Они лежали в густой траве, ни один стебелек которой не был похож на что-то виденное прежде. Они лежали на опушке леса, состоявшего не из деревьев, а из каких-то совершенно фантастических растений: исполинских цветов, чьи розовые несимметричные головки смахивали на паруса клиперов; невесомых, словно сотканных из синей паутины шаров и зонтиков: красных, колеблющихся на ветру покрывал, очень напоминавших языки пламени; пышных султанов попугайчатой расцветки и еще чего-то, похожего на разросшиеся до невероятных размеров павлиньи перья.
Все вокруг было ново и удивительно, а потому немного страшновато, все, кроме давно опостылевшего мрачно-серого неба.
Люди постепенно оживали, но, подавленные непривычной красотой, а еще больше загадочной славой этого места, помалкивали, только по сторонам озирались. Первой тишину нарушила неугомонная Верка:
— Ну дошли, слава богу… А что дальше?
— Колхоз организуем, — сказал Зяблик. — «Райская жизнь». По сбору этого самого бдолаха. Смыков будет председателем, а ты учетчицей… Вообще-то на этот вопрос тут есть кому ответить, — он покосился на Артема.
Цыпф поймал жучка — ни дать ни взять крохотного летающего ящера с прозрачными крылышками, рогом на носу и гибким шипастым хвостиком. На ближайшую кочку взобралась какая-то бледно-зеленая амебообразная тварь и зачирикала по-птичьи.
— Дядя Тема, — несмело спросила Лилечка, — а мы где? Это… Земля?
— Не знаю, — немного помедлив, ответил он. — Но во всяком случае, место не совсем обычное. То, что его сторожат Незримые, говорит о многом.
— А кто это такие?
— Долгая история…
— А если коротко? — не отставала Лилечка.
— Существа, обитающие сразу во многих измерениях, но вне времени. Одни из создателей человека.
— Нас?
— И нас тоже.
— Значит, есть и другие люди?
— Есть. Но тебе с ними лучше не встречаться.
— Мы здесь останемся? — спросила Лилечка.
— А как бы ты хотела?
— Я бы домой хотела. Давайте погуляем здесь немного и назад.
— Обратная дорога будет ничуть не легче…
— А как же аггелы туда-сюда пробираются? — поинтересовался Зяблик.
— Для этого они каждый раз провоцируют схватку между Незримыми и той загадочной стихией, что дремлет в недрах Нейтральной зоны. Вы по пути сюда устроили нечто похожее.
— А наш Лева целую теорию придумал, — похвалилась Лилечка. — Говорит, что миллиарды лет назад наша земля была такая, как Нейтральная зона. И что на ней уже тогда существовала жизнь, только для нас совсем-совсем чужая. Когда эта жизнь проснется, в нашем мире не останется места ни людям, ни зверям, ни даже микробам. Печально, правда?
— Человечеству действительно грозит серьезная опасность, чего уж тут скрывать. — Артем устало потер пальцем веки. — Эдем, возможно, может стать его единственным прибежищем. Но для этого предстоит еще громадная работа.
— Ничего не громадная, — возразила Верка. — Объявим всем. Кто хочет, пусть идет, а кто не хочет, пусть остается.
— Не все так просто… — покачал головой Артем. — Люди верят только в ту опасность, которая уже жжет их пятки. Думаете, вашим словам поверят в Лимпопо или в Кастилии? Вам и в Отчине мало кто поверит… А как вы представляете переход хотя бы тысячи человек через Нейтральную зону? Вы же сами говорили, что в ней гибнет все живое.
— Вот тут и пригодится эдемское снадобье, — сказал Цыпф.
— А Незримые?
— Пусть дерутся с этой хреновиной, — Зяблик ткнул большим пальцем за спину в сторону Нейтральной зоны.
— А вдруг эта хреновина победит? Ведь нам неизвестны пределы ее силы. Что тогда будет с Эдемом?
— А вы сами что предлагаете? — не удержался от вопроса и Смыков.
— Я бы повел людей через мир варнаков.
— Кто нас туда, интересно, пустит?
— Все будет зависеть от доброй воли хозяев. Хотя мне кажется, они относятся к людям вполне дружелюбно.
— А сами они… кто? — чувствовалось, что этот вопрос дался Лилечке нелегко. — Тоже люди?
— У нас общие предки, хотя пути двух рас разошлись давным-давно. Не хочу сказать, что людям достался идеальный мир, но варнакам повезло еще меньше. Им пришлось приспосабливаться к вечному мраку, жаре, удвоенной силе тяжести. Слух заменяет им все другие органы чувств. Уж тут-то они достигли совершенства. Варнак способен составить представление о любом предмете исключительно по звуку.
— Подождите, — в голосе Смыкова звучало недоверие. — А если предмет неподвижен, что тогда?
— В природе нет неподвижных предметов. Даже в мертвом камне вибрируют молекулы.
— А как так получилось? — спросил Зяблик. — Они к нам могут, а мы к ним нет.
— Зря я ввязался в этот разговор, — вздохнул Артем. — Здесь начинается область предположений… Во времена такие давние, что мы себе и представить не можем, во Вселенной бушевала распря между могущественными существами совершенно разной природы — Незримыми и Фениксами, или, как их еще называют, Иносущими и Предвечными. Одни властвовали над Временем, другие над Пространством. Люди были задуманы ими как оружие для этой грандиозной междуусобицы. Наши предки вполне могли позаимствовать у своих создателей кое-что из их необыкновенных качеств. Способность к перемещению сквозь пространства, возможно, заложена в человеке изначально, но у варнаков она выражена сильнее. Катастрофа, которую вы называете Великим Затмением, если и не разрушила, то ослабила стену между вашими мирами. Это и помогает варнакам легко проникать сюда.
