Винтер
С востока надвигались тучи. Это было и хорошо, и плохо: темнота укроет лодку от дозорных, наверняка расставленных на парапетах, но и отыскать спрятанную под стенами Вендра пристань станет гораздо труднее. По счастью, Роза обладала отменным чувством направления, которому нс мешали ни темнота, ни течение реки. Они с Винтер слаженно работали веслами, стараясь грести как можно тише, и лодочка уверенно приближалась к крепости, массивная громада которой уже почти заслоняла ночное небо. Кит и Расиния сидели позади них, а вице-капитан Гифорт, сгорбившись, примостился на корме.
Легкий ветерок едва щекотал дыханием лицо Винтер, тусклая поверхность реки Вор была ровной и гладкой, как стекло. Отвесные стены тюрьмы высились громадной скалой, и в темноте тут и там слабо мерцали узкие полоски света, проникавшего сквозь бойницы. Когда лодка подошла вплотную, Винтер затаила дыхание. Здесь даже чутья Розы было недостаточно, чтобы указать им путь, и пришлось приоткрыть заслонку фонаря и выпустить на волю тонкий лучик. Он позволил различить там, где река примыкала к стене крепости, груды каменных обломков, обточенные многолетними трудами неутомимых волн. Среди камней притаился узкий — издалека не разглядеть — вход в низкий туннель со сводчатым потолком, проходящий под стеной Вендра.
Они с Розой вновь принялись грести, и лодка, почти беззвучно пройдя узкую расселину, вошла в длинный, наполовину заполненный водой туннель. Здесь пахло плесенью, уровень прилива отмечали потеки засохшей слизи на стенах. Винтер напряженно вгляделась в даль, силясь различить во мраке очертания пристани. Она взялась было за фонарь — толика света не помешает теперь, когда часовые на стенах не могут их увидеть, — но Роза тут же с силой прихлопнула ее руку своей.
— Там охрана, — едва слышно прошипела она. — Фонарь, во всяком случае. Закрой заслонку.
Винтер подчинилась и очутилась в полной тьме. Верней, как почти сразу обнаружилось, не совсем полной. Где-то впереди, за поворотом туннеля, горел другой фонарь, и отражения его света крошечными бликами дробились на сырых стенах и поверхности воды. «Да как же она ухитрилась разглядеть?!» Винтер оглянулась на Розу и увидела, что та решительно расшнуровывает ботинки.
— Я об этом позабочусь, — бросила Роза. — А потом вынесу фонарь на край пристани — это будет знак, что можно причаливать.
Гифорт неловко продвинулся вперед, отчего лодка закачалась и легко царапнула бортом о стену туннеля. Винтер показалось, что Розу передернуло, как от боли.
— Часовой из моих людей? — сиплым шепотом спросил вице-капитан. — Или человек Росса?
— Не разобрать. Разве это так важно? Стоит ему крикнуть, и нам конец.
Роза сбросила куртку и одним плавным движением стянула через голову тонкую нижнюю сорочку. Гифорт смущенно кашлянул, хотя в туннеле было так темно, что Винтер различала только смутные силуэты.
— Просто…
— Сделаю, что смогу.
Она сняла штаны, аккуратно сложила их и вручила Винтер. Сверток оказался увесистей, чем выглядел; сквозь ткань отчетливо прощупывались металлические пластины.
— Присмотри за моими вещами, — велела Роза и ловко, почти без плеска, спрыгнула в воду.
От толчка суденышко вновь закачалось. Мелькнули над поверхностью воды босые ноги, и ныряльщица скрылась в глубине. Винтер так и не сумела разглядеть, где она вынырнула.
— Она работает на тебя? — потрясенно прошептала Кит, обращаясь к Расинии.
— Можно и так сказать, — отозвалась та.
— Тс-с! Винтер напрягала слух, пытаясь различить приглушенный выстрел или хотя бы звуки борьбы, но безуспешно.
Что, если она не подаст сигнала? — не унималась Кит. — Сколько нам еще?..
— Подаст, — сказала Расиния. — Поверь мне, она справится.
Через мгновение впереди вспыхнул и отразился в воде яркий свет. Винтер принялась грести, поочередно работая веслами, а Расиния свободным веслом отталкивалась от стен. Через несколько десятков ярдов туннель завершился просторной пещерой, где поднималась из воды каменная пристань. На краю сидела Роза с фонарем в одной руке и причальным канатом в другой; капли стекали с ее обнаженного тела. Она бросила канат Винтер, и та подвела лодку к пристани и привязала к швартову.
