– Она его ребенок.
– Думаешь, его это волнует? Ленноксу нужен был медальон, а потом уже Камилла. И то только потому, что Прим Ройс ее похитила. Как по-твоему, будет ли он добр к дочери, которая отказалась вернуться домой по доброй воле? Оглянись вокруг. Как считаешь, Ленноксу нравятся смертные? И как бы он отнесся к тому, что одна из его наследниц предпочла их ему? Ты же провел какое-то время в Уэйверли-Грин… не заметил ничего знакомого?
Неприятное чувство охватило Зависть. Леннокс нацелился на город, который любила Камилла.
– И давно?
Зависть не просто спрашивал, он требовал. Волк сделал паузу.
– Ты о смертных? Я думал, ты и сам все понял.
– У меня хватает других проблем, – отрезал Зависть. Он еще не полностью исцелился от пыток. Его силу было необходимо восполнить, и ему давно пора было убираться отсюда к черту, чтобы спасти своих подданных, пока вообще оставалась такая возможность.
– Он забирает их только из Уэйверли-Грин?
Волк огляделся вокруг и понизил голос.
– Пока да.
– И как он это делает?
– Теперь, после возвращения Камиллы, ему как-то удалось открыть новый портал. Он соединил ее медальон с ключом.
– Ключ от портала.
Мысли Зависти заметались. Игра затевалась совсем не ради него.
– Что делает этот портал?
Волк обвел рукой вокруг себя.
– Он позволяет Ленноксу попадать в мир смертных, когда ему заблагорассудится. Через черный рынок. А все эти люди?
Охотник еще раз осмотрел зал.
– Это лишь начало нового кошмарного суда Леннокса. Этих он привел, чтобы проучить Камиллу. Но представьте себе, что здесь будет через неделю, через месяц. Мы находимся за пределами Семи Кругов. О нашей страже ходят легенды. Даже твой король не сможет проникнуть на нашу территорию, если Леннокс сам его не впустит.
– Его нужно остановить. Мои братья этого так не оставят.
– А ты оставишь? – Волк пристально поглядел на него. – Пойдем. Не стоит заставлять короля ждать.
За спиной Волка завязалась драка, и Зависть увидел, как тот снова надел свою маску. С наслаждением и задором он взвыл и бросился в самую гущу, кусаясь, рыча и пробиваясь сквозь нарастающее безумие.
Зависть бесстрастно наблюдал за ним. Скандалисты его сторонились. Даже самые бешеные Неблагие чувствовали исходящую от Принца Ада угрозу.
Он не считал Дикий Двор своей проблемой. Зависти прежде всего нужно было восстановить свой собственный. И все же… смертные, которых мучили подданные Леннокса, не были ему чужими. Он узнал этих людей за то короткое время, которое провел в Уэйверли-Грин. Они приезжали в имение Зависти, танцевали у него на балу.
Те пытки, которым они подвергались, заставляли прежние забавы фейри казаться невинными.
Зависть и представить себе не мог, что почувствует Камилла, когда увидит это. Он надеялся, что она далеко отсюда.
Он пробился сквозь толпу из двух дюжин Неблагих, затеявших потасовку, и направился к трону. Волк прав в одном: Камилла во многих отношениях больше смертная, чем фейри.
Неужели король стал бы мучить точно так же и собственную дочь?
Не успел Зависть задать себе этот вопрос, как узрел ответ.
Под потолком висела клетка, и Камилла, одетая в цвета Зависти, запертая внутри, подтверждала все, что Волк сказал о Неблагом короле. Леннокс обещал, что Камилла поплатится за отказ.
И он заставил ее заплатить.
Возрожденное сердце Зависти болезненно заколотилось. Потребность защитить Камиллу толкала его вперед. Но прежде требовалось тщательно продумать следующий шаг.
Это могла быть всего лишь инсценировка, чтобы проверить, как Зависть себя поведет.
Или король Неблагого мира мог просто наказывать свое непокорное дитя. Возможно, так он хотел сломить волю Камиллы.
Когда дело касалось Леннокса и его манипуляций, Зависть ничему не удивлялся. Он оглядел клетку и с ужасом понял, что все гораздо хуже, чем казалось на первый взгляд.
Птичья клетка висела прямо над костром. Языки пламени жадно лизали металлическое дно, которое уже нагрелось до сердитого рыже-красного оттенка. Камилла была железными наручниками прикована к столбу в самой середине.
Зависть видел, как у нее на коже вздуваются пузыри, а вокруг ног клубился дым. Металлический пол казался невыносимо горячим, но во взгляде Камиллы читался вызов. Серебряные глаза сверкали ярко, как звезды, губы были плотно сомкнуты. Она не проронила ни одной слезинки и не выказала ни капли боли назло отцу.
Зависть замер, осознав весь масштаб того, что выдумал Леннокс.
В отличие от человека, который в конечном итоге погиб бы, не выдержав мучений, Камилла, бессмертная, умереть не может. Ей предстоят бесконечные пытки, пока королю это в конце концов не наскучит и он не найдет себе новое развлечение.
Сколько друзей и знакомых Камиллы заставят пройти перед ней за это время? А все потому, что она хотела сама выбирать, как жить.
Зависть встал перед троном.
– Леннокс.
