– Похоже, та женщина была эгоистичной.
Он пожал плечами.
– А кто из нас не был, хоть иногда?
Камилла поджала губы так, будто ей есть что сказать по этому поводу, но промолчала.
Грех Зависти разгорелся со вспышкой ее ревности. Это подпитало его и залечило несколько ран. Камилла неправильно поняла его защитную реакцию.
Зависть больше не питал чувств к той смертной; он не хотел даже произносить ее имя. Он просто не считал эгоизм худшим из его грехов.
– Для чего нужны свитки? – спросила Камилла.
– Они помогают разобраться в символах и рунах, вырезанных на Чаше Памяти. Она не только выкачивает воспоминания. При правильной активации чаша способна поразить врагов, наделить своего обладателя бессмертием или неисчислимым богатством – всем, что он пожелает. Этот артефакт обладает необъятной и страшной силой. Источник этой силы появился гораздо раньше самых старых демонов нашего королевства. В Свитках Эфира записаны заклинания, необходимые, чтоб привести Чашу в действие.
– Значит, все игроки боролись за один и тот же приз.
Зависть пожал плечами.
– Чаша Памяти может обернуться чем угодно и быть ценной для каждого из нас. Вот почему Леннокс ее использовал.
– Почему бы тебе не использовать камни памяти, чтобы помочь своим придворным?
– Было бы так удобно, не правда ли? – сказал он с тоскливой улыбкой. – Камни памяти действуют только на тех, кто ясно помнит то, что хотел бы забыть. А поскольку мой двор окутал туман беспамятства, все подробности стерлись. Безумие развивалось постепенно, но, когда оно началось, мы оказались к нему не готовы. Тогда туман еще длился всего несколько мгновений и больше напоминал обычную усталость. Я понял все лишь тогда, когда дела стали совсем плохи. Было уже слишком поздно переносить воспоминания в камни памяти.
Казалось, Камилле было так же горько от этого, как ему самому.
– У кого свитки?
Зависть колебался. Этого не знал даже его заместитель.
– У меня. Но… сейчас у меня нет к ним доступа.
– Почему?
– Потому что я не могу выпустить крылья.
– Будьте так добры, можно поподробнее?
– Мои крылья при мне, прямо под кожей, они ждут. Но иногда выпускать их… не совсем удобно. И пока что я не могу рисковать. У меня не так много сил, чтобы поддерживать и крылья, и мой двор. Особенно в преддверии встречи с Ленноксом. Я не потрачу ни капли из своих запасов, прежде чем он будет повержен.
– А какое отношение к свиткам имеют твои крылья?
Зависть подумал об одном-единственном изумрудном пере, которое прислал ему Леннокс. Какой же это был издевательский жест!
– После того, как чашу похитили, свитки слились с моими крыльями, чтобы уберечь их от врагов. Что-то наподобие невидимых татуировок. Это древняя уловка демонов.
Камилла ошеломленно посмотрела на него.
– Все это время они были у тебя?
– Не совсем так. По мере того, как слабел мой двор, иссякала и моя сила. А свитки без чаши ни на что не способны.
– Но ты сражался с теми чудовищами и принцем вампиров, – возразила она. – Разве твоя сила уменьшилась?
– Это была физическая сила, дорогая, а не магия.
– А что насчет Проклятого Трона?
– Я пронзил его кинжалом своего Дома. Никакой магии не потребовалось.
Зависть посмотрел прямо ей в глаза. Его интонация стала жестче.
– Вот из-за таких взглядов я никому ничего не говорил. Я еще не побежден, Камилла. Не жалей меня.
Она улыбнулась во весь рот. За приятной любезной улыбкой скрывался милый дикий зверек.
– Мне тебя не жаль. Я просто пытаюсь понять смысл этой истории.
Теперь он пригляделся к ней.
– Правда за правду, мисс Антониус. Ваша очередь поделиться со мной.
Камилла указала на резьбу.
– Думаю, эти весы обозначают созвездие Весов, а круги на них – солнце и луну. Солнце на одной чаше, Луна – на другой. Они одинакового размера, только луна тяжелее, и поэтому ниже.
Она коснулась пальцем изображения неведомого существа.
– Сначала я подумала, что это стилизованный сатир, но присмотритесь. Козлиные ноги и рога – вероятно, здесь изображен Пан.
Она обвела пальцем несколько точек и линий.
– А этот полукозел-полурыба символизирует морского козла.
– И причем тут морской козел?
– Проще говоря, этот геометрический рисунок – созвездие Козерога. На это указывает Пан, стоящий рядом с ним.
Она провела пальцем по резным фигуркам, мимо чего-то, похожего на грубые изображения вечнозеленых ветвей, до самого верха. Там был изображен меч, с которого капала кровь, а на лезвие отбрасывал тень полумесяц.
– По сути, здесь вырезана инструкция о том, как активировать столп.
Холодок пробежал у Зависти по спине.
– Камилла… ты великолепна.
Он хотел уже уколоть палец, но она его остановила, кивнув на столп.
– Не твоя кровь. Моя. Все символы указывают на дату. Вечнозеленые растения, созвездия, луна. Все это символизирует зимнее солнцестояние. Самая длинная ночь.
