А уши… Теперь скрывать, кто она, было невозможно. Если до этого у Камиллы и были мысли о возвращении в Уэйверли-Грин, теперь они исчезли.
Не то чтобы она очень хотела туда возвращаться. Побывав в Семи Кругах и пережив ужасы острова Злобы, Камилла увидела, насколько огромен мир. Желания вернуться в Уэйверли-Грин без семьи, совсем… одной… уже не возникало.
Но она хотела к Банни. Ей нужно было забрать свою любимую кошечку. И попрощаться с Китти.
Камилла коснулась мягких кончиков удлиненных ушей, которые теперь казались такими чужими.
Печать, сдерживающая чары, не была ее выбором.
На самом деле, Камилле не так уж и много довелось пережить. Она была совсем маленькой, когда привычная жизнь внезапно исчезла – дом, семья, весь ее мир. Только что она была верховной принцессой Дикого Двора – и буквально на следующий день стала смертным ребенком в Уэйверли-Грин.
Ее мать, Прим Ройс Флер, похитила дочь, но причин этого поступка Камилла, скорее всего, уже не узнает. С тех пор Леннокс пытался заманить ее обратно. Он хотел, чтобы она заняла трон.
Камилла проиграла в игре, которую вели ее родители.
Но кое-что все равно не сходилось. Зачем Прим Ройс украла медальон и оставила его Камилле? И почему Леннокс приложил столько усилий, чтобы его вернуть?
Снова головоломки, загадки, обман… В этом заключалась вся суть ее семьи.
Однако не все было ложью. Мать Камиллы полюбила Пьера. Она даже использовала одно из своих настоящих имен, чтобы хоть в чем-то быть с ним честной.
Матери потребовалось совсем немного волшебства, чтобы убедить Пьера, что ребенок от него. Она внушила ему ложные воспоминания о том, как была беременна, о первых годах жизни Камиллы. А еще о том, как Пьер обучил Камиллу держать кисть.
Все это было не по-настоящему. Обыкновенные несложные чары.
Но Камилла искренне любила Пьера. Остаться в Уэйверли-Грин, управлять его галереей – все это Камилла выбрала сама. Благодаря своему смертному отцу она узнала, какой сильной бывает любовь. Страх не мог ее победить.
Хотя Камилла так и не выяснила, много ли было известно Пьеру. Понимал ли он хоть отчасти Прим Ройс и ее магию фейри. Камилле иногда казалось, что именно это в итоге и довело его до безумия.
А может быть, поэтому Пьер рассказывал дочери волшебные сказки. Именно он предупредил ее о фейри и о том, как опасно заключать с ними сделку. Он рассказал ей о принце-вампире и семи Принцах Ада.
Камилла не верила в совпадения.
Она снова коснулась пальцами мягких изгибов ушей.
Ее смертный отец – возненавидел бы он этот облик?
Нет. Он бы все равно ее любил. Любовь Пьера была безусловной, в ней не могло быть ни игр, ни манипуляций.
Камилла уронила руки на колени.
Зависть – не Пьер. Теперь, когда вся правда о ней раскрылась, им точно не бывать вместе.
– Принцесса? – крикнул из-за двери Волк. – Вы в подобающем виде?
В его голосе звучали нотки насмешки и отчасти надежды. Он будет ее ждать.
Волк сказал ей это, когда провожал в спальню. Знание, что Камилла не останется одна, должно было ее утешить. Зависть же сразу предложил ей всего одну ночь. И сейчас это было гораздо честнее, чем до того, как раскрылся ее обман.
– Принцесса? Из-за вас меня охватывают прямо-таки грязные мысли!
Впервые с тех пор, как Камилла вернулась сюда, она наконец-то улыбнулась.
– Заходи.
Он проскользнул в ее покои и окинул Камиллу оценивающим взглядом.
– Смело.
– Я старалась.
Она поняла, что он имел в виду не покрой платья с глубоким вырезом до пупка и таким же на спине.
Камилла выбрала самый насыщенный оттенок зеленого, какой только нашелся в гардеробной. Возможно, это не имело значения, но даже если Зависть этого не увидит, она хотела, чтобы все знали: она ему не лгала.
Хоть это и не понравится ее отцу.
Камилла предположила, что еще больше он разъярится, когда увидит у нее на шее цепочку с кольцо с изумрудом и бриллиантами. Ей хотелось носить его ближе к сердцу.
Взгляд Волка замер на изумруде.
– Вот осел.
– Ему больно, – сказала Камилла. – Мне надо было сразу рассказать ему, кто я.
Волк фыркнул.
– Уверен, он был с вами исключительно честен.
– Я несу ответственность только за свои поступки, – выдохнула Камилла. – Мой смертный отец учил меня быть хорошим человеком. Но я испугалась. Я поддалась страху потерять талант навсегда. Затем, когда я стала… ближе к Зависти, я испугалась того, как он примет правду. Он ненавидит королевскую семью Неблагих.
– Повторяю: он осел.
– Думаю, ты здесь не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь, – сказала она, слабо улыбнувшись. – Меня вызвал король?
Волк медленно кивнул, скользнув взглядом по спальне. Три стены из четырех и потолок были сделаны из стекла. Благодаря этому лунный свет струился в комнату серебряным водопадом.
Когда он снова посмотрел на девушку, то выглядел неуверенным.