Когда они осторожно выбрались на сушу, Расиния спросила:
— Были сложности?
Роза покачала головой, приняла у Винтер свои вещи и оделась. Непринужденность, с какой это было проделано, напоминала о Джейн. Винтер успела заметить, что без одежды их загадочная спутница выглядит куда мускулистей и что кожа ее покрыта хрупкими белыми отметинами давних шрамов. Бугристый звездчатый рубец уродливо выпирал на одной из грудей, а руки были буквально исчерчены следами заживших ран. Гифорт демонстративно отвернулся, и Винтер, совладав с минутным наваждением, последовала его примеру.
Труп часового лежал у основания пристани, прикрытый черной кожаной шинелью, словно саваном. Она приблизилась и, нагнувшись, увидела молодое, с бородкой, замурзанное лицо. Единственная ранка, крохотная, как след укола, темнела под самым ухом.
У него был пистолет. Взгляни, заряжен ли. — Роза подошла сзади и протянула Винтер оружие, держа за ствол.
Она проверила ствол и затравочную полку, подтвердила, что пистолет заряжен, и неловко сунула его за пояс. Там уже торчал другой, а на боку висела старая кавалерийская сабля. Вновь оказаться при оружии было приятней, чем Винтер хотелось бы признать. Расиния вооружаться наотрез отказалась, зато у Гифорта были шпага и пистолет, а Кит прихватила рапиру. Что до Розы, она и так могла постоять за себя.
Когда маленький отряд собрался в круге света, Роза указала на коридор, который начинался за пристанью:
— Отсюда рукой подать до главной лестницы. Двумя ярусами выше содержат недавних арестованных. Потом еще есть три яруса обычных камер до нижнего этажа. Дантон и капитан Д’Ивуар заключены в башне. Не думаю, что мы встретим кого-то на лестнице — Джейн уже отвлекла их, затеяв возню с тараном; но возле камер будет охрана. Рас и я отправимся за Дантоном. Вице-капитан, большинство охранников — ваши подчиненные. Вы сумеете убедить их не вмешиваться?
— Да, если у них есть голова на плечах, — проворчал Гифорт.
Винтер, Кит, ступайте с ним, вдруг среди охраны окажутся солдаты Конкордата. Мы освободим капитана и Дантона, а потом спустимся к вам.
— А если вы попадете в беду? — спросила Винтер.
— Тогда главной станешь ты. Сделай все, что сочтешь нужным.
Роза подняла фонарь:
— Идемте. И постарайтесь обойтись без лишнего шума.
На первом повороте винтовой лестницы стояла непроглядная темнота. Роза кралась впереди, за ней следовала Винтер, чуть приоткрыв заслонку фонаря — ровно настолько, чтобы идущие сзади могли разглядеть ступеньки. Когда они пересекли первую лестничную площадку, стало заметно, что сверху сочится неяркий свет. Роза предостерегающе подняла руку и, бесшумно ступая, двинулась вверх по повороту лестницы, пока совершенно не скрылась из виду. Потом так же беззвучно вернулась.
— На площадке двое часовых, — озабоченно хмурясь, прошептала она. — Жандармы. Я не смогу без шума убрать обоих. Либо кто-то из вас возьмет одного на себя, — она посмотрела на Винтер, затем на Гифорта, — либо, вице-капитан, попробуем действовать по-вашему.
— Я с ними поговорю, — сказал Гифорт.
Только голос не повышайте. — Роза глянула на потолок. — Люди Росса наверняка где-то рядом.
Вице-капитан кивнул, расправил плечи и молодцевато двинулся вверх, почти чеканя шаг, словно на плацу. Остальные шли следом, отставая примерно на половину витка лестницы. Двое жандармов, охранявших площадку, праздно привалились к стене по бокам от дверного проема. Заслышав шаги, они разом выпрямились, но вид зеленого офицерского мундира на мгновение вверг их в ступор, и это решило дело. Гифорт величаво выступил на свет и встал, позволяя хорошенько разглядеть свое лицо. Жандармы попытались приветствовать его по всей форме, но вице-капитан остановил их взмахом руки.
— Тихо! — театральным шепотом гаркнул он.
Есть, сэр! — отозвался жандарм слева и вытянулся так усердно, что весь затрепетал. Его товарищ, постарше, заметно обрюзгший, с подозрением уставился на появившихся на лестнице спутников Гифорта.
— Э-э… сэр? — промямлил он. Прошу прошенья, сэр, но нам сказали, что вы хотели сдать крепость бунтовщикам и что вас следует задержать на месте.