– Какое отношение она имеет к тебе?
Что-то промелькнуло на ее лице.
– Это мой день рождения.
Он почувствовал нотки лжи.
– Дата может меняться для смертных…
– Мы не в мире смертных.
– Но Столпы были высечены тысячи лет назад. По твоему собственному утверждению, ты не могла родиться в те времена.
– Зависть…
От чего-то в ее голосе по спине Зависти пробежала дрожь.
– Я кое-что…
Низкий грохот потряс землю и расколол мраморный пол. Их время почти истекло. Зависть мрачно улыбнулся.
– Что ж, мисс Антониус. Что бы вы ни хотели сказать, этому придется подождать.
В ее глазах разгорелся воинственный огонь.
– Это не терпит отлагательств. Тебе правда стоит…
Очередная трещина расколола землю у входа в пещеру. Камилла вздрогнула.
– Время для нас – непозволительная роскошь, Камилла. Активируй Столпы немедленно, сейчас же!
Она выглядела разбитой, но в конце концов вняла необходимости.
Если они переживут следующие несколько часов, Зависть подумает о том, не нарушить ли правило, которое сам установил для себя давным-давно. Он знал, куда игра поведет их дальше: в Дикий Двор.
Возможно, если там он одолеет своих демонов, то в итоге сможет добиться и Камиллы.
Потому что, по правде говоря, Зависти пришлось признать: одной ночи ему совсем-совсем не хватило.
Он начинал хотеть гораздо большего.
Даже не начинал. Он хотел большего, пока она не покинула его.
А поскольку победа в игре так близка, возможно, у него все получится.
– Когда будешь готова, давай покончим с этим, – сказал он, протягивая Камилле кинжал Дома рукоятью вперед.
Пятьдесят девять
Камилла взяла кинжал. Ее нервы сплелись в тугие узлы. Она гадала, как как они с Завистью умудрились так крепко запутаться в паутине лжи. Припомнив события нескольких последних недель, Камилла попыталась понять, могла ли она поступить иначе.
Почему она раньше не пыталась поговорить с Завистью?
Ответ был ясен, как день. Она боялась.
Отец часто говорил Камилле, что страх управляет всей тьмой мире. Напротив, любовь – величайший источник силы. Она даже самым слабым придает силу и смелость, которые никогда не родятся из страха. Матери защищают детей. Партнеры, друзья, добрые люди становятся теми, кого страшится само зло.
И все из-за любви.
До сих пор Камилла не выбирала путь любви. Она попалась в ту же смертельную ловушку.
Перемены пугали ее, как и все неведомое. Неизвестное страшило, а привычное успокаивало, даже если оно не всегда было хорошим.
Камилла сразу же поняла, что нашла в Зависти.
В глубине души она всегда это знала.
В глазах принца промелькнул страх, и вовсе не из-за странного грохота и предупреждающего треска земли под ногами. Камилла еще ни разу не видела его таким встревоженным. Может, и он все понял? Даже если сам себе в этом не признавался.
Возможно, он боялся оказаться правым. Боялся того, что́ это будет значить. Возможно, это была их последняя игра – игра в отрицание. Признать правду означало бы принять перемены. Ни один из них не был к этому готов.
Но перемены были необходимы. Особенно сейчас.
Камилле хотелось уберечь Зависть от боли, которую она сама могла ненароком ему причинить. Она не подозревала, кем он станет для нее. Едва ли.
Она сама не поняла, как это произошло, но она прикипела к этому любителю игр и извращений. Несмотря на все его бахвальство и ложь, Камилла понимала, что он чувствует к ней то же самое. Камилла не сразу поверила, что это правда, а стоило бы. Это прослеживалось во всем, что он делал.
Вопреки всему, невзирая на правила Зависти, Камилла ему нравилась.
И не только ее внешность, но и ее темперамент, ее ум. Ее безжалостная, дикая сторона нравилась Зависти не меньше мягкой творческой натуры. Он видел, как Камилла убила человека и как стояла перед королем. Ничто из этого его не шокировало и не вызвало у него отвращения.
Но ведь это лишь полуправда, не так ли?
Сделав глубокий вдох, Камилла порезала ладонь лезвием, не обращая внимания на его алчное свечение, и приложила к колонне. Ни к чему было откладывать неизбежное.
Все и без того становилось хуже и хуже.
Она смотрела на Столпы и на сверкающую полосу света, которая вспыхнула между ними с тихим потусторонним гулом. Жасмин, гардения, глициния и мускус. Ночь и ее бессчетные удовольствия. Ароматы Дикого Двора.
Как только Камилла с принцем пройдут через портал, все изменится.
Зависть даже не взглянул на Столпы.
Он смотрел на нее.
Его лицо ничего не выражало. Но он не был глупцом. Он решал сложнейшие головоломки. Казалось, он наконец-то разгадал и эту тайну.
Камилла задумалась, пожалеет ли он, что ему это удалось.
Но было слишком поздно.
Пока у нее не сдали нервы, Камилла схватила Зависть за руку и шагнула сквозь портал, прямо в цитадель короля Неблагих.