Они выиграли, но Камилла не могла перестать думать, что проиграла гораздо больше.
Шестьдесят
Дикий Двор представлял собой сплетение растений и ветвей. Он мало чем отличался от того, что Зависть увидел здесь в прошлый раз. Принц глубоко вздохнул и заставил себя думать об игре, а не о том, как бы выследить этого ублюдка Леннокса и пронзить демоническим кинжалом его гнилое сердце.
Портал выбросил их на задворки королевского сада, прямо на длинную прямоугольную открытую террасу возле тронного зала. Темные фейри обожали танцевать здесь и заниматься любовью под луной.
Танцплощадка была вымощена большими камнями, поросшими мхом.
Деревья по периметру тянулись к ночному небу. Между ветвей висели прозрачные панели, которые служили перегородками для игр фейри.
Цветущий плющ вился по решеткам, отчего стены казались живыми.
Массивные сундуки с необработанными краями, вырезанные из вековых деревьев, стояли вдоль края танцплощадки. Их отшлифованные крышки использовались в качестве столов для перезрелых плодов, блестящих бутылок вина и другого алкоголя фейри. По всем внешним признакам, это был волшебный мир. Ода ночи и множествам ее чудес.
Зависть взглянул на Камиллу. На мгновение она показалась ему такой маленькой и напуганной. Она засмотрелась на что-то в дальнем конце террасы, но потом заметила, что он на нее смотрит, и приняла безразличный вид. Зависти хотелось взять ее за руку, но он не собирался давать Ленноксу повода причинить ей боль.
Камилла сделала шажок в сторону к помоста на противоположном конце открытого зала, но Зависть остановил ее.
– Подожди.
Вокруг них извивались другом фейри. Они танцевали, сражались и занимались любовью под мрачную заводную музыку. Позади возвышались две гигантские колонны, разрезающие ночное небо, как обнаженные мечи. Так выглядела обратная сторона Столпов-Близнецов, и она все еще не погасла после их прибытия.
Музыка, нестройная и громкая, звучала как неровное сердцебиение. Из-за нее вибрировали мощеный каменный пол, импровизированные стены и даже стиснутые зубы Зависти.
Цветущие по ночам виноградные лозы обвивали столы и перевернутые стулья. Фейри катались по земле, сплетаясь друг с другом. Они и не заметили прибытия гостей.
Пока все вдруг не прервались и не посмотрели прямо на них.
Зависть подсчитал, сколько Неблагих их окружило. Он обдумывал план, как уберечь Камиллу, если начнется драка.
Темные Фейри уставились на пришельцев. Одни хихикали, другие обменивались понимающими взглядами.
Вопреки здравому смыслу, Зависть схватил Камиллу за руку. Этим жестом он пообещал, что ее не оставит. Несмотря ни на что.
Камилла вздернула подбородок, не обращая внимания на нарастающий шепот.
Благим в этом месте показываться не стоило.
Зависть гордился ее дерзостью и нежеланием поддаваться страху.
Неблагие были полуночными существами, порождениями лунного света и злобы. И все они внезапно замерли, глядя, как Камилла отпустила его руку и пошла к трону Теневой Бури.
– Камилла! – Зависть бросился за ней.
Неважно, чего от нее хотел Леннокс, неважно, что происходило с их дворами. Приближаться к королю Неблагих было для нее опасно. Это расценивалось как вызов. Свет против тьмы. Ночь боролась с днем.
Рука Зависти дернулась к кинжалу. Но он не имел права обнажить его до того, как получит приз.
Оставалось молиться, что у Камиллы есть план. Что она не забудет, сколько поставлено на карту.
Она ловко переступала через сломанные ветки и разбитое стекло. Все ее внимание было приковано к мужчине-фейри, который начал эту проклятую игру. Выражение ее лица стало таким же холодным, как и у него.
Леннокс, король Неблагих, прервался на полуслове и теперь глядел, как она приближается. Его серебристо-белые волосы ниспадали на темно-бронзовые плечи. Из-под неземных локонов виднелись элегантные заостренные уши.
Он был нестареющим. Прекрасным. И совершенно бессовестным.
Немудрено, что многие смертные считали его богом. Холодный, неприкасаемый, недосягаемый. Леннокс понятия не имел о морали. Он делал все, что хотел, и когда хотел. Если же это стоило кому-то жизни… Сами виноваты, нечего быть такими хрупкими. Некоторые считали, что именно он стал прообразом смертных богов. Иногда его даже связывали с фигурой великого Зевса.
Зависть знал, что Леннокс не просто бог, а титан. Эти существа породили богов для собственного развлечения. Но в легенды смертных закралась ошибка. Титаны не были побеждены потомками. Они процветали в хаосе.
То, как он смотрел на Камиллу… Грех Зависти едва не заморозил весь двор вокруг них. Но вот наконец Леннокс обратил взгляд глаз цвета полуночи с мерцающим сиянием звезд на него.
На пухлых губах заиграла жестокая улыбка.
– Принц Зависть.
Хотя Леннокс, возможно, и пытался подстроить исход игры, все сложилось не так, как он ожидал. Это было написано на его холодном высокомерном лице. В глазах у короля промелькнуло темное веселье.