— Выходит, мы в дырявом мире живем, — мрачно уточнил Смыков.
— Выходит…
— А кроме варнаков, в эти дыры никто не сунется?
— Кто это может знать… Дорогие мои, вы живете на Тропе, а это то же самое, что жить в кратере вулкана. Никому не дано предугадать, что случится в самое ближайшее время.
— А вам у варнаков, значит, не понравилось? — поинтересовалась Верка.
— Я посещал миры и похуже. Жить там можно, но, на мой вкус, немного темновато. Хотя слушать, как перекликаются варнаки, одно удовольствие. Человек просто не способен оценить те чувства, которые они вкладывают в самые простые звуки. Мы по сравнению с ними почти глухонемые. Забыть это невозможно…
— Зачем они к нашим бабам тогда лезут? — брякнул вдруг Смыков, сразу вогнав Лилечку в краску.
— Чтобы понять это, нужно хоть немного пожить в том мире. На втором месте после слуха у варнаков стоит осязание. Встретившись, они буквально оглаживают друг друга. Ритуал физических контактов имеет для них огромное значение, а то, что мы называем плотской любовью, считается выражением самых добрых чувств.
— Что, а неплохо! — фыркнул Зяблик. — Вот бы у нас так. Вместо «здравствуйте» сразу в позу.
— Грубый ты, — сморщилась Верка. — Не будет с тобой никто здороваться, и не надейся.
Все засмеялись, даже Лилечка. Один только Толгай не разделял общего веселья.
— Танлык! — его рука легла на рукоять сабли. — Тише! Слышите?
Где-то в глубине леса равномерно потрескивали ветки. Тот, кто шел сюда, и не думал таиться, уверенный то ли в своей безопасности, то ли в своей неуязвимости…
СЛОВАРЬ ЖАРГОННЫХ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ
Баклан — неопытный человек, новичок.
Вертухай — охранник в тюрьме или зоне.
Вертеть вола — обманывать.
Горбатого лепить — то же, что и вертеть вола.
Жмурик — мертвец.
Загужевать — загулять.
Замантулить — сделать.
Замочить — убить.
Зачушить — унизить.
Кабёл — оскорбительное слово, активная лесбиянка.
Кимарить — спать.
Кичман — тюрьма.
Клифт — пиджак, куртка.
Клевый — привлекательный.
Котлы — часы.
Кранты — конец.
Коцы — ботинки, сапоги.
Лажануть — подвести.
Локш потянуть — потерпеть неудачу.
Лярва — проститутка.
Мазу держать — верховодить.
Мойка — бритвенное лезвие.
Ноги сделать — сбежать.
Обсос — начальник лагеря, тюрьмы.
Охра — внешняя охрана мест заключения.
Петрить — понимать, соображать.
Прохезать — справить нужду.
Попка — охранник на вышке.
Понт (взять на понт) — обмануть.
Прикид — одежда.
Профурсетка — женщина не слишком строгих правил.
Ракло — босяк, оскорбительное слово.
Рыжье — золото.
Слока — союз.
Спецура — спецназ внутренних войск.
Сявка — начинающий вор.
Тише дыши — не откровенничай.
Туфта — нечто ненужное, ложное, делаемое для отвода глаз.
Фраер — человек, не имеющий отношенияк блатному миру.
Хавера — квартира.
Хайло — рот.
Хлыст — древесный ствол на лесоповале.
Чмо — забитый, опустившийся человек.
Шарап (взять на шарап) — действовать силой, нагло и быстро.
Ширнуться — сделать укол наркотика.
Шконка — кровать, нары.
Шухер — тревога.
Юрий Брандер, Николай ЧадовичМежду плахой и секирой(Миры под лезвием секиры — 2)
Под кем-то лед трещит, а под нами уже ломится.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
И вот они наконец оказались в стране, к которой так стремились все эти последние мучительные дни. Кто-то из смельчаков, побывавших здесь ранее, нарек ее Эдемом, и, по слухам, это было один к одному то самое благословенное местечко, из которого в ветхозаветные времена создатель изгнал строптивых и ослушливых прародителей человеческого племени, сохранившего тем не менее ностальгию о своем счастливом и безгрешном детстве на долгие-долгие века.
Чтобы добраться сюда, им пришлось преодолеть пять совершенно непохожих друг на друга миров, в каждом из которых шанс погибнуть был намного выше шанса уцелеть. Страну эту окружала гибельная для всего живого пустыня, а ближайшие рубежи стерегли могучие и неуязвимые иносущие создания.
Они надеялись обрести здесь покой и спасение, но, еще не успев отдышаться и как следует осмотреться, уже инстинктивно ощутили тревогу. Кто-то напролом шел к ним через волшебный эдемский лес, круша на ходу нежную поросль и с шумом раздвигая густую листву, чья прихотливая и непривычная для человеческого глаза цветовая гамма впечатляла не меньше, чем панно, исполненное великим художником. Что-то недоброе слышалось в этой нарочито тяжелой, уверенной поступи.