— Обстоятельства изменились, сержант, — жестко отрезал Гифорт. — Я получил личный приказ капитана Д’Ивуара вступить в переговоры. Когда Росс узнал об этом, он бросил капитана в камеру и захватил командование.
— Чертов Росс! — выпалил молодой жандарм. — Я так и знал, что он подлая змея!
— Но… — Сержант замялся, поглядывая на четырех женщин.
— Это представители осаждающих, — пояснил Гифорт. — Я согласился освободить заключенных, которые содержатся на этом ярусе, — так или иначе, они были незаконно задержаны Министерством информации. Взамен нам будет предоставлена возможность безопасно покинуть крепость. Всю ответственность за это решение перед министром и его величеством несем капитан Д’Ивуар и я.
Этого сержанту было более чем достаточно.
— Так точно, сэр! — браво козырнул он.
— Где прочие наши люди?
Около половины здесь, стерегут камеры вместе с парой-тройкой «черных шинелей». Остальные на баррикадах. Росс хотел забрать всех, но капитан еще раньше лично приказал нам охранять заключенных.
— А на тюремных ярусах выше кто-нибудь есть?
— Ни единой души до самого низа. Росс в ожидании штурма согнал всех подчистую. Хотя, думаю, он все же оставил людей в башне, где держат Дантона.
— Разумно. — Гифорт оглянулся через плечо. Судя по всему, путь для вас свободен, по крайней мере до самой башни.
— С парой охранников я управлюсь, — отозвалась Роза. — Рас, держись на полвитка за мной. Пошли.
— А нам, — сказал Гифорт, — предстоит решить трудную задачу. Как известить остальных жандармов, чтобы при этом никто не поднял тревогу?
Сержант неловко кашлянул.
— Сэр, — сказал он, — не хотелось мне лезть не в свое дело, но Росс вряд ли согласится сложить оружие но одному только вашему приказу. И людей у него гораздо больше.
Не всё сразу. — Вице-капитан посмотрел на Винтер. — Есть предложения?
Как устроен этот уровень? — спросила она.
— Здесь, — указал сержант пальцем на дверной проем, — что-то вроде передней. За ней коридоры расходятся в двух направлениях. Один ведет туда, где мы поместили женщин и детей, другой — к камерам, где сидят мужчины.
— Сколько человек сейчас находится в передней?
— Ни одного, — тут же ответил жандарм. — Мы в ней отдыхали, но Росс отозвал всех наверх.
Превосходно. Вице-капитан, вы останетесь ждать там. Вы, сержант, пойдете к камерам и попросите одного из ваших товарищей заглянуть сюда на минутку. Скажите, мол, Росс требует отчета о заключенных, или что-нибудь еще в этом роде. Как только человек уяснит, что к чему, отправляйте его назад и зовите другого.
— А как же люди Конкордата? — спросил Гифорт.
— Вряд ли наших парней придется долго уговаривать взять их на прицел, — отозвался сержант. — Черт, да у меня самого уже руки чешутся проучить паршивцев!
— Мы с Кит будем следить за лестницей, — добавила Винтер. — Я хочу, чтобы каждый из этих охранников видел только людей в зеленых мундирах.
Гифорт решительно кивнул.
— Не будем мешкать, сержант. За дело.
— Нам лучше на половину оборота подняться, — сказала Кит. — Оттуда проще следить за верхней площадкой.
Винтер одобрительно кивнула; трое жандармов скрылись в недрах каземата, и девушки двинулись вверх по ступеням. Масляные лампы в настенных светильниках мерцали, отбрасывая на лестницу неровные тени. Когда дверь внизу закрыли, вокруг вновь воцарилась глубокая тишина, лишь изредка нарушаемая приглушенным невнятным шепотом.
А если что-то пойдет не так? — почти беззвучно спросила Кит.
— Тогда мы услышим крики, — отозвалась Винтер. — Или выстрелы.
Они затаились и стали ждать. Винтер по опыту знала, что в таких случаях время тянется, как патока, и минуты превращаются в бесконечность. Жаль, у нее нет при себе карманных часов — по крайней мере поняла бы, когда и впрямь пора беспокоиться. Хотя, в конце-то концов, что проку в беспокойстве?
Сверху донеслись звуки, вначале едва различимые, но с каждой секундой все более отчетливые и громкие — шаги на лестнице, перебивающие друг друга голоса.
— Спускаются, — сдавленно прошептала Кит.
— Может, они сюда и не дойдут. Просто проверяют камеры.
— А если дойдут?
Винтер протяжно выдохнула.
— Тогда нам придется их убрать. Как можно тише.