Король Неблагих повернул к нему голову. Его темный взгляд остекленел и расфокусировался. Хаос и сражения настолько напитали его силу, что он опьянел от собственного волшебства.
– Жаль, что ты не привел с собой других смертных, – невнятно пробормотал он. – Последняя позабавила. Отлично. То, что ей нравилось делать ртом… ну, ты и сам помнишь.
Зависть сосредоточился на Ленноксе, стараясь не смотреть в сторону Камиллы. Если бы он поглядел на нее снова, то не смог бы больше сохранять маску хладнокровия.
– Дай мне чашу.
Леннокс подался вперед.
– Но это не все, чего ты хочешь, правда? Еще ты хочешь мою дочь.
Леннокс проверял его. Но Зависть оградил свои эмоции стеной.
– Она уже была моей. Я ни с кем не бываю дважды.
Леннокс скривился.
– Занятно.
Он переключился на запертую в клетке Камиллу, пытаясь заставить Зависть невольно посмотреть туда же. Но тот не поддался.
Леннокс снова посмотрел на него со скучающим видом. Зависть больше не был самым занимательным существом в этом зале.
– Возможно, у нас тобой гораздо больше общего, чем я думал. Но я тоже подчиняюсь правилам. Победа есть победа. Вот твой приз.
Ничего общего у них не было.
Король поднял Чашу Памяти. Золото сияло в лунном свете, руны напоминали татуировки. Магия гудела, как камертон, но звук этот почти растворился в какофонии кровавой оргии.
Леннокс и не думал встать с трона, так что Зависти пришлось подойти к нему на два шага.
Он чувствовал на себе взгляд Камиллы. Это ощущение он узнал бы где угодно.
Зависть не поддался искушению вонзить в короля фейри кинжал своего Дома. По крайней мере, пока.
Он аккуратно обхватил чашу ладонями. Артефакт узнал хозяина, и магия вспыхнула с новой силой. Прошли столетия, но теперь Зависть наконец-то мог спасти свой двор. Он сильнее сжал чашу, и Король Неблагих выпустил ее из рук. Издевательская ухмылка так и не сошла с его лица.
– Поздравляю, Ваше Высочество, – произнес Леннокс низким бархатным голосом. – Я передам дочери привет. Уже после представления.
Зависть не смог устоять и все же посмотрел на Камиллу. У нее на лице застыло выражение сожаления и боли. Она выдержала взгляд Зависти. Казалось, она молча попрощалась с ним навсегда. Камилла знала, что он получил то, чего добивался.
И теперь ему незачем было тут оставаться.
– Моей маленькой голубке стоило напомнить, что происходит, когда она залетает в курятник. Ее мать затеяла опасную игру, похитив нашу дочь. И все потому, что я… как она там говорила? Потерял себя в разврате. Как будто сама Прим Ройс не погрязла в нем столь же глубоко и безнадежно.
Сердце Зависти забилось втрое быстрее, и вместе с пульсом ускорился и ход его мысли. Скучающим голосом он произнес:
– То есть ты ее не прогонял.
– Конечно, нет. Она слишком ценна. Зачем бы иначе эта сука-королева ее похитила?
Леннокс встал. Взгляд у него потемнел, волосы развевались.
– Пришло время восславить вашу принцессу! – обратился он к придворным. – Кто хочет позабавиться с ней в клетке?
Неблагие взревели от восторга. От возбуждения они разрывали друг друга на части зубами, крыльями и когтями. Они хотели причинить принцессе боль. Посмотреть, как она горит.
Зависть мог бы обвинить во всем влияние порочного двора, который подпитывал его магию. Он мог бы заявить, что чаша вернула его к жизни. Сказать, что ненависть к Ленноксу сломала его. Но он солгал бы.
Когда первый фейри забрался на клетку и разорвал платье Камиллы когтями, Зависть выпустил на волю свою демоническую суть.
Он думал о Камилле, навечно запертой в клетке, и о том, как фейри издеваются над ней день за днем, год за годом. Магия, которой Зависть сдерживал свои крылья, сила, которой ему больше не нужно было жалеть… все это разбилось о мощь его греха, которая вырвалась наружу.
Зависть почувствовал, как рушится защита его круга, как ускользает сознание последних демонов, оставшихся в живых. Он знал, что у него есть всего несколько минут.
А потом ему придется уйти.
Сверкающие темно-изумрудные крылья выросли у Зависти из-под лопаток. Вместо кинжала он резал оказавшихся возле него фейри острыми, как бритва, перьями.
Кровь брызнула на серебряный пол.
Но этого было недостаточно. Это была не кровь Леннокса.
Крылья Зависти пульсировали невыразимой силой – заклинаниями Свитков Эфира, вытатуированными на каждом перышке. Они десятилетиями покоились внутри Зависти, но теперь пробудились. Они взывали к нему, умоляли использовать их. Для жестокого короля фейри в Свитках Эфира имелись не менее жестокие чары. Но сначала Свитки предложили сделать кое-что другое.
Зависть вырвал перо из крыла и швырнул его в клетку. Волшебный заточенный край прорезал дверцу, освобождая Камиллу.
Леннокс испустил яростный вопль.
Зависть повернулся к королю со злобной улыбкой на губах. Кинжал Дома у него в руке был нацелен прямо в сердце короля Неблагих.
– Полезай в клетку, Леннокс.