— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовался Угрим. Князь склонился над телом барона. Зажал шёлковую ленту в кулаке. Рванул.
Хлюпнуло. Из кровоточащей раны выскользнул стальной наконечник. По форме остриё напоминало ивовый лист с частыми и мелкими зазубринами по заточенной кромке. Металл слабо светился сквозь свежую кровь. Заколдован стальной листик — ясное дело. И кто-то в нужный момент пробудил скрытую в нём магию.
Некоторое время Угрим удерживал кусочек металла на весу. Князь внимательно и настороженно рассматривал странное оружие. Остриё на красной ленте гипнотизировало, усыпляло… Лист-наконечник покачивался, словно маятник, истекающий кровью. Туда-сюда, туда-сюда, туда-сю…
Рывок! Тряпичный хвост в руке Угрима неожиданно дёрнулся. Заточенная сталь метнулась в лицо князю — точно в правый глаз. Однако князь-волхв был начеку и успел свободной рукой перехватить узел, связывающий наконечник и ленту. Угрим словно поймал ядовитую змеюку. По-над шеей схватил, чтобы не смогла ужалить.
— Вот, значит, в чём дело, — по губам князя скользнула слабая усмешка.
— В чём, княже? — не утерпел Тимофей.
— С ним, — Угрим кивнул на мёртвого Зигфрида, — не церемонились. Над латинянином не произносили сложных заклинаний и не проводили долгих ритуалов. Его подчинили быстро и просто. В Зигфрида воткнули заговорённую сталь. После этого он себе не принадлежал. Власть над ним обрело вот это…
Князь поднял стрелку с красным хвостом. Угрим держал её крепко, растянув во всю длину, но Тимофею казалось, будто шёлковая лента пытается извиваться, словно живая. Ну точно змея!
— Я не мог проникнуть в помыслы латинянина не потому, что они были укрыты магией, а потому что их не было вовсе, — продолжал Угрим. — Его поступками управляло наложенное на сталь заклятье. А когда пришло время, оно же расправилось с ним.
Князь что-то шепнул. С силой дёрнул светящееся остриё в одну сторону, а шёлковый хвост — в другую. Красная лента оторвалась от наконечника. Призрачные отблески на металле погасли. Чары рассеялись. Зазубренное остриё стало обычным куском железа.
Угрим отбросил наконечник в сторону. Скомкал тряпицу в кулаке. Поймав удивлённый взгляд Тимофея, объяснил:
— Лента связывала заговорённый металл с тем, кто наложил заговор. Быть может, мне тоже удастся воспользоваться этой связью.
Слова князя были не вполне понятны, но Тимофей уже не успевал ни о чём спросить.
Раздавшийся сзади топот заставил его обернуться. Рука по привычке дёрнулась к ножнам. Да только в ножнах-то сейчас пусто!
К счастью, клинок не понадобился: в залу ввалились Феодорлих и Огадай с толпой слуг и телохранителей. Союзнички пожаловали, крысий потрох! Вовремя, нечего сказать…
Ханские нукеры и императорские рыцари остановились, завертели головами.
— Коназ! — вперёд выступил Огадай. Хан был недоволен, если не сказать — взбешён. — Мы тебя ищем по всей крепости!
Сапоги Огадая поднял облачко инистой пыли. Взгляд раскосых глаз скользнул по кровавым росплескам, оставшимся от бесерменского колдуна, по жаровне, покрытой изморозью, по заледеневшим коврам.
— Что здесь происходит, урус? — процедил хан сквозь зубы.
Через плотные ряды воинов протолкнулся Феодорлих. Император уставился на мёртвого барона.
— Зигфрид?!
Феодорлих поднял глаза на Угрима:
— Он-то здесь откуда взялся, князь? И почему он мёртв? И где Старец Горы?
— Старца больше нет, — Угрим ответил лишь на последний вопрос Феодорлиха.
— А Чёрные Мощи, принадлежавшие Старцу? Где они? И где Арина?
— Это нам ещё предстоит выяснить, ваше величество.
Тимофей заметил, как в княжеском кулаке дёрнулась красная лента.
— Как, коназ? — свёл брови Огадай. — Как ты собираешься это выяснять?
— Попробую заглянуть в Окно, — пожал плечами Угрим.
— В окно? — хан обвёл залу недоумённым взглядом.
Ни окон, ни бойниц здесь не было. Обычных окон и обычных бойниц. А знал ли Огадай об Окнах, открываемых колдовством? Судя по всему, нет.
— Именно в Окно, — ответил Угрим.
Шёлковая лента в его руке дёрнулась ещё раз. Правда, никто, кроме Тимофея, внимания на это не обратил.
Глава 12
Давящий мрак Тропы, подсвеченный разноцветными искрами, расступился. Навья тьма закончилась.
В лицо ударил яркий дневной свет. Взгляд вырвал самое важное. Небольшую полянку, окружённую невысоким густым кустарником. Одинокую человеческую фигуру в зелёном плаще и круглой островерхой шляпе.
Кто бы это мог быть? Жёлтое, чуть приплюснутое лицо под широкими полями. Холодные узкие глаза. Редкие усики. Жидкая бородка. В одной руке кристалл с Чёрными Мощами. Другая — быстрыми размашистыми движениями стирает зияющий в воздухе зев Тропы, с которой только что вывалилась Арина.
Она повернулась к незнакомцу, не дожидаясь, пока Тропа за её спиной сомкнётся окончательно. Повернулась, как только поняла: Угриму теперь до неё не добраться. Повернулась не для того, чтобы благодарить. И не для того, чтобы задавать вопросы.