— Убрать, — повторила Кит и для верности сжала рукоять рапиры. Ясно.
«Уходите прочь, — молила Винтер приближающиеся шаги. — Вернитесь наверх. Вы проживете дольше, и я тоже».
За поворотом лестницы возникли две пары черных сапог. Полы кожаных черных шинелей мерно колыхались в такт шагам. Она обнажила саблю, переждала еще мгновение — и бросилась в атаку.
Наверху показались двое солдат Конкордата с мушкетами за плечами. Взбегая, Винтер потеряла скорость, и солдат справа получил секунду форы. Он вздернул мушкет наискосок, готовый отбить выпад клинком в грудь или ударить противника прикладом. Ее ответный ход оказался для него полной неожиданностью: тяжело дыша, девушка резко остановилась на несколько ступенек ниже, взмахнула массивной саблей и полого рубанула его под колено. От удара коленный сустав словно лопнул, нога солдата неестественно вывернулась вбок, и, рухнув вперед, он кубарем покатился по ступеням.
Винтер едва успела отскочить, чтобы покалеченный, падая, не сбил ее с ног; его товарищ с рычаньем бросился на нее, обеими руками занося мушкет над головой, как дубинку. Она блокировала удар, но напор был так силен, что она едва не выронила саблю и лишь чудом удержалась на ногах. Прежде чем второй враг успел воспользоваться преимуществом и опрокинуть ее на лестницу, рядом возникла Кит и, приняв фехтовальную стойку (насколько это было возможно на ступенях), неуклюже выбросила рапиру вперед. Тонкое лезвие нырнуло солдату под мышку, отыскало лазейку между ребер и гладко вошло в плоть почти до самой рукояти. Он выронил мушкет и с булькающим звуком завалился на спину, отчего рукоять рапиры вырвало из руки Кит.
Винтер хотела выяснить, что стало с ее собственной жертвой, но тут же резко обернулась на отчаянный крик Кит:
— Винтер! Еще один!
Вверху мелькнул силуэт третьего солдата; он шел в четверти витка от этих двоих и теперь бросился наутек. Она выругалась и одним прыжком перемахнула через сраженного Кит противника, на бегу выдирая из-за пояса пистолет. Еще раз проверять затравочную полку было некогда. Только прицелиться и выстрелить…
«И даже если я в него попаду, там, наверху, услышат выстрел…»
Она спустила курок. Пистолет оглушительно рявкнул, и шинель убегающего всплеснулась, будто прохожий озорник дернул за полу. Пуля, однако, пролетела мимо и с отчетливым стуком ударилась о каменную стену. Прежде чем Винтер успела выхватить второй пистолет, беглец одолел виток лестницы и скрылся из виду.
— Яйца Зверя, — пробормотала она и повернулась к Кит. — Сейчас он вызовет подмогу. Отходим к площадке. Живо.
— Я не…
Кит запнулась и беспомощно указала на свою рапиру: та все еще торчала в теле второго солдата. Его скрюченные пальцы лихорадочно скребли пустоту, на губах пузырилась кровь.
Винтер ухватилась за рукоять, уперлась ногой в бок раненого и рывком выдернула оружие. Содрогнувшись всем телом, тот испустил дух. Она отдала Кит клинок, густо покрытый липкой алой кровью, сорвала с убитого пистолет и кисет с порохом. Затем крепко стиснула руку Кит и без церемоний потащила девушку вниз — к лестничной площадке, где по крайней мере можно будет драться на ровном месте.
Там лежал покалеченный ею солдат. При падении он разбил голову о каменные ступени, и из расколотого черепа вытекала струйка крови. Винтер отволокла труп в сторону и повернулась к своей спутнице.
— Как ты? — спросила она.
— Сносно. — Кит не отрывала глаз от окровавленной рапиры, словно понятия не имела, откуда у нее в руке взялась эта штуковина. — Да, вполне сносно. Только…
— Знаю, — перебила Винтер. — Соберись. Ты должна держать себя в руках.
Ее мутило от собственной безжалостности. Она сама себе напоминала Дэвиса — Дэвиса, который походя убивал направо и налево, а потом с пьяных глаз хвалился своими подвигами. Вот только времени на душевные муки сейчас нет. Солдат, в которого она стреляла, вернется к своим товарищам на нижнем этаже, и сюда наверняка вышлют отряд помногочисленнее…
— Кит! Китомандиклея! — При звуке своего вымышленного имени девушка вздрогнула, слегка пробуждаясь от оцепенения. — Ты умеешь заряжать пистолет?
