Тимофей озадачено посмотрел на князя:
— Ты же говорил, что не время нынче для вылазок.
— Так то «нынче» — оно ж когда было! — сверкнул глазами Угрим. — Когда говорил — было не время. А скоро будет самое времечко.
Князь-волхв кивнул на бойницу:
— Посмотри, на латинян. Только внимательно. Ничего не замечаешь?
Тимофей долго и напряжённо смотрел на имперскую рать, растянувшуюся вдоль Ищерки.
— Кажись, рыцари из задних рядов отошли в лагерь, — пожал плечами он. — Те, которые под императорским стягом стояли…
— Вот-вот, — кивнул князь, — личная дружина Феодорлиха. Лучшие из лучших. Рыцари отошли, а стяг остался. И к рыцарям этим, между прочим, уже присоединилась вся стража императорского шатра. Зачем, как считаешь?
— Ну… может быть, они просто того… на отдых располагаются, — не уверенно проговорил Тимофей.
Теперь и ему всё это казалось странным. Как-то уж очень скрытно и осторожно перемещались императорские рыцари: явно, таились от татар на противоположном берегу. Да и со стен Острожца их передвижение в сгущающихся сумерках было едва-едва заметно. Не подскажи князь, Тимофей и внимания бы не обратил.
— На отдых, говоришь? — усмехнулся князь. — А почему тогда рыцари Феодорлиха не снимают лат и шлемов? Почему при оружии все в своём лагере? Почему держатся вместе? Коней почему оруженосцы не рассёдлывают? Почему сами с сёдел не слазят? И глянь-ка, Михель с Ариной тоже ведь там, с ними.
Тимофей до боли напряг глаза. Да, среди всадников затесались две пешие фигурки. Действительно: маг и ворожея.
— Что они задумали, княже?
— То же, что и мы, — ответил Угрим. — Вылазку. Во всяком случае, очень похоже на то.
— Как так вылазку? — совсем растерялся Тимофей. — Куда вылазку?
— А очень просто. Тёмной Тропой — прямиком в неприятельский стан. Видишь, Михель и Арина берут с собой лучших бойцов и столько берут, сколько может быстро пройти по Тропе, — не больше и не меньше.
— И что?
— Думаю, они постараются утянуть шамана на свою Тропу, и там схлестнутся с ним по-настоящему. А пока будут драться — им будет не до нас. Тут-то мы их и накроем. Сильного врага, измотанного битвой, одолеть легче.
Верно, легче. Гораздо легче. Это Тимофей хорошо знал.
— Сколько людей с собой брать, княже? — спросил он.
— Всех кличь.
— Всех?! — отшатнулся Тимофей.
— Всех, кто может сражаться. Со стен уходите тихо. Чтобы там, — Угрим махнул в сторону латинянского лагеря, — никто ничего не заподозрил.
— Княже, но ведь крепость…
— О крепости не думай — теперь есть дела поважнее. Всё решится не на стенах Острожца, так что поторопись, Тимофей.
— А как же ты, княже?
— Я буду ждать вас внизу, у Кощеева трона.
— А ты… ты успеешь?
— Я-то успею, — усмехнулся князь. — Ты не опоздай.
Угрим тронул правой рукой бойницу перед собой, левой провёл по воздуху, шепнул что-то… Горбатая фигура князя-волхва исчезла, будто и не было её на боевой площадке. Там, где только что ноги Угрима упирались в окаменевшие доски, теперь темнела земля и притоптанная пыль.
Не стоило большого труда догадаться, откуда она взялась.
«Буду ждать у Кощеева трона» — сказал Угрим. Вот, значит, на какие чудеса способен опытный кудесник в крепости, напитанной высвобожденной силой Кости.
Бойница, возле которой стоял Угрим, тоже, по всей видимости, была задета колдовством. Едва заметное колыхание воздуха свидетельствовало о том, что не зря её касалась рука волхва.
Впрочем, дивиться было некогда. Тимофей сорвался с места.
— Спуститься со стен! — велел он первому же десятнику. — Отходим в детинец. К подвалам. Скрытно и быстро. Все отходим. Оружие — с собой. Доспехи — на себе. Передай остальным…
— А-а-а… — дружинник, обычно понятливый и расторопный парень, недоумённо уставился на Тимофея.
— Вылазка, — пояснил Тимофей. — С вражескими чародеями биться будем.
— Из подвалов, что ли вылазка? — никак не мог взять в толк гридь.
— Из подвалов. Князь поведёт.
Больше вопросов не возникало. Ежели князь, то какие тут могут быть вопросы? Десятник кивнул и поспешил к ратникам у бойниц. «От десятка-то только половина, почитай, и осталось, — с тоской подумал Тимофей. — А сколько народу уцелеет после вылазки? И уцелеет ли кто-то вообще?»
Дружинник бросил своим бойцам несколько слов, побежал по стене дальше — к соседнему десятку. Тимофей направился в другую сторону.
Подвалы детинца остались позади. Проход, прежде запечатанный волховской печатью, действительно был открыт. острожецкие ратники один за другим вступили в потаённое подземелье. Живую цепочку вёл Тимофей. Позвякивало железо, потрескивали факелы. Огонь сейчас горел обычный, не колдовской, а потому отчётливо ощущался запах дыма.
Некоторое время они шли по широкой галерее с узкими ходами-ответвлениями в боковых стенках. Дружинники старались не выказывать удивление. Ополченцы вели себя не столь сдержанно.