В жизни, которая длится целую вечность, приходится радоваться всему, что дарит острые ощущения. Разжигая раздоры и войны, вмешиваясь в жизни смертных, Леннокс жил ради Дикой Охоты, которую начал в незапамятные времена.
Благой король запретил ему ее проводить, ведь раз в году Леннокс выпускал на волю самых безжалостных охотников из Неблагих. Их добычей становились как люди, так и фейри.
Зависть взглянул на Камиллу. Так вот зачем она была нужна Ленноксу? Может, он хотел взять ее в заложницы, чтобы вернуть себе право на Охоту?
– Что ж. Неожиданно, но приятно.
Его голос казался мрачным гулом, сравнимым скорее со стихией, чем с человеческой речью. Он мог вызывать приливы, менять созвездия местами, мог заставить саму луну упасть к ногам Леннокса – лишь затем, чтобы он растоптал ее забавы ради.
Зависть остановился рядом с Камиллой. Она полностью закрыла от него свои эмоции.
Теперь она смотрела на мужчину, с которым разговаривал Леннокс. Это был златокожий темноволосый фейри с черными глазами и в темно-малиновом фраке, как у конферансье.
– Эйден, – холодно поприветствовала его Камилла.
Зависть нахмурился и смотрел то на него, то на нее. Было неудивительно, что одна фейри знает другого. Но этого… Зависть знал, кто такой Эйден. Это принц Неблагих. А тон Камиллы… Его сердце болезненно заколотилось в груди.
– Слышала, ты терроризировал смертных своими выходками. Что ты там устроил? Полуночный цирк? – спросила она с насмешкой.
Зависть замер.
Фейри окинул Камиллу презрительным взглядом и поджал губы, явно раздраженный.
– Лунный карнавал.
Леннокс мрачно и зловеще усмехнулся.
– Все так же похваляешься темными делишками? – съязвила Камилла. – Кем на этот раз была твоя несчастная дама? Раз ее здесь нет, думаю, она не поддалась твоим чарам.
Принц Неблагих натянул белые перчатки. Зависть заметил вышитые луны на костяшках пальцев – символ его двора.
– А ты все так же притворяешься смертной художницей? – парировал принц.
– Все лучше, чем никудышный фокусник.
Зависть впился в ее затылок глазами, словно воткнул в Камиллу две раскаленные кочерги. Он знал, что она это почувствовала, и заметил, как слегка напряглись ее плечи.
Поразительное, ужасное осознание настигло его.
Зависти понадобились все силы, чтобы ничем не выдать своего потрясения. Его предали.
Леннокс внимательно наблюдал за этой сценой, поэтому Зависть уловил момент, когда король решил развлечься сам и наклонился вперед, сложив пальцы домиком.
– Дети, – почти промурлыкал он. – Достаточно.
Он не сводил глаз с Зависти. В них отчетливо читался победный блеск.
Зависть сжал кулаки. Выражение его лица стало столь же ледяным, как холод, охвативший душу. Выходит, Камилла хранила много секретов.
Она не Благая.
Она принцесса Неблагих.
Дочь мужчины, который разрушил двор Зависти. Его злейшего врага.
В памяти промелькнуло воспоминание о том, как она чуть не упала в обморок у Вексли на крыше.
Конечно. Кровля была сделана из железа. Неудивительно, что Камилле стало плохо.
Наконец она осмелилась взглянуть в его сторону, но Зависть сделал вид, что ее не существует.
Он и сам был безжалостным ублюдком, но Камилла с легкостью его переиграла.
Каким, должно быть, болваном ей казался Зависть, когда рассказывал о своей ненависти к королевской семье Неблагих.
И когда имел ее на собственном троне. Теперь та ночь предстала перед ним в новом свете, как и насмешки Камиллы. Она овладела Завистью в его тронном зале, чертовски хорошо зная, что ее отец по-королевски уделал его двор. Ее сходство с Ленноксом действительно поражало.
Подумать только: пускай всего на мгновение, но Зависть задумался о том, чтобы нарушить ради нее свое правило.
А она поимела Зависть и его трон. Черт возьми, это был последний раз, когда его обыграли Леннокс и его семейка.
– Игра окончена, – сказал Зависть. Он явственно ощутил первые медленные удары нового сердца. Конечно, черт возьми, сейчас самое время – как раз когда оно вот-вот разобьется заново. – Где мой приз?
Шестьдесят один
Камилла знала, что сейчас Зависть ненавидит ее больше всего на свете. Он наверняка сделал неправильные выводы, когда Леннокс подтвердил их родство. А все потому, что Камилла не рассказала ему всей правды. Она хотела обнять его, объяснить, попросить прощения, но слабости не было места на Диком Дворе. Если ее настоящий отец поймет, как много Зависть для нее значит…
Она одарила отца, Короля Невидимых, безжалостной улыбкой, которой научилась от матери.
– Он выиграл игру, а я хочу вернуть свой талант. Немедленно.
Наконец Камилла бросила взгляд через плечо, внимательно изучая демона.
Зависть пристально смотрел на нее. Если бы взглядом можно было убить, Камилла уже упала бы замертво к его ногам.
– Отдай ему приз и покончим с этим, – сказала она со скучающим видом.