— Не… не знаю. Мне никогда не доводилось…
Черт! — Винтер шагнула к двери, изо всех сил застучала по ней кулаком. — Гифорт! Гифорт, вы здесь? Сюда идут солдаты Конкордата!
Ответа не было. Винтер напряженно вслушалась, и ей показалось, что сверху уже доносится топот множества ног. Она схватила Кит за руку и подтащила ее к внутренней стене площадки.
— Стой здесь, пока солдаты не подойдут вплотную, — приказала она. — Незачем подставляться под пули, если они решат открыть огонь. И в любом случае держись на площадке, подальше от ступеней — там у них будет преимущество в высоте.
— Но… — Кит наконец-то в полной мере осознала, что происходит. — Их же слишком много! Они нас убьют!
Здравомыслящий собеседник заметил бы, что именно на это опа и соглашалась, когда вызвалась добровольцем. Дэвис попросту наорал бы. Винтер только пожала плечами, ободряюще (по крайней мере, она надеялась, что ободряюще) похлопала девушку по руке и отправилась за мушкетом свалившегося солдата. По счастью, мушкет оказался заряжен, и — о диво! — порох от удара об пол не высыпался. Винтер взвела курок, опустилась на одно колено у основания лестницы и приготовилась ждать.
Ожидание было недолгим. Дробный топот сапог возвестил о приближении людей Конкордата; они спускались по двое. Винтер прицелилась еще до того, как первая пара целиком показалась в поле зрения. Секунду она следила за их продвижением, а затем выстрелила. Мушкетный выстрел грохнул еще громче пистолетного, отдача привычно ударила в плечо. На сей раз она целилась лучше: опрокинутый выстрелом, человек в длинной черной шинели рухнул на ступени.
Винтер отшвырнула мушкет и бросилась на пол. Как и предвиделось, взвинченные опасностью солдаты открыли ответный огонь. Лестничный пролет наполнился нестройным громом выстрелов, звоном и цоканьем рикошетящих пуль. Пороховой дым, исторгнутый дулами и затворами, клубился вокруг, будто привязанная к месту грозовая тучка. Она так и осталась висеть в неподвижном затхлом воздухе, серыми щупальцами цепляясь за шинели солдат, что ринулись в атаку и, точно копьями, размахивали мушкетами с примкнутыми штыками.
В следующие секунды Винтер осталась жива лишь благодаря тому, что штыки — как бы впечатляюще ни сверкали они в боевом строю на открытой местности — на самом деле не слишком подходящее оружие для рукопашной на лестничном марше. При виде бегущих солдат она проворно вскочила на ноги и, как только первые двое приблизились почти вплотную, скользнула вбок. Левый развернулся к ней, чуть запнувшись, спрыгнул с нижней ступеньки, приземлился на площадку и выставил штык перед собой, чтобы проткнуть Винтер, как цыпленка. Она саблей отбила удар, угодив по дулу мушкета пониже штыка. Сталь оглушительно лязгнула о железо, и сила ответного удара отбросила руку нападавшего. Он не успел остановиться и по инерции врезался в Винтер; та развернула саблю резной рукоятью вверх и навершием изо всей силы ударила его в лицо. Толчок, прибавленный к силе разгона, сбил солдата с ног так же верно, как если бы, скача во весь опор, он налетел на протянутую поперек дороги веревку.
Его напарник повел себя осторожней: вовремя притормозив, он бросился на Винтер со штыком в тот самый миг, когда она отступала от падающего противника. Она увернулась от острия и неистово взмахнула клинком, однако мушкет со штыком длиннее сабли, и это преимущество позволило врагу оставаться на безопасном расстоянии. Ободренный неудачей Винтер, он вновь атаковал, и ударом плашмя ей едва удалось отбить смертоносное острие. Ее неуклюжий ответный удар лишь рассек пустоту. Винтер попятилась, отчетливо сознавая, что еще пара шагов, и площадка позади нее продолжится лестницей вниз.
Она краем глаза увидела: еще один солдат перескочил через тело упавшего и пытался достать ее справа. Он не заметил, что позади вжалась в стену Кит. Девушка взмахнула рапирой и сделала выпад — безупречный, точно на фехтовальной дорожке. Заостренный кончик рапиры проткнул кожаную шинель, и узкий клинок вошел солдату чуть ниже поясницы и вышел наружу поблизости от пупка.
Он пронзительно вскрикнул, и это на долю секунды отвлекло противника Винтер. Тот оглянулся, и она, извернувшись, уклонилась от острия штыка, свободной рукой ухватилась за ствол и дернула мушкет из рук зазевавшегося врага. Обернулся он как раз вовремя — чтобы увидеть саблю: резко упав сверху, она разрубила его от грудины до бедра.
