Эта черта нравилась ему еще больше.
Всего на несколько секунд не стало никакой игры. Не стало двора в беде и нерушимых правил.
Остались только Зависть и Камилла, которые притворялись, что отныне так будет всегда. Они будут танцевать в волшебной лагуне, обнаженные, дикие и свободные.
Они вальсировали под музыку брызг и капель. Отголоски их смеха тихим эхом разносились по пещере.
Но этот миг закончился быстрее, чем им бы хотелось. Зависть отстранился, поцеловав ей руку, а затем вывел Камиллу на другой берег. Мечты были далеки от реальности. Впереди по-прежнему маячил кошмар.
Зависть наколдовал им одежду, а затем отвернулся, пока Камилла надевала платье.
– Одевайся быстрее. Чувствую, Бездна нас уже ждет.
Пятьдесят пять
Камилла окинула взглядом свой наряд и покачала головой.
Зависть наколдовал больше, чем на ней было надето до этого, и усовершенствовал ее одежду, чтобы Камилле было удобно в дороге. Он действительно все продумал.
У ее ног лежали аккуратно сложенное платье с длинными рукавами, нежная комбинация, нижнее белье, толстые чулки и бархатный плащ.
Шелковые туфельки Зависть заменил на прочные ботинки из мягкой, как масло, кожи тонкой выделки. Кольцо и медальон сверкали в неземном сиянии лагуны.
Она оделась, украдкой поглядывая на принца. Тот стоял к ней спиной, полностью одетый, прямой, как штык. Все его мышцы были натянуты – от него исходило напряжение.
Больше перед ней не было того мужчины, который принял приглашение Камиллы на танец в волшебной воде, который прижимал ее к себе и тихо напевал. Вместо него снова появился холодный и отстраненный принц Ада.
Он был собран и безжалостен. Все его внимание сосредоточилось исключительно на игре.
Камилла не знала, заметил ли Зависть, как пел, пока они танцевали. В течение нескольких драгоценных секунд он казался совершенно спокойным. Раньше она не видела его таким.
После того, как их ночь подошла к концу, боль у Зависти в сердце лишь усилилась. Он словно сражался с воображаемым врагом, которого Камилла не видела. Но на отмели, там, где невозможно лгать, он был свободен.
Там не существовало никаких интриг и заговоров. Не нужно было скрываться за хладнокровным высокомерием и безразличием.
Камилла задумывала их танец как игру. Но Зависть притянул ее к себе так, будто это единственный момент, когда он позволил себе взять то, что хотел, и проявить нежность, на которую не решался. Он обнимал Камиллу просто потому, что хотел ее обнять.
Было бы гораздо проще, если бы он попытался поцеловать или соблазнить ее.
Даже несмотря на то, как стойко Зависть придерживался правила одной ночи, Камилла поняла бы, если бы он признался в желании жестко и быстро взять ее прямо в воде. Тогда он выпустил бы на волю свою плотскую сущность и установил карательные меры за нарушение собственного принципа.
Страсть и похоть были лишь животными инстинктами. Абсолютно естественными. Несложными.
Но его мягкость была гораздо опаснее острых углов.
Камилла могла бы погрузиться в его нежность и ослабить бдительность. Но тогда она слишком поздно осознала бы, что ее ранили, и истекла кровью.
Им обоим было необходимо признать: второй ночи не будет. По каким бы причинам Зависть ни придумал свое правило, Камилле было необходимо защитить свое сердце.
Она вернет себе украденный талант, а затем отправится обратно в Уэйверли-Грин. Обнимет Банни и даст ей много угощений и теплых сливок за то, что надолго ее оставила. А Зависть восстановит свой двор и продолжит играть в его родном мире.
Иногда все, что есть у влюбленных, – одно-единственное мгновение. Каким бы чудесным и незабываемым оно ни было, хорошего понемножку.
– Готова? – спросил Зависть, не оборачиваясь, будто они никогда не выходили друг с другом за рамки скромности.
Будто не сливались в одно.
Каждый раз, когда Зависть старался воздвигнуть между ними стену, Камилле хотелось разгромить ее, напомнить, что между ними произошло нечто большее, чем просто случайная встреча. Даже если оно продлилось всего несколько часов, это все равно дорогого стоило.
– Почти.
Камилла обулась, надела кольцо и медальон. Она и сама не знала, зачем взяла кольцо с собой. Оно было нужно в Уэйверли-Грин, чтобы тамошнее общество поверило в их помолвку. Здесь оно определенно ничего не значило.
Они переспали. И хотя это была невероятно страстная ночь, теперь она осталась в прошлом. Она больше не повторится. Зависть ясно дал понять, что его правило по-прежнему в силе, и Камиллу это полностью устраивало. Она не хотела сложностей, а Зависть только из них и состоял.
И все же кольцо… Камилле оно нравилось. Вот и все. Перед тем как они распрощаются, она вернет его Зависти.
Полностью одетая, она подошла к нему. Момент их нежности остался позади, на отмели Полумесяца.
Он осмотрел ее.
– Держись позади меня. Если Бездна проявит к тебе интерес, немедленно возвращайся на отмель. Не позволяй Бездне прикоснуться к себе.
Камилла открыла рот, чтобы ответить, но передумала.
– Прикосновения – лишь половина удовольствия, принц.
Это произнес не Зависть.
Мужской голос не внушал страха, он не звучал демонически или грубо. Камилла не услышала ни многоголосого скрежета, ни прицокивания языком, ни щелчков зубами. Никакого рычания или рева.
Этот голос напоминал нежное мурлыканье, глухое бормотание, которое окутывало все чувства и терлось о них, как домашний кот, ищущий ласки. Поэтому-то в нем и таилась настоящая опасность.
Зависть прижал Камиллу к себе.
– Я принес подарок от королевы, – сказал он, вытащив флакон.
– Какое мне дело до королей и королев? – хмыкнул Бездна. – Может, мне всего лишь нужна компания. Беседа. Немного эмоций, прикосновение кожи. А может, я жажду забвения…
Камилле не понравилось ни одно из его предложений, особенно пара последних.
Но даже если Зависть ответил, она этого не услышала.
Мир внезапно исчез, будто его никогда не существовало. Не стало ни пещеры, ни земли, ни стен, ни потолка, ни туннеля. Ни Зависти. Ни древнего сладкоголосого существа.
Камилла осталась одна. Абсолютно. С таким одиночеством она еще не сталкивалась. Жизнь всегда хоть в чем-нибудь да проявлялась – в траве, в облаках или в небе. Щебетали птицы, гудели жуки, ветер тихо шелестел листьями. Раньше Камилла не осознавала, сколько жизни всегда было вокруг нее.
Здесь было… пусто.
Ни земли, ни камня – ничего. Огромное бесконечное ничто, простирающееся во всех направлениях. Оно поглощало все вокруг. Эта пустота была куда хуже, чем все, что Камилла видела в других мирах. Гнетущая, она чудовищным весом давила на плечи.
– Ау? – позвала Камилла. Голос улетучился в никуда.
Ответа не последовало. Она сама не поняла, что испытала: облегчение или испуг.
Камилла сделала шаг вперед, вытянув руки перед собой. Это напоминало прогулку в открытом космосе, вот только здесь не было даже звезд. Под ногами тоже была пустота.
Сердце Камиллы заколотилось.
Она даже не знала, падает или стоит на месте – разницы не было никакой.
Однажды, после смерти отца, когда ее мать давно их покинула, Камилле показалось, что она осталась совсем одна. Потом пришел Волк и напомнил ей о другом пути и других возможностях. Раньше бывали дни, когда она стремилась к одиночеству как к способу сбежать от мира. Но разве тогда Камилла действительно осознавала, что такое одиночество на самом деле?
Это место было адом. Одиночеством за пределами того, которое можно себе представить.
– Это неправда, – прошептала она. – Я в пещере. Под Домом Гнева.
Камилла зажмурилась. Она понимала, что все это лишь иллюзия. Действие какой-то мощной магии или чар. Когда она открыла глаза, ничего не изменилось. Вокруг по-прежнему царила бесконечная тьма.
– Это неправда, – повторила она, стыдясь того, что ее голос дрожал.
– А что такое правда? Разве не все, что кажется реальным?
Внезапно появился Бездна. На ладони у него лежал светящийся шар. От яркого света Камилла сощурилась; глаза защипало. Как только она привыкла к сиянию, то смогла рассмотреть это существо во всей его красе. Он точно не походил на монстра. Кожа у него была золотистая, волосы – того же сияющего оттенка. Одет он был в белую тогу, под которой угадывалось крепкое мускулистое тело.
Бездна выглядел как бог Солнца, запертый в Подземном мире. Он смотрелся здесь совершенно не к месту.
Не считая его глаз. Кромешно черных, бездонных и голодных.
Взгляд Камиллы заметался в поисках Зависти.
Его нигде не было видно.
– Разве ты не чувствуешь тьму? – спросил Бездна. – Разве она не реальна? Точно так же, как небо, земля и кровь?
Камилла хотела ответить «нет», но передумала. Она действительно ощущала темноту физически, хотя это и казалось невозможным, даже при помощи магии. Тьма была разной: мягкой, холодной и теплой, ужасающей и оберегающей. Все ее ипостаси мельтешили вокруг Камиллы, так что она едва могла дышать.
– Это неправда, – повторила она.
Это были обрывки эмоций, которые смешивались с осязаемыми и отвлеченными истинами. Все они разбивались друг о друга, разрушались и сливались воедино. Это было невыносимо.
– Останови это, – прошипела Камилла.
Бездна едва улыбнулся. В его темных глазах мелькнуло веселье.
Все вернулось так же быстро, как исчезло. Зависть выкрикивал приказы, как будто для него прошло всего мгновение. Для Камиллы же мучение длилось часами.
– Не смотрите ему в глаза, мисс Антониус!
Бездна снова переключился на Камиллу и загадочно ей улыбнулся.
Эти древние кошмарные глаза пленили ее, сковали, втягивая в себя, заставляя забыть о жизни, счастье и свете. Ощущение отличалось от той темноты, которую Бездна показал ей чуть раньше. Теперь оно душило, развращало душу, вынуждая желать смерти.
Темнота. На Камиллу нахлынула холодная бесконечная тьма, пробирающая насквозь.