о том, чтобы женщине тоже было хорошо.
Зависть не сразу понял, что Камилла перестала его провоцировать. Ей как-то удалось вытащить их обоих из воспоминаний и прижать его спиной к дереву. Она извлекла из корсета кинжал, который дал ей Зависть, и приставила ему к горлу. Серебряные глаза сверкали столь же грозно, как и той самой ночью.
Они оба тяжело дышали, а в глазах пылала ревность.
Зависти показалось, что Камилла перережет ему горло прямо здесь и сейчас. И он этого заслужил. Может, он даже хотел, чтобы она… После этого воспоминания его страдания надо было прекратить. Видеть ее на коленях, ублажающей кого-то другого… Невыносимо.
– Давай, зверушка. Сделай мне больно.
Его грудь вздымалась от тяжелого дыхания.
Но вместо этого Камилла отшвырнула клинок на землю, притянула к себе его лицо, и они слились в поцелуе.
Их захватил голод. Или безумие.
Зависть знал, что это не безумие, а чистая незамутненная ревность.
Она не спрашивала о Виттории, а он не спрашивал о мужчине из ее воспоминания.
Им обоим нужно было забыть о бывших любовниках и запечатлеть вместо них друг друга в свежих воспоминаниях. Игра приняла новый оборот.
Язык Камиллы вдруг оказался во рту Зависти. Он запустил ладонь в ее волосы и целовал ее так, как никого и никогда раньше. Она отстранилась, окинув его жаждущим собственническим взглядом, а затем разорвала на нем рубашку и принялась покрывать поцелуями его шею, заросшую щетиной.
Она снова остановилась, когда добралась до подбородка, ровно настолько, чтобы пробежаться пальцами по татуированному торсу Зависти и каждой мышце его живота. Чуть ниже талии темно-зеленым была выведена его любимая фраза на латыни: Non ducor, duco. Меня не ведут, я веду.
– Какой ты красивый.
Руки художницы следовали по линиям его татуировок и опускались все ниже.
– И мощный.
У Зависти вырвался совершенно демонический стон.
– Камилла.
Он притянул ее к себе, грубо лаская ее груди, пока она покусывала его в шею.
– Поцелуй меня так, – прошептала она ему прямо в губы, – будто забыл обо всем остальном.
Черт, он и правда забыл.
Зависть развернул ее и прижал к тому же дереву. Затем сдернул корсет, чтобы наконец вызволить ее великолепную золотистую грудь. Она была бесподобна в тени деревьев.
Он поцеловал Камиллу еще глубже, и она застонала, прогнувшись спиной.
Он хотел поглотить ее прямо на этой проклятой тропе, заставить почувствовать себя так, будто они одни во всем мире.
И Камилла была готова ко всему, что бы он с ней ни сделал.
Зависть раздвинул ее бедра и начал медленно, ритмично поглаживать ее тело своим в предвкушении того, что вскоре должно было произойти.
Камилла прижалась к нему в ответ, отдавая столько же, сколько сама получала.
Он обхватил ее грудь, а она прикусила его губу. Зависть поглаживал пальцами сосок Камиллы, пока тот не затвердел. Затем его пальцы опустились ниже и взялись за подол ее платья. Он сжал ткань в кулаке, подавляя желание разорвать ее в клочья.
Камилла издала нетерпеливый гортанный звук. Зависть медленно оголил ее бедра в чулках, а затем обнаженную плоть над ними – там, где вообще ничего не было надето.
Костяшки его пальцев уже скользнули туда, куда он жаждал попасть всем телом, и намокли от ее возбуждения.
Зависть хотел не спешить, чтобы осуществить каждую ее фантазию, чтобы она кончала до тех пор, пока удовольствие не иссякнет до последней капли, но у него уже болел член.
Он больше не мог ждать. Он хотел бы проявить выдержку, но то, что они вытворяли… они зашли слишком далеко. Пришла пора наконец довести дело до конца.
Зависть больше не волновали секреты Камиллы. Он забыл о себе и о своей цели, он просто хотел трахаться, как животные.
Одним сверхъестественно быстрым движением он уложил Камиллу на землю. Она обвилась ногами вокруг его тела, притягивая его ближе, прижимая к себе.
Как будто он собирался куда-то уходить.
Зависть не думал ни об игре, ни о том, что Камилла устроила, – все его мысли были только о ней. Их рты, языки и зубы слились воедино, их руки переплелись так, будто любовники боролись за то, чтобы добраться до самой сути друг друга.
Зависть снова начал медленно заводить Камиллу. Теперь он терся брюками о ее обнаженную плоть. Тонкая ткань отделяла его от того, чтобы полностью оказаться внутри нее.
– Вели мне остановиться, Камилла.
Если бы она этого не сделала, он взял бы ее прямо в тот же момент. Уничтожил бы ее для всех остальных любовников.
Возможно, она сделала бы с ним то же самое.
Он терся бедрами сильнее и быстрее, он нашел точку, в которой Камилла прижала его к себе изо всех сил, оставляя полумесяцы от ногтей на его коже… Она тоже его пометила.
Глаза Камиллы закрылись. Зависть снова нащупал ту самую точку, в восторге от ее вздохов. Она впилась пальцами ему в плечи.
– Не смей.
Камилла расшнуровывала ему брюки, когда послышался какой-то шум.
Секунду спустя Зависть уже был на ногах, с кинжалом в руке, и осматривал лес.
Зависть действовал так быстро, что Камилла даже не вскрикнула.
Ничего не было видно, но он ощущал чье-то присутствие. Они с Камиллой совсем забыли об осторожности.
Он забыл. Зависть не должен был давать страсти и ревности затмить здравый смысл. Он знал, насколько опасным бывает Кровавый лес. Он знал, что сделал Собиратель Страха, и все же позволил страсти взять верх над разумом.
Зависть протянул руку, все еще наблюдая за лесом.
– Пойдем, дорогая. Продолжим в Доме Зависти.
Камилла не взяла его руки. Не произнесла ни слова.
Зависть посмотрел вниз.
Ее не было.
– Проклятье!
Игра не ждала. Следующий ход был сделан.
Там, где минуту назад изнывала от нетерпения Камилла, теперь лежала лишь карта лицом вверх. Бессмертное Сердце – символ двора вампиров.
Зарус все слышал и хотел, чтобы Зависть это знал.
Что ж, Зависть понял намек.
Он уставился на печально известный знак – анатомически верное сердце, пронзенное посередине кинжалом с наконечником в виде черепа и истекающее кровью.
Дыхание Зависти замедлилось. Его охватило убийственное спокойствие.
Пускай принц-вампир и был нежитью, однако существовали способы сделать его мертвым до конца.
Тридцать девять
Все произошло очень быстро – Камилла даже не почувствовала, что попала в беду, пока не стало слишком поздно.