Зависть приблизился, словно акула, почуявшая кровь.
– Видите ли, мисс Антониус, правда в том, что я спал с другими и за меньшее, и ради гораздо большего.
Он кивнул на двери. Лунный свет сменился тенью на его лице.
– В эту богиню я скорее вошел бы кинжалом, чем собственным членом. Но она назвала цену, и я был готов заплатить.
Он был ничуть не лучше скорпиона, загнанного в угол и наносящего удары жалом.
Камилла выпрямилась. Она не собиралась становиться чьей-нибудь девочкой для битья. Чувствовать боль и сожаление – это одно, а быть придурком и набрасываться на других – совсем другое.
– Тогда, пожалуйста, не стесняйся, иди за ней. Я прервала вас только потому, что расшифровала последнюю подсказку. Милый близнец – это резная колонна, а не человек. За этим я и разыскала Волка. Все ради твоей дурацкой игры. Хотя он и предлагал мне стать с ним парой. Возможно, я дам ему шанс убедить меня. Он весьма талантлив в языковых навыках.
Зависть был поражен, но быстро пришел в себя.
– Столпы-Близнецы фейри…
– Возможно, вам следует отвести туда свою богиню. Ударьте ее клинком или переспите – как вам будет угодно, Ваше Высочество. Может, кровавая жертва откроет вам следующую загадку.
Его глаза сузились. Словно до него только что дошло, что еще она сказала.
– Чего он хотел?
– Я вас умоляю, – Камилла закатила глаза. – Как будто вы против.
– Лебеди выбирают партнеров на всю жизнь. Я слышал, фейри в этом на них похожи. Ты действительно думаешь, что меня не волнует, станешь ли ты парой с другим самцом? Знаешь ли, есть и еще одни существа, которые всю жизнь хранят верность друг другу!
Камилла осеклась. Волки. Те самые звери, которых выбрали символом Дома Греха Зависти. Всего лишь очередной поворот в их игре. И с нее было достаточно.
– Тебе нужна всего одна ночь. И что, мне теперь отказаться от всех остальных любовников на веки вечные? Уверяю тебя, я продолжу жить полной жизнью даже после того, как из нее исчезнете ты и твой волшебный член.
Камилла в ярости развернулась. Пусть сидит за своей чертовой стеной до скончания веков. Когда – нет, если – он повзрослеет, тогда пусть и приходит.
Зависть остался стоять на месте, но что-то в его голосе заставило Камиллу остановиться.
– Только что произошло нечто любопытное. Мой волшебный член всегда был надежным солдатом, но с Витторией ничего не вышло.
Из всех глупостей, которые можно было сказать…
– Это должно меня утешить?
Камилла повернулась. Видимо, думал Зависть яйцами, а не мозгами.
– Возможно, вам следует переговорить с королевским врачом, Ваше Высочество. Уверена, это лечится какими-нибудь травами.
Тогда он бросился на нее. На каждый его шаг вперед Камилла отступала назад, пока Зависть не прижал ее к колонне. Пути назад не было.
Ее сердце бешено колотилось. Зависть был так близко, что по спине Камиллы пробежала легкая дрожь.
Гладкий камень охлаждал жар ее кожи сквозь одежду. Все тело внезапно потеплело, а чувства обострились. Груди терлись о ткань платья, готовые вырваться навстречу поцелуям прохладного воздуха.
Пошло все к черту! Она не собиралась возбуждаться.
Зависть оперся ладонью на камень сбоку от нее, а другой рукой обхватил талию и крепко прижал Камиллу к себе. Ее окутал аромат бурбона и ягод, смешанный с чем-то несомненно мужским, опьяняюще мрачным и порочным, как он сам.
От одного этого запаха можно было лишиться рассудка.
Зависть прижался к ней бедрами. Твердый гребень его члена скользил по ее самой чувствительной зоне. Даже через одежду это ощущалось так, что у Камиллы перехватывало дыхание.
– Вам кажется, что у меня проблемы, мисс Антониус?
Он снова потерся о нее и попал в то же самое место с безошибочной точностью. В ответ между ног у Камиллы запульсировало от наслаждения. Нет. Проблемы были у нее.
И главная из этих проблем заключалась в том, что она хотела, чтобы Зависть сделал это снова.
Она встретилась с его проницательным и глубоким взглядом. Он все знал. Он чувствовал ее желание, ее жажду.
Камилла и не пыталась притворяться, что его не хочет. Она не требовала, чтобы Зависть отступил.
Ее предательские ладони блуждали по тыльной стороне его четко очерченных рук. Его мышцы напряглись под ее лаской. Она продолжала гладить его по спине и по талии, а затем поднялась обратно, запустила пальцы в его шелковистые волосы.
– Ты мне не ответила.
Голос Зависти превратился в хриплый шепот.
Еще один порочный декадентский толчок вынудил Камиллу инстинктивно раздвинуть бедра, чтобы он стал ближе, глубже… Она должна была оттолкнуть его, защитить свое сердце. Этому суждено было закончиться всего через несколько часов.
Вместо этого она гладила его везде, запоминая каждый изгиб, каждый выступ, каждую линию, чтобы потом нарисовать его. Эти скулы, этот нос, эти соблазнительные губы… ей хотелось наметить маршрут по телу Зависти, а после путешествовать по нему снова и снова в своих мечтах.