Четверо врагов выведены из строя за считаные секунды! Винтер бросила мушкет; поднимая взгляд, она ожидала, что на лестнице обнаружится еще один любитель штыковой атаки.
Вместо этого ей в лоб уставилось черное дуло пистолета.
«О боже!»
Вполне разумный ход, особенно если хочешь, чтобы твои товарищи бездумно бросились в драку и отвлекли врага, пока ты целишься. Время словно застыло, сжалось в один-единственный бесконечный миг. Винтер ясно различала двухдневную щетину на одутловатом лице противника, тусклый блеск капитанских нашивок под распахнутой на груди шинелью. С той же убийственной ясностью она видела открытую затравочную полку, которая ждала только искры, выбитой ударом кремня.
Всякое возможно. Пистолет, заряженный впопыхах, может дать осечку или не выстрелить вовсе. Деформированная пуля может покинуть ствол под необычным углом и безвредно шмякнуться о стену. Ломаются спусковые пружины, лопаются хомутики, кремни щелкают вхолостую, не высекая искру. Даже с малого расстояния можно промахнуться по цели, особенно если стрелок неопытен. Вот только Винтер вдруг охватила пугающая уверенность в том, что сейчас ни одна из этих счастливых случайностей ей не подвернется. Палец врага напрягся на спусковом крючке…
Затем его глаза разъехались, как бы озадаченно, и он повалился вперед. Выстрел грохнул, пуля звонко зацокала но ступенькам, а капитан Конкордата все падал, падал, безвольно катясь вниз по лестнице, и наконец ничком распластался у ног Винтер. Массивный нож — почти тесак — под углом торчал в основании его черепа, точь-в-точь как в разделочном столе мясника.
Роза, возникшая на лестнице, распрямилась после удачного броска. Она перехватила взгляд Винтер и коротко усмехнулась.
Следом за Розой появились Рас и незнакомый Винтер мужчина постарше. Очевидно, это и был Дантон, хотя внешне он ничуть не походил на вдохновенного вождя и пламенного оратора: рубашка заскорузла от пота, нечесаные волосы после нескольких дней заключения превратились в неопрятную копну. При этом лицо его выражало неописуемое блаженство, и он крепко держался за руку Расинии. Уж не кроются ли здесь нежные чувства? Тогда ясно, почему Рас настояла на том, чтобы пойти с ними.
— Это все? — осведомилась Роза, аккуратно ступая меж разбросанных тел. Возле того, кто получил в лицо навершием сабли, она присела на корточки, откуда-то извлекла нож и легко, почти бережно воткнула лезвие во впадинку перед ухом. Солдат дернулся всем телом и беззвучно испустил дух.
— В… все.
Винтер помотала головой, силясь отогнать видение пистолета, направленного ей в лоб, и страшную уверенность, что она вот-вот умрет. Сердце неистово колотилось, к горлу подступал муторный ком.
«Не время сейчас, черт возьми!»
— Да. Это все, кто спустился по лестнице. Хотя я думала, их будет больше.
— Оказывается, по соседству с капитаном были заперты еще несколько жандармов, — объяснила Роза. — Они перехватили следующую группу и сейчас удерживают ее на площадке нижнего этажа.
— Это ненадолго, — отозвался сверху новый голос, сопровождавшийся дробным топотом, и на лестнице появился капитан Д’Ивуар с мушкетом в руке. Как непривычно, подумала Винтер, видеть его в зеленом жандармском мундире. — У нас не хватит людей, чтобы их окончательно отбросить, однако после первого залпа они стали заметно осмотрительней. И все же, если противник предпримет серьезную атаку, придется отступить.
Отчего-то Винтер до сих пор не задумывалась, как произойдет эта встреча. С окровавленной саблей в руке стояла она на лестничной площадке — и чувствовала, как взгляд капитана неуклонно приближается к ней. Точно такое же предчувствие неизбежной беды охватило Винтер, когда она смотрела в черное дуло пистолета. Если капитан узнает ее… «И самое главное — если поймет, что я женщина…»
А что тогда? Страх разоблачения, взращенный годами притворства, обжег виски гулом крови. «На самом деле, что за беда, если меня и раскрыли бы? Я бы могла остаться с Джейн и ее подругами. И сказала бы Янусу, что не стану больше сражаться в его треклятой тайной войне».