Галерея закончилась. Вот и знакомая зала. Справа подпирает свод одинокая толстая колонна, ставшая вечным пристанищем для чёрного бесермена. Слева вспаханный пол и оплавленные камни кладки напоминают о магическом поединке между Угримом и Ариной.
Тимофей повёл людей дальше — к глубокой нише, темнеющей в стене.
Здесь тоже путь уже свободен. Сдвинутая плита. Лестница вниз…
Он шагнул на узкие выкрошившиеся ступени.
Дымный факел в руке погас сам собою. Огонь колыхнулся и сник, будто задутый чьим-то дыханием. Впрочем, в нём больше не было нужды: в тронной зале Кощея и так хватало света. Вокруг огромного адамантового трона горели другие факелы — ярко и без чада. Крупные самоцветы отражали, усиливали и множили свет колдовского пламени. В прозрачной оболочке темнела Чёрная Кость — усохшее тулово навьей твари, намертво вплавленное в алмазы. Одно лишь тулово — без головы, без рук и без ног.
Острожецкие ратники, раскрыв рты, уставились на трон и на Кощееву Кость.
Угрим стоял возле трона. Перед лицом князя мерцала узкая, словно вырезанная из воздуха, щель. Магическое Окно? Вряд ли. Тимофею однажды довелось смотреть в Окно, и выглядело оно совсем иначе. Это же… Гораздо больше это походило на…
«Бойница!» — вдруг осенило Тимофея. Да, та самая бойница, над которой сотворил волшбу Угрим, прежде чем покинуть надвратную башню. Даже, пожалуй, не сама бойница, а лишь пустой проём, очерченный ею. Князь словно вынул прорезь в каменной стене, перенёс её в Кощееву тронную залу и подвесил в воздухе. И вот теперь…
Тимофей не удержался — заглянул через плечо князя. Вид из бойницы открывался такой же, как с башенной площадки. Река, два войска, два лагеря…
Теперь Угрим мог прямо из подземелья наблюдать за тем, что твориться у городских стен.
Тимофей скосил глаза на ноги князя. Угрим стоял на огрызке окаменевшей доски. Часть настила башенной площадки перенеслась сюда вместе с князем. Видимо, она заняла место той землицы, что появилась на башне в момент исчезновения волхва.
— Воевода, выстраивай воинов! — велел Угрим Тимофею, не отводя взгляда от бойницы. — Ставь у трона по двое… Нет лучше по трое. Дружинников — вперёд. Ополченцев — сзади.
Много времени построение не заняло. Ратников было не так уж и много.
Тимофей вновь подошёл к Угриму. Встал за спиной.
— Да не заглядывай ты сзади, аки тать, — не оборачиваясь, проговорил князь. — Коли есть охота — становись рядом, на дощицу.
Угрим указал на кусок окаменевшей доски под ногами и чуть подвинулся.
Охота была. Тимофей встал возле князя.
И словно вновь очутился на крепостных стенах. Словно и не спускался под землю. Тимофей не только смотрел вниз, с высоты, через узкий бойничный проём. Он слышал далёкий шум чужих ратей и ощущал упругие порывы ветра, бьющие в бойницу.
Вот ведь, каково оно, крысий потрох!
Наверное, к возможностям магии — настоящей, сильной магии, а не обычного деревенского знахарства и ведовства — трудно привыкнуть. И, наверное, именно в этом и кроется основное отличие чародеев от простых смертных. Кудесники способны привыкнуть. И колдовскую силу они могут воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Как обычный человек воспринимает силу ветра, силу воды, силу заточенной боевой стали в крепкой руке… А когда воспринимаешь всё спокойно, без удивления и тревоги, без настороженности и страха, без благоговения и восторга, тогда можно использовать в своих интересах то, что видишь и чувствуешь.
— Видишь? — вопрос Угрима оборвал мысли Тимофея. — Они уже почти готовы. Смотри левее, возле лагерной ограды…
Тимофей смотрел. Кто «они», ему не нужно было объяснять. Несколько десятков рыцарей — только рыцарей, никаких оруженосцев и кнехтов — выстраивались вдали от костров и основных сил имперского войска. В сгустившихся сумерках этот отряд не вдруг и разглядишь. Но если знать, что именно нужно выискивать взглядом и где, то найти, всё же, можно.
Отборная дружина Феодорлиха становилась колонной по пять-шесть всадников. Неужели их Тёмная Тропа будет столь широка? — подивился Тимофей. А впрочем, если Тропу откроют совместными усилиями Михель и Арина, чему удивляться? Правда, Тимофей никак не мог отыскать среди конных рыцарей мага и ворожею: было слишком темно.
— Княже, а ты… — Тимофей повернулся к Угриму, — ты видишь…
— И ты увидишь тоже, — не дал ему закончить Угрим. — Всё увидишь. Отсюда, от Кощеевой Кости, видно лучше, чем со стены. Чем ближе к источнику силы, тем больше возможностей. Смотри…
Угрим взмахнул руками — так, будто черпал дующий из бойницы ветер и направлял его на себя и Тимофея. Смотровая щель, прорезанная в воздухе, словно бы надвинулась на латинянский лагерь и нависла над самой императорской дружиной.
Да, вот теперь Тимофей хорошо видел две пешие фигуры в первых рядах конного строя. Не только видел, но и слышал. Михель и Арина, похоже, не замечали, что за ними наблюдают. Они были слишком заняты. Вдвоём они сосредоточенно творили общую волшбу.