Артур представил себе лицо Джеки Джейка и похолодел от ужаса. Получается, что он сам косвенно виновен в убийстве певца.
— Ты прибыл раньше, чем я ожидал, — признался Кристиан. — Я надеялся оставить более длинный след приглашений, прежде чем развлечь тебя здесь.
— Теперь я здесь. — Плечо Артура ужасно ныло, отдаваясь болью даже в зубы. — Что бы ни было между нами, мы можем загладить былые обиды.
Кристиан поднял руку и повернул ее к брату, чтобы стал виден тонкий шрам на запястье. У Артура на запястье был точно такой же.
— Верно, — согласился он. — Мы же братья по крови.
— Навсегда… — В голосе Кристиана прозвучал неподдельная грусть.
Артур надеялся, что это знак того, что Кристиан наконец вынырнул из темной, свинцовой бездны, в которую его погрузили наркотики.
— Мы можем снова стать братьями.
— Но только по крови, — произнес Кристиан, холодно глядя ему в глаза. — Разве не так?
Не успел Артур ему что-то ответить, как брат толкнул его и, когда Артур полетел на пол, набросился на него и уселся ему на грудь. Бледное лицо Кристиана зависло над ним всего в нескольких дюймах. Глаза брата читали его мысли, как книгу.
Артур попытался сбросить его с себя, но не смог.
Кристиан пригнулся ближе, как будто собираясь поцеловать брата. Щек Артура коснулось его холодное дыхание. Затем большим пальцем он приподнял ему подбородок, открывая горло.
Артуру вспомнились фотографии из морга: у всех жертв Кристиана было распорото горло.
Нет…
Он снова попытался высвободиться, столкнуть с себя брата. Увы, его усилия были тщетны. Острые зубы вонзились ему в шею.
Его крик захлебнулся в хлынувшей крови.
Он сопротивлялся, как мог: боролся, отбивался, кричал, но через считаные секунды борьба отобрала у него последние силы. Теперь он лежал, чувствуя, как на его израненное тело накатывают волны боли и невиданного ранее блаженства, и с каждым затухающим ударом сердца оно возносило его ввысь. Конечности сделались тяжелыми, как будто налитыми свинцом, глаза сомкнулись. Он стремительно слабел, возможно, умирал, но ему было все равно.
В эти жуткие мгновения он понял, что это за связь, которую люди ищут в любви, наркотиках и религии. Теперь он обрел ее. С Кристианом…
Все правильно.
Но уже в следующий миг их единение было грубо оборвано, как будто отсечено холодным лезвием.
Артур открыл глаза и увидел, что брат смотрит на него сверху вниз и с его подбородка капает кровь.
В глазах Кристиана Артур прочитал ужас… и сожаление, как будто кровь одержала победу там, где оказались бессильны его слова. Кристиан положил холодную, как лед, руку на горло брата, как будто надеялся этим прикосновением остановить бившую оттуда кровь.
— Слишком поздно, — прохрипел Артур.
Кристиан прижал руку еще крепче. В его глазах собрались слезы.
— Прости. Прости. Прости…
Брат смотрел на него так, как будто боролся с вселившимся в него зверем. Артур видел, как трепещут его ноздри, как будто брат принюхивается к запаху свежей крови.
От этого страстного желания Кристиан застонал, но Артур услышал и сдавленный голос внутренней борьбы.
Боже, как он хотел в этот миг помочь Кристиану, забрать его боль, избавить от мучительного поединка с самим собой.
Он не стеснялся своих чувств, и его взгляд был полон братской любви.
По щеке Кристиана скатилась слеза.
— Я не могу… только не тебя…
Подхватив Артура обеими руками, он подтянул его к окну и вышвырнул на улицу. Вылетая вместе с каскадом осколков стекла, Артур успел оглянуться и заметить, как брат отпрянул от окна обратно в тень и навсегда исчез, как будто растворился в темноте.
В следующий миг Артур больно ударился о мостовую.
Хотя было еще светло, темнота приняла его в свои объятия. Но за миг до того, как погрузиться во тьму, он успел увидеть орхидею. Она упала на асфальт рядом с его головой и теперь плавала в луже крови — его крови. Артур уловил ее сладкий аромат. Последний аромат, который ему было дано почувствовать в этой жизни.
Его мать наверняка была бы счастлива.
Спустя неведомое ему число дней Артур очнулся от боли. Он лежал на койке, больничной койке. Потребовалось несколько вдохов-выдохов, чтобы понять, что его ноги в гипсе и поставлены на вытяжку. А каких адских трудов стоило просто повернуть голову! В окно проникал слабый дневной свет.
— Вижу, что вы не спите, — раздался рядом знакомый голос.
По другую сторону койки сидел Миллер. Полицейский протянул руку к столу и, взяв стакан воды с соломинкой, вставил ее ему между губ. Артур не сопротивлялся. Более того, он выпил всю теплую воду, опустошив стакан до дна.
Утолив жажду, Артур откинулся на подушку. Даже такая простая вещь, как питье, отняла немало сил. И все же от его внимания не ускользнул синяк под глазом у Миллера, оставленный его собственным кулаком.
Полицейский как будто угадал его мысль и потрогал больное место.