– Играй по правилам отца, Камилла. Или этот вечер кончится очень плохо.
С нее и так уже хватило игр Леннокса. Но вместо того, чтобы солгать, Камилла просто кивнула.
Нахмурившись, Волк оглядел ее и повел ко двору.
– Прекрасно.
Леннокс прищурился при виде платья дочери. Он не упустил тонкого цветового намека, гласившего: «К черту твой двор вместе с тобой и твоими интригами».
– Ты как раз вовремя.
Он махнул стражникам, которые стояли с двух сторон от него.
– Приведите ее ко мне. Я готов начать.
К ней бросились все, кроме нового начальника охраны. Тот отступил назад. В руках у него было что-то, накрытое бархатной тканью. Наверняка нечто мерзкое, чем Леннокс намеревался угрожать Камилле, если она пойдет ему наперекор.
Она почувствовала, как напрягся Волк, стоявший рядом с ней, но не осмелилась посмотреть на него. Отец следил за каждым ее движением. Хитрый блеск у него в глазах о многом говорил. Было трудно не заметить, что при дворе Полумесяца больше никого не наблюдалось. Это обеспокоило Камиллу. Когда она была маленькой, этот зал в форме ущербной луны всегда был полон фейри.
Но сейчас было тихо и пусто, не считая горстки стражников, Камиллы, Волка и Неблагого короля. Возможно, остальные так и остались веселиться на открытой террасе. Но что-то здесь было не так…
Она огляделась с растущим беспокойством.
Серебряный пол задумывался так, чтобы в нем отражался лунный свет, струящийся сквозь стеклянный потолок. Однако по какой-то причине отец велел закрыть крышу.
От этого Камиллу снова охватило зловещее и беспокойное предчувствие.
Дикий Двор поклонялся луне, купался в ее свете, радовался ему. То, что ее отец скрыл эту магию, не сулило ничего хорошего.
Камилла позволила стражникам сопроводить ее к трону отца. У подножия престола стояли мольберт и небольшой деревянный столик со странным набором принадлежностей для рисования. Кисть, уголь, серебряная краска, а еще черная, золотая и еще одна особого переливающегося оттенка фейри, которого не существовало в мире смертных. Цвет фейри привлек внимание Камиллы, и она подошла, несмотря на охвативший ее трепет.
– Ты нарисуешь ключ и медальон.
Леннокс показал ей оба предмета, которые держал в руках.
Сердце Камиллы бешено заколотилось. Пьер был одержим этим ключом. Пусть и похожий на обычный мастер-ключ с изумрудом на ушке, для Камиллы он имел особое значение. Ей захотелось выхватить ключ, прижать его к груди и пообещать смертному отцу, что больше она с него глаз не сведет.
– Камилла, – упрекнул Леннокс. – Я думал, твой восторг перед смертными остался в прошлом. Скажи мне, ты же на самом деле не питаешь чувств к любимчику, с которым заигралась твоя мама?
В голове промелькнуло предупреждение Волка. Играй по правилам своего отца. Камилла прикусила внутреннюю часть щеки, чтобы не язвить королю.
Вместо этого она не сводила взгляда с ключа и медальона, пытаясь понять, зачем ему потребовалось изобразить их вместе. Что за гнусный план родился у Леннокса в голове? Но прямой вопрос лишь разозлил бы его. Приказы Неблагого короля следовало выполнять беспрекословно.
И все же…
– Как же нарисовать их вместе? – задала она вполне невинный вопрос.
Настроение Леннокса резко изменилось. Его волосы поменяли цвет с серебристого на белый, а затем почернели.
– Соедини их цепью, веревкой, шелковой лентой, – он пожал плечами. – Следуй за своим талантом. Важно лишь то, чтобы они оказались связаны.
Тогда Камилла знала, чего точно не будет рисовать. Но за неповиновение…
Она с трудом сглотнула и взяла кисть, снова окинув взглядом мерцающий неземной цвет фейри – лавандовый и синий, серебристый и переливающийся мелкой зыбью. Чистая магия, только в жидкой форме.
Камилла обмакнула в краску кончик кисти. Затем взяла медальон, ключ от портала и положила их на деревянный столик друг на друга.
Внезапно сердце забилось быстрее.
– Да, и еще кое-что.
Голос Леннокса, словно кинжал, натертый ядом, пригвоздил ее к месту.
– Если ты меня ослушаешься, я уничтожу вот это.
Он сделал жест старшему охраннику, и тот открыл то, что держал.
Ход Леннокса был ужасен. Он не причинил бы вреда Камилле. Зато разрушил бы двор Зависти.
В руках стражник держал Чашу Памяти, сплошь покрытую рунами. Чары на ней потускнели, но ждали своего часа.
Камилла сглотнула комок в горле. Отец до сих пор не отпустил Зависть и не закончил игру. И неважно, что Камилла не хотела связывать ключ от портала и медальон. Она не могла снова причинить вред Зависти и его подданным.
Леннокс наблюдал за ней, ухмыляясь. Он обожал, когда его план оборачивался именно так, как и задумывалось. Он был уверен, что Камилла подчинится.
И, что самое ужасное, он был прав.
Камиллу обыграли, загнали в угол и не оставили ей выбора. Так что она нырнула в этот волшебный колодец – талант, пришедший из других миров, совсем как она сама.