Угар хмыкнул и возбужденно выпалил:
— Да пропади они, у меня другим голова забита… Все ищут союзников, я тоже вот нашел, обоюдно нам приспичило пойти друг к другу… Плохо это или хорошо, наплевать. Мне выгодно, я иду… Они тоже не без выгоды. И вы разве с просчетом? Каждый по-своему ищет, чего тут спрашивать.
— Насчет «приспичило» — ошибка, и нас в союзники не причисляйте, — решительно внес поправку Киричук. — И заокеанских боссов с их западной свитой напрасно ОУН почитает союзниками.
— Не-ет, тут надежно, — не думавши сжал кулак Угар, вызвав немедленную реакцию Чурина.
— Ты, Лука Матвеевич, считаешь надежным союз хозяина со слугой? — припомнил он ему недавнее возражение и добавил для убедительности: — Новое братание напоминает ваш лопнувший союз с абвером. С ним вы в свое время тоже легко нашли общий язык.
Киричук продолжил:
— Теперь, наверное, и сами понимаете, что партнерство ОУН с фашизмом оказалось союзом крысы с удавом в ущерб украинскому народу. Так чему же научило ОУН недавнее прошлое?
— Ничему! — вставил Чурин.
— Посудите сами, мы, Советская власть, боремся за сплочение и созидание украинского народа под мирным небом, что подразумевает благо, а не разрушение, тогда как ваши новые так называемые союзнички, эти падкие на отбросы с душком мусорщики с Запада, приманивают, привлекают вас своими бредовыми планами возможной войны. Тут, конечно, не до забот о народе. Да и о каком благе может идти речь, когда сулят войну? А в ней ОУН видит спасение. Так ведь?
— Поговаривают… — задумчиво кивнул Угар.
— Ну что же, гитлеровская Германия начала войну, а кончила известно чем. Что касается новоявленных устрашающих планов против нас, то их, без сомнения, ожидает крах. Тут об ОУН и говорить нечего. Так-то, Угар, — закончил Киричук, видя, что машина встала возле мостков через ручей, у заросшего камышом берега. Дальше на хутор предстояло идти пешком. — Минуточку… — попросил подполковник, когда они вышли из машины, и удалился в сторону мостков.
«Куда это он?» — напряг слух Чурин и вскоре уловил из темноты тихий говор. Он сразу догадался, что Киричук предусмотрел все необходимое для безопасности и сейчас пошел проверить, как обстоит дело. Он не ожидал возвращения Василия Васильевича с майором Тарасовым.
— У нас все в порядке, Лука Матвеевич, мы готовы, — сообщил Киричук.
— Идемте к хате, зайду один или вместе, как хотите… — предложил Угар. — Надо вас с сестрой познакомить. Не бойтесь, баба она надежная.
— С Матреной Матвеевной я знаком, держать язык за зубами она может, — охотно сообщил Киричук.
— Так это вы тогда были?
— Да, я. И мне известно, что она не одна в доме, еще дочь с мужем.
— Нет их, куда-то уехали.
— Мужа сестры, который служил в Красной Армии и погиб, вы знали?
— Все верно, только я его мало знал.
— Ну пошли, — окончательно решился Киричук и приказал Тарасову: — Машина пусть стоит здесь, за час, думаю, управимся. Остальное — как договорились.
Трое перешли мостки и скрылись в темноте. Следом за ними, обеспечивать охрану чекистов, двинулись еще пятеро. Два домика маячили впереди на фоне звездного неба. У крайнего справа тявкнула собака и замолчала. В окне зажегся свет. Брякнула щеколда…
Они втроем вошли в освещенную керосиновой лампой прихожку. Чурин сразу же отправился осматривать комнаты. И тут случилось неожиданное: Киричук вдруг оказался в крепких объятиях солидной женщины. Она рывком чуть было не свалила его с ног, крича стоявшему рядом брату: «Тикай, Лука! Чекисты! Рятуйся!» Угар едва оттащил сестру, ругаясь: «Не ори! Свои они!»
Освободившись из цепких рук женщины, Киричук так и не вынул руку с пистолетом из кармана пиджака. Тут и