Ничего, конечно же, не выйдет. Хотя бы потому, что ей не избавиться от Инфернивора; как заметил когда-то — кажется, целую вечность назад — Янус, ее ни за что не оставят в покое, а значит, выбора нет. Кроме того, добавлял настойчивый голос совести, наполняя Винтер чувством неизбывной вины, не забудь, что есть еще и Бобби. И Феор, и Графф, и Фолсом, и вся седьмая рота.
Все эти мысли промелькнули в сознании Винтер за один краткий миг — за миг до того, как Маркус, двинувшись по ступеням, увидел ее.
Взгляды их встретились, и иа долю секунды ей показалось: в лице капитана что-то дрогнуло, неуловимо изменилось. Затем все исчезло; он обошел Рас и Дантона и целеустремленно направился к двери в тюремный коридор.
Силы разом оставили Винтер — словно хлынула вода из бочонка, в котором выбили дно. Она кое-как вытерла саблю о мундир конкордатского солдата и, пошатываясь, как пьяная, на ослабевших ногах, неуклюже сунула в ножны. И увидела, что Кит все так же стоит возле убитого ею человека. Рапиру она на сей раз удержала в руке, но смотрела на окровавленный клинок так, словно не знала, куда его девать.
— Как ты? — спросила Винтер, и теперь затуманенные глаза Кит прояснились почти мгновенно.
«С каждым разом все легче, верно?»
Я… да, пожалуй, в порядке. — Кит оглядела себя, явно изумляясь тому, что осталась невредима. — Мы победили?
— Пока еще нет.
— Что же будет теперь?
Винтер постаралась припомнить план, наскоро, в общих чертах изложенный Рас. Внятных указаний там не было, но…
— Полагаю, — произнесла она, — это зависит от Дантона.
Передняя на тюремном ярусе была битком набита людьми. Стол, за которым отдыхали охранники, оттащили к наружной двери — в качестве трибуны и частично баррикады. Винтер, Расиния, Дантон и остальные стояли в дверном проеме, а жандармы во главе с Гифортом непрочной цепью выстроились по другую сторону стола. Позади них толпились заключенные. Капитан Д’Ивуар приказал открыть все камеры, и освобожденные узники хлынули в переднюю, заполнили ее до отказа и растеклись по коридорам. Самые обозленные — в основном мужчины, но также и несколько женщин — протолкались в первые ряды и сейчас во все горло бранились с капитаном, а тот, забравшись на стол, тщетно пытался их урезонить.
— Послушайте! — Он уже охрип, стараясь перекричать всеобщий гвалт. — Я понимаю, у вас нет причины мне доверять — но мои люди тоже пойдут с вами! Кое-кто из них в эту самую минуту уже ведет бой там, наверху, чтобы мы тут могли попререкаться всласть. Я тоже пойду с вами. И если мы не разоружим солдат Конкордата, они расстреляют сотни ваших сограждан, таких же горожан, как и вы!
— Уж лучше мы сначала вздернем вас! — проорал кто-то.
— Чертовы жандармы!
Если мы сунемся в драку с людьми Орланко, они перестреляют нас!
— Я слыхал, там, снаружи, толпа грузчиков, — вставил кто-то с выговором, присущим жителям Северного берега. — Что же нам, рисковать жизнью ради шайки ленивых нищебродов?
Винтер до смерти захотелось врезать горлопану по зубам. Судя по нестройным возгласам, многие в толпе бывших узников разделяли это мнение, и назревавшая потасовка грозила перерасти в беспредел. Маркус, срывая голос, громко призывал к порядку. В передней стоял спертый запах десятков немытых тел.
Рядом Расиния что-то тихо говорила Дантону. Знаменитый оратор сидел, по-портновски скрестив ноги, все с той же бессмысленной улыбкой на лице, и рассеянно кивал, слушая, как девушка зачитывает явно подготовленные заранее заметки. Сейчас он до боли смахивал на мальчугана, безмятежно пропускающего мимо ушей наставления строгого родителя.
Винтер отступила на пару шагов в коридор, где было и посвежее, и попрохладней — и где, привалившись спиной к каменной стене, стояла Кит. Глаза ее были закрыты, на лице, под потеками черной туши, рдел румянец.
— Что там происходит? — спросила она.
— Капитан убеждает заключенных ударить по конкордатским позициям с тыла, — ответила Винтер. — Получается не так гладко, как они надеялись.
— А что Дантон?
— Рас еще натаскивает его. — Винтер покачала головой. — Я думала, он совсем другой.
Они помолчали. Увещевания Маркуса заглушил яростный рев толпы.
— Это было… совсем не так, как я представляла, — наконец проговорила Кит.
— Не так?