Чтобы действовать. Чтобы бить насмерть.
Сразу бить. Первой бить. Пока не отняли силу. Пока не лишили источника силы.
В ассасинской крепости она уже была обманутой безвольной куклой. Хватит. Ей не понравилось.
Раз — её кристалл с Костью направлен на мага-чужака. Два — губы торопливо проговаривают первые звуки боевого заклинания. Три — вскипающая смертоносная мощь переполняет связанное, слитое воедино с кристаллом тело. И нужно только обрушить эту силу на противника.
А желтолицый-то оплошал! Опоздал желтолицый! Он лишь сейчас закрыл колдовской путь и только-только поворачивается к ней. Только-только поднимает ей навстречу свой магический артефакт. Улыбаясь бесстрастной уверенной улыбкой.
Но почему?! Почему он ТАК ей улыбается?
Конечно, он отставал от неё ненамного, на пару мгновений всего. Однако в магическом поединке это достаточно большой срок. В единоборстве сильных магов — это почти вечность.
Арина не сомневалась, что нанесёт удар первой.
Она прямо сейчас могла избавиться от этого странного союзника, так неожиданно и так вовремя появившегося, но уже успевшего стать и ненужным, и опасным. А самое главное — она могла заполучить ещё одну Кость. Ещё одну заветную Реликвию.
Да, шанс был. Неплохой шанс. Только воспользоваться им ей всё-таки не дали.
Шорох кустов.
Размытое движение справа. И слева тоже.
Полностью сосредоточившись на незнакомом маге, сконцентрировав всю силу готовящейся атаки перед собой, она не ожидала ничего подобного.
Что-то промелькнуло в воздухе. Лязгнуло. Скрежетнуло.
Впилось в запястья, будто когти хищника. А впившись, резко дёрнуло, отрывая ладони от холодных граней кристалла, разводя руки в стороны.
Сзади и сверху на Арину ещё что-то упало. Петля аркана? Нет, по плечам ударило увесистое металлическое кольцо. Тихонько звякнуло. С внутренней стороны широкого железного обруча выдвинулись острые лезвия. Вонзились в шею. Вспороли кожу, мышцы, гортань, артерии и связки, коснулись кости, грозя полностью отсечь голову.
Конечно, она не позволила боли затмить сознание. Сильные маги и ворожеи умеют не чувствовать боль, или, если быть точнее, умеют не придавать ей значения.
Арина не утратила ясности мысли и прекрасно осознавала, что происходит. А происходило сейчас не совсем то, что должно было бы происходить. Она хрипела и свистела разорванной глоткой, но при этом не ощущала во рту характерного солоноватого привкуса — только холод металла. Она не захлёбывалась собственной кровью. И красного фонтана перед глазами она тоже не видела.
Лезвия, взрезавшие шею и горло, оказалась не простыми. Неизвестно, какие заклятия лежали на заточенной стали, но сталь эта не убивала и не пускала кровь, она лишь приближала к смерти. Правда, приближала настолько, что одного неосторожного движения хватило бы, чтобы перейти грань, из-за которой не возвращаются даже самые могущественные чародеи.
Арина замерла.
Выскользнувший из рук кристалл лежал прямо перед ней, однако у неё не было никакой возможности воспользоваться силой Чёрной Кости. Да и сами руки, растянутые до хруста в суставах, теперь бесполезны. Руки уже не могли выписывать сложных колдовских пассов. А ведь боевая магия, как никакая другая, требует свободы тела и лёгкости движений.
Всё! Арина не способна была ни к эффективной защите, ни к стремительному нападению. А лезвия, впившиеся в гортань и пронзившие язык, не позволяли ей произнести даже простейшего заклинания.
Подступала слабость. Не от боли, нет, от осознания своей беспомощности. Остатки сил уходили на то, чтобы стоять неподвижно. Чтобы сохранить самообладание. Чтобы не дёрнуться случайно в сомкнувшихся на шее стальных зубах. Не лишиться головы чтобы…
Желтолицый незнакомец смотрел на неё с холодной снисходительной усмешкой победителя. Его руки поглаживали Чёрную Кость.
«Глупая, глупая колдунья», — в её голове раздался чужой голос, не являвшийся голосом в прямом смысле этого слова, и даже мыслью являвшийся лишь частично. Это было как толчок волны, как дуновение ветра. Безмолвная речь не нуждалась в переводе. Она просто возникала из ничего и становилась понятной, едва появившись на свет. Так умеют общаться только опытные маги.
«Ты полагала, что я один?»
Да, она так полагала. Что один, наивно полагала. И ошиблась.
Арина скосила глаза вправо, влево… Увидела…
Две фигуры, поднявшиеся из густого кустарника. Такие же, как та, что находится перед ней. Те же зелёные плащи и круглые, плетённые из соломы шляпы, те же лица с непривычно-желтоватым оттенком кожи, тот же разрез глаз. Только эти двое, стоявшие по бокам, магами явно не были. Они удерживали Арину, словно дикую кобылицу, на обычных верёвках. Впрочем, нет, не совсем обычных. К каждой верёвке была привязана пятипалая железная «кошка», похожая на лапу с когтями.
Благодаря хитроумной конструкции, при натяжении верёвки сочленения стальные крюков сжимались и вцеплялись в жертву мёртвой хваткой. Металлические когти были ловко наброшены на руки Арины и теперь раздирали её запястья. Впрочем, эти раны тоже были бескровными. Неизвестный желтолицый колдун не хотел, чтобы его пленница истекла кровью раньше времени. Желтолицый, должно