— В чём дело? — насторожился Феодорлих. — Кто это?
Огадай улыбнулся.
— Мои нукеры наткнулись на брошенное селение у подножия гор. Эти люди были там. Они укажут нам дорогу к крепости.
— Укажут? — Феодорлих с сомнением осмотрел пленников.
Угрим тоже недоверчиво покачал головой.
— Укажут-укажут, никуда не денутся, — уверено отозвался Огадай. — А станут упрямиться — прикажу убивать их по одному. Смерть каждого будет медленной и мучительной. Кто-нибудь из пленников, да согласиться помочь. Так бывает почти всегда.
— Почти? — хмыкнул Феодорлих.
Хан брезгливо поджал губы.
— Это не воины, это простые крестьяне, навозные жуки, сброд, тупые скоты, привыкшие выполнять чужую волю. Они даже не пытались сопротивляться, когда их взяли в плен. Так зачем им идти на смерть ради спасения крепости, стены которой их не защитят. Я надеюсь, твой толмач, коназ, — взгляд Огадая скользнул с Угрима на Тимофея, — сумеет понять их речь. А если нет… Что ж, найдутся другие способы задавать вопросы и получать ответы.
Хан как бы невзначай тронул плеть. Угрим промолчал.
— Бельгутай! — Огадай повернулся к своему нойону. — Пусть они подойдут.
Ханская стража расступилась. Раздалась в стороны свита. Конные нукеры плетьми прогнали пленников по живому коридору.
Тимофей с любопытством наблюдал за бесерменами. Зрачки у полонян были расширенными и неподвижными. От страха, что ли?
Вот один осел на колени перед копытами ханского коня. Вот начал опускаться другой. А вот…
Нет, дело вовсе не в страхе!
Откуда в руках полонян появились кинжалы, Тимофей не уследил. Из-за пазух? Рукавов? Поясов? Не понять. Краткий миг — и тонкие обоюдоострые клинки блеснули на солнце, а ещё… Ещё под распахнутыми верхними одеждами открылись белые накидки и красные пояса.
Крысий потрох! Тимофей схватился за меч. Он видел уже эти одежды! Такая же белая фигура бросилась на него, когда он гнался за Ариной.
Первым удар нанёс тот, который склонился к копытам ханского жеребца. Молниеносный двойной взмах — и сухожилия на передних ногах перерезаны. Конь Огадая, с истошным ржанием рухнул на колени. Хан перелетел через голову скакуна и едва успел откатиться в сторону от нового кинжального удара.
Пленники бросились к Угриму, Огадаю и Феодорлиху, словно сорвавшаяся с цепи свора голодных псов. Телохранители хана и императора оказались в момент нападения недостаточно близко, и должным образом отреагировать не сумели. Стража, державшая в руках плети, а не оружие не смогла остановить убийц. Юркие силуэты стремительно поднырнули под лошадьми, проскользнули между конских боков…
Из всех ханских нукеров и нойонов только Бельгутай успел взмахнуть саблей. Голова одного из нападавших, брызжа кровью, покатилась по сухой каменистой почве.
Тимофей тоже вырвал оружие из ножен и опустил меч на череп попавшего под руку бесермена. Клинок рассёк намотанную на темя плотную ткань, сбил злоумышленника с ног. Но остальные уже были у цели. Руки — подняты, кинжалы — занесены… Ещё один миг, ещё полмига…
Столь дерзкого нападения не ожидал никто. Никто, кроме Угрима. Князь-волхв вовремя выкрикнул Слово и сотворил Знак…
Воздух вокруг императора, хана и князя взревел лазоревым пламенем. Стена ударившего из земли колдовского огня встретила и отбросила нападавших. Незримая холодная волна вышибла кинжалы из рук и дух из тел. Остальное довершили нукеры Огадая и рыцари Феодорлиха. Распластанные тела бесермен были изрублены, исколоты и истоптаны в считанные мгновения.
Холодное магическое пламя опало и исчезло так же внезапно, как и возникло, окрасив мутной изморозью камни вокруг.
Огадай уже стоял на ногах. Хан, мрачный, как грозовая туча, подошёл к покалеченному коню. Впрочем, нет, не к покалеченному: ханский конь с подрезанными ногами был мёртв.
«Странно, — подумал Тимофей. — От таких ран лошади не умирают. Разве что…»
Огадай нагнулся, поднял оружие, выпавшее из рук убийцы.
— Осторожнее с кинжалом, хан, — предупредил Угрим. — Клинок отравлен.
Тимофей разглядел небольшие бороздки вдоль длинного лезвия. Очень удобно, чтобы наносить яд.
Огадай выплюнул невнятное ругательство.
— Кто бы мог подумать, что какие-то крестьяне решаться на такое?! — глухо пробормотал хан.
— Это не крестьяне, — покачал головой Угрим. — Крестьяне не пользуются отравленными стилетами. И в брошенных селениях при появлении врага они не остаются. Да и проводники не обнаруживаются так кстати. Как только в них возникает нужда…
Огадай раздосадовано пнул безжизненное тело.
— Тогда кто они? — процедил хан. — Кто эти проклятые оборотни-чотгоры?
— Это не оборотни, — пожал плечами Угрим. — Люди, обычные люди. Просто одурманенные и подвластные чужой воле. Такие часто делают выбор не в пользу жизни. Такие готовы идти на смерть.
Спешился и подошёл к одному из мертвецов Феодорлих. Сапог императора откинул край грязной пыльной накидки. Феодорлиха интересовало то, что было под ней.