— Прежде всего — кровь. Столько крови… — Она поежилась. — Мне казалось, что…
— Да, знаю, — подтвердила Винтер. — Что будет, как в опере. Взмахнешь клинком — и противник падает замертво. И разве что пятнышко театральной крови у тебя на руках.
Она глянула на пол. Трупы солдат давно оттащили в сторону, но на каменных плитах до сих пор отчетливо видны были смазанные красно-бурые пятна.
Впрочем, сколько бы крови ты себе ни воображала — на деле ее всегда намного больше.
— Я думала, убить человека… труднее.
— Я знаю.
— Ты пыталась отговорить меня. — Кит открыла глаза. — Спасибо.
— У меня же не вышло.
Девушка устало пожала плечами.
— По крайней мере, ты старалась, а это уже кое-что.
— Ну что ж, — прозвучал позади них голос Расинии. — Ты все понял?
— Я все понял, Принцесса, — отозвался Дантон. — А потом…
— Потом, Дантон, ты получишь все, чего только пожелаешь, — заверила она, покосившись на Винтер и Кит. — Но сейчас этим людям не терпится услышать твою историю.
— Ладно.
Дантон поднялся на ноги. Расиния оправила спереди его заскорузлую рубаху, наскоро поддернула манжеты и отступила.
И тогда Дантон — преобразился.
Это было потрясающее зрелище. Он расправил плечи, переступил, небрежно провел рукой по волосам. Мгновенье назад это был добродушный простак — на взгляд Винтер, почти слабоумный. Сейчас его глаза загорелись вдохновенным огнем, и каждый жест был исполнен осмысленности. Капитан Д’Ивуар отступил в сторону, и оратор, поднявшись на стол, воздел руки, призывая к тишине. К изумлению Винтер, он получил желаемое — во всяком случае, насколько способна сохранять тишину такая огромная толпа. Возгласы и споры погасли, словно свечи на ветру, и Дантон окинул взглядом переднюю.
— Рекомендую спуститься на пару ступенек вниз, — проговорила Расиния, обращаясь к Винтер. — Через минуту сюда хлынет толпа.
Винтер и Кит на несколько шагов отошли от дверного проема, и Расиния присоединилась к ним. За ней неотступно следовала Роза, до сих пор державшаяся так тихо и незаметно, что Винтер совсем забыла о ее присутствии.
— Ты и впрямь думаешь, что он сумеет их убедить? — шепотом спросила она.
— Считай, что это наитие, — отозвалась Расиния.
— Братья! — начал Дантон. — И воистину, разве не братья все мы здесь, в этом мрачном подземелье? Я обращаюсь к вам…
С ревом воодушевления освобожденные хлынули но лестнице, точно бурный поток, прорвавший плотину. Миновав кучку жандармов, что обороняли спуск, этот поток с мощью приливной волны обрушился на солдат Конкордата. Те, чьи мушкеты были заряжены, открыли огонь, и несколько человек упали замертво, но для гигантского зверя, какого и представляла собой толпа, эти потери были все равно что булавочные уколы. Врагов в черных шинелях опрокинули, смяли, разоружили и, подхватив множеством рук, торжествующе уволокли вниз, в тюремные камеры, а человеческий вал между тем устремился к наружным дверям башни.
Гибель капитана Росса и грозный гул мятежников, скопившихся во внутреннем дворе, и до того изрядно подорвали дух солдат Конкордата на баррикаде. Грохот перестрелки на лестнице встревожил их, а единый многоголосый гул, неуклонно катившийся снизу, усилил эту тревогу. Некоторые из них обернулись, пытаясь разглядеть, что происходит, и лишь у немногих хватило присутствия духа, чтобы спустить курок. Никому даже в голову не пришло развернуть дулом к лестнице громоздкую, заряженную картечью мортиру, а когда и пришло, было уже слишком поздно. На баррикаду обрушилась разъяренная толпа.
Женщины оседлали поверженных солдат и не давали тем шевельнуться, покуда их не скрутят как подобает; дети постарше деловито шныряли вокруг, собирая брошенные мушкеты. Десятка два мужчин ухватили и подняли громадный железный брус, запиравший вход изнутри. Дверь распахнулась, и стали видны изумленные осаждающие, которые сгрудились вокруг тарана с оружием наготове в ожидании вражеской вылазки либо коварного трюка.
Через пару минут обе толпы смешались. Ликующие крики расходились от дверей башни, словно круги на поверхности пруда от брошенного в воду камня; скоро весь остров был охвачен хриплым торжествующим ревом множества глоток, и к нему то и дело примешивались хлопки победных выстрелов в воздух.
Вендр пал.