— Извините, мистер Крейн, что мы не отнеслись к вам более серьезно.
— Я тоже приношу извинения, — прохрипел Артур.
— Я должен вас кое о чем спросить… Вы узнали человека, который напал на вас?
Артур закрыл глаза. По правде говоря, он не знал, что за существо напало на него, зато узнал того, кто вышвырнул его на солнечный свет, вырвав из кровавых объятий жуткого монстра. Да, его жизнь спас Кристиан. Неужели он теперь его выдаст?
— Мистер Крейн!
Артур представил лицо Джека Джейка и окровавленное человеческое тело на мостовой. Даже если он простит Кристиану, что тот напал на него, нельзя допустить, чтобы чудовище, поселившееся в душе брата, и далее безнаказанно отнимало человеческие жизни.
Артур открыл глаза и заговорил. И говорил до тех пор, пока его не сморил сон.
Когда он проснулся, была ночь. Его терзала страшная жажда, а ноги все так же возвышались перед ним, словно некая причудливая скульптура.
Откуда-то слева доносилось тихое бормотание, — по всей видимости, от поста медсестры. Крейн потянулся было за колокольчиком…
Он был на улице и видел окружающее пространство чужими глазами. Впереди маячила высокая кирпичная башня. Церковь. Посередине башни — дверь, из которой на темные ступени крыльца струится свет.
Рыдая, он с нечеловеческой скоростью устремился к свету. Рядом с ним стоял гул транспорта, где-то вдали взвыла автомобильная сирена. Но все это было абсолютно неважно. Он должен непременно добраться до башни. Должен войти в ту самую дверь.
Когда же он приблизился к церкви, на ступенях возникла человеческая фигура, словно омытая струившимся изнутри теплым светом. Священник. Хотя их разделяло изрядное расстояние, до слуха Артура донесся голос святого отца:
— Это священная земля. Знай, она враждебна живущему внутри тебя проклятию. Если ты войдешь внутрь, у тебя будет только один выбор. Вступить в наши ряды или умереть.
Слова странного священника обернулись правдой. С каждым шагом его силы стремительно убывали, как если бы сама земля высасывала из него жизненную энергию. Его ногам сделалось горячо. Какое-то мгновение это было даже приятно, потому что он страшно замерз. Однако вскоре жар этот сделался невыносимым.
И все же Артур не остановился. Он с великим трудом передвигал тяжелые, как свинец, ноги, отчаянно борясь с жаром и слабостью. Он непременно должен дойти до этой двери и до священника. От этого зависит все.
Артур был уже близко к храму и мог различить позеленевший от времени готический рисунок, выгравированный на меди высоких дверей. Разглядел он и белый воротничок католического священника, полотняный, а не современный, пластмассовый. Шатаясь от слабости, Артур подошел к святому отцу. Внутренний голос подсказывал ему, что священник такой же, как и он — проклятый, но противостоящий проклятию.
Но как?
Священник сделал шаг назад, приглашая его войти внутрь. Артур упал на порог и вполз в огромный неф. По обе стороны от него высились колонны и арки. Впереди — алтарь с зажженными свечами.
Стоя на коленях, Артур горел в обретенной здесь святости. В его теле бушевало пламя.
— Добро пожаловать, Кристиан, — произнес за его спиной священник.
Артур забился в постели. Тело по-прежнему изнутри пылало огнем. Одна из веревок, удерживавших на весу его ногу, оборвалась. Его тотчас пронзила новая боль, вытеснившая огонь из его сна.
В палату влетела сиделка в белой шапочке. Через несколько секунд Артур почувствовал, как в руку ему впилась игла шприца, и он погрузился в блаженную темноту.
Через несколько дней он проснулся снова. Голова была ясной; правда, во всем теле ощущалась страшная слабость. Медсестры пытались убедить его, что образ огня, опалившего его в храме, был побочным действием морфия или горячечного сна. Артур не поверил ни в то, ни в другое. Зато он мысленно повторял последние слова, звучавшие в его сознании — слова, что навечно врезались в его память.
Добро пожаловать, Кристиан!
И все же Артур знал: пусть на короткое, мучительное мгновение, между ним и братом возникла некая связь, своего рода дар, родившийся из крови, которой они обменялись.
Ему вспомнилось описание святого отца, который, по словам Уэйна, искал Кристиана. Неужели это тот самый священник? Неужели это он предлагал брату некую формулу спасения, путь, которым тот все еще может следовать? Или это был лишь горячечный бред, «плохой улёт», как выражается сейчас молодежь Сан-Франциско?
Так или иначе, Артур медленно шел на поправку. Оставаясь все время в постели, он часами диктовал свою новую книгу помощнице, нанятой для него газетой. Ее имя было Марни, и он вскоре, как только встал на ноги, женился на ней.
После нападения на Артура убийства прекратились, однако интерес к ним публики не остывал. Спустя год его книга «Убийца с орхидеей» стала международным бестселлером. Артур разрешил загадку для всего остального мира, пусть даже полиция так и не арестовала Кристиана.
Его брат просто исчез с лица земли. Большинство людей считали, что он мертв или предположительно свел счеты с жизнью. Но Артур никогда не забывал