— Белая одежда, красный пояс, — задумчиво проговорил император. — Цвета невинности и крови…
Вообще-то, на взгляд Тимофея, всё тело растерзанного бесермена было сейчас сплошным кровавым месивом. А невинностью тут и не пахло.
— Ассасины, — после недолгой паузы сказал император. Твёрдо сказал, уверенно.
Тимофей нахмурился. Во время былых странствий по чужбине ему не раз доводилось слышать о коварных и безжалостных убийцах, наводивших страх на Палестину и на дворы европейских государей. Доходившие до него слухи были противоречивыми, смутными и жуткими. Слухи мало походили на правду, и прежде Тимофей им не верил. Как выяснилось, напрасно.
— Нас приветствует в своих владениях Старец Горы, — продолжал Феодорлих, — владыка низаритского царства и гроссмейстер ордена убийц…
— И умелый чародей, к тому же, — невозмутимо добавил Угрим.
Феодорлих поднял глаза на горную крепость.
— Вот, значит, чей замок нам придётся брать штурмом, князь…
— Я не обещал лёгких побед, ваше величество, — криво усмехнулся волхв.
Огадай долго и пристально смотрел из-под ладони на далёкую цитадель. Затем выдохнул:
— Должен же быть какой-то путь наверх!
— Все пути, наверняка, уже погребены под обвалами, а тайные тропки, изобилующие ловушками, нам не подойдут, — ответил Угрим. — Нужно пробивать свою дорогу, пригодную для большого войска.
Сухой звук лопнувшего камня. Протяжное, раскатистое эхо по окрестным ущельям…
Скальный навес у самого основания вспорола извилистая трещина. Каменная громада покачнулась. С оглушительным грохотом, пробуждая новое эхо, повалились глыбы размером с башню. Всесокрушающей лавиной осыпались с крутых склонов валуны и щебёнка. Плотное облако пыли, казалось, поднялось до самого неба.
Эхо стихло, пыль рассеялась. Пала очередная преграда на пути к горному замку.
Кнехты Феодорлиха и воины Огадая довершали работу, начатую ищерским князем. Копошившиеся среди камней человеческие фигурки, будто муравьи, расчищали дорогу там, где только что нависала над головами скалистая стена. Латиняне и степняки, сменяя друг друга, разбирали малые завалы и пробивали проходы в больших.
Готово… Люди расступились, пропуская Угрима. Тимофей прошёл вслед за князем. Неподалёку в окружении телохранителей шагали германский император и татарский хан. Ехать верхом по ненадёжным каменным осыпям было небезопасно, а потому передовой отряд поднимался к ассасинской крепости пешком. Навьюченных снаряжением и припасами лошадей, вели в поводу.
Тимофей нёс нетяжелую суму, в которой постукивали друг о друга два магических кристалла — две Кощеевых руки в гранёной оправе. Оттуда, из этой самой сумы, Угрим и черпал сейчас силу. А колдовской силушки требовалось немало. Рубить камень, сдвигать неподъёмные валуны и опрокидывать скалы — нелёгкое дело даже для могущественного чародея.
Вот, опять… Губы Угрима шепчут заклинание. Лицо — напряжённо и сосредоточено. Взмах рук. Ладони князя мелькают в воздухе, изгибаясь под разными углами. И стремительное движение княжеских дланей вновь крушит несокрушимую, казалось бы, твердь.
Треск, грохот, брызги сколотого камня. Очередная скала грузно валится в сторону, открывая путь. Князь отступает, вбирает новую силу. А в пробитый проход уже устремляются люди. Этот участок дороги они расчистят за несколько минут без всякой магии.
Тимофей оглянулся. Позади осталась широкая тропа. И какая тропа! Тропища! Целый тракт, тянущийся от самого основания гор. Этот ровный подъём вполне годился для продвижения татарско-латинянского войска. Оно и двигалось.
На пробитую в скалах дорогу вступали всё новые и новые отряды. Людская река текла вверх по только что проложенному руслу. Из задних рядов уже подтягивали осадные щиты и лестницы. Длинные массивные лестницы, изготовленные под стенами Острожца, теперь были укорочены и облегчены, но для штурма горной крепости они хорошо подходили.
Последнее ущелье, над которым высилась цитадель, оказалось неестественно прямым, глубоким поначалу, но с резко поднимающимся вверх дном. Ущелье вело прямиком к крепостным воротам. Узкий проход перегораживали завалы, ощетинившиеся кольями рогаток. Но что значат груды камней и заострённые жерди для чародея, уже развалившего столько скал?!
Угрим поднялся на небольшую возвышенность у входа в ущелье и остановился.
— Что-то не так, княже? — насторожился Тимофей.
— Чёрная Кость, — хмуро отозвался князь-волхв. — Сила Кости закрывает крепость и струится по дну ущелья. От моей волшбы теперь будет мало проку.
— У вас тоже есть Кость, князь… — Тимофей оглянулся. Он и не заметил, как сзади подошёл Феодорлих.
Огадай тоже стоял рядом, внимательно прислушиваясь к разговору.
— У тебя целых две Кости, урус! — добавил хан, указав на суму Тимофея.
Угрим кивнул:
— Да, но обороняться всегда проще, чем нападать. Любая атака требует больших затрат сил, нежели защита. Магическая атака — не исключение. Здесь, — князь указал на ущелье, — человеческие руки расчистят дорогу быстрее, чем моё колдовство.