– Моя единственная проблема, – сказал он, нежно покусывая кончики ее пальцев, – в том, что я тебя хочу.
Его признание грубым шепотом резало уши. Лезвие правды оказалось настолько острым, что на выходе порезало и его самого. Может, Камилла пожалеет об этом завтра, может, потом они оба разобьются на миллион осколков. Но сейчас ей хотелось лишь унять боль в его голосе и у себя на душе.
Одна ночь.
Этого будет достаточно. Теперь Зависть знает, что она не человек. Он знает, что она с ним на равных, и никому из них не придется сдерживаться или беспокоиться о том, что другой не выдержит.
Они могли быть дикими настолько, насколько им самим этого хотелось.
У Камиллы вырвался прерывистый вздох – то ли стон, то ли бессловесная мольба не останавливаться. На каком бы языке она ни говорила, Зависть понимал. Он терся об нее снова и снова.
С каждым мучительным толчком на Камиллу накатывал жар.
– Черт, как же я тебя хочу, – пробормотал Зависть. – Но мне нужно заняться следующей подсказкой…
Новый толчок бедер, еще сильнее.
– Мне нужно идти к колоннам.
Еще одно наказание, восхитительный толчок.
– Судьба моего двора висит на волоске. Но я все еще здесь.
Пальцы по-хозяйски стиснули ее бедра, словно ставили на Камилле клеймо. Она стала еще мокрее.
– Представляю себе все, что собираюсь с тобой сделать. Я хочу, чтобы ты кричала мое имя, когда кончишь. Каждый раз, как ты кончишь. На моем языке. На моих пальцах. На моем члене. Ты уничтожила меня, Камилла. Я отвечу тебе тем же.
На этот раз в ответ на толчок она прижалась к нему.
Зависть издал низкий грудной рык.
– Скажи, что ты хочешь меня.
Камилла приникла к нему, скомкав его рубашку. Она ничего не сказала, но другого ответа и не требовалось.
Еще.
Он припал к ее шее. Они терлись друг о друга бедрами снова и снова. По ее коже прокатилось горячее, слегка прерывистое дыхание Зависти. Боже, как Камилла его хотела…
Он снова сжал пальцы, как будто удерживал себя от сокрушительного падения и провала. Он терял контроль. Он оказался на грани краха вместе с ней.
Его губы скользнули по ее коже, и от этого ощущения все чувства Камиллы обострились. Так вот что значит умереть от удовольствия, существовать вне физической формы, познать безграничный экстаз.
И это Зависть еще не был внутри нее.
– Камилла.
Ее имя стало и проклятием, и мольбой. Ты уничтожила меня.
Зависть сделал с ней то же самое. Снес ее броню, стер ее счастливую маленькую человеческую жизнь. Хоть эта жизнь и была ложью, зато в ней было безопасно. Находиться рядом с ним в этом мире становилось слишком рискованно.
Рискованно, заманчиво и соблазнительно. От этого Камилла вспомнила, кто она на самом деле.
Зависть был прав, когда сказал, что ей не нужен прекрасный принц.
Ей нужен был демон.
Безжалостный любовник, который требовал, командовал и заставлял ее тело подчиниться наслаждению.
Камилла не знала, как ей теперь вернуться в Уэйверли-Грин. Как снова аккуратно поместить себя в рамку из предрассудков, где все вокруг лишь жеманничают и притворяются. Как теперь скрывать свои страсть и жажду жизни, искусства и мрачных игр, которые она распробовала. Как делать вид, что желаний у нее куда меньше, чем у мужчин.
Если сократить дистанцию сейчас, они стремительно полетят за край. Камилла придвинулась так, что их губы соприкоснулись, и они хрипло задышали в унисон.
– Камилла, черт!
Последние запутанные нити контроля ускользали и развязывались, освобождая их от ограничений. Она гадала, кто сделает первый шаг, и пусть они оба будут прокляты.
И поняла, что это будет она сама.
– Уничтожь меня.
Этот голос был так не похож на ее. Он был грубее, ниже. Его переполняли чувственные обещания.
– Поцелуй меня.
Зависть наклонил голову, и никакого пространства между ними не осталось. Его губы оказались самым сладким ядом, который доводилось пробовать Камилле. Раз больше у них ничего не останется, она насладится им сполна.
Под брюками Зависти угадывался огромный член. Держать его взаперти было бы слишком жестоко.
Камилла прервала поцелуй и принялась развязывать шнурки у него на поясе. Она жаждала увидеть, почувствовать его, чтобы между ними наконец не осталось никаких преград.
Зависть отстранился и посмотрел на нее испытующим взглядом.
– Ты знаешь мое правило.
Камилла кивнула.
– Уверена?
– Да.
Он опустился на колено, положил ее ступню себе на бедро и приподнял подол платья. За считанные секунды Зависть с ловкостью фокусника снял с Камиллы чулки.
От первого же прикосновения его руки она вздрогнула. Губы Зависти изогнулись в дьявольской ухмылке. Он всего лишь тронул ее лодыжку, но это чувство молнией пронзило Камиллу, покалывая по всему телу.
Она прислонилась к большой колонне, глядя на принца. Тот стоял перед ней на коленях, склонившись, словно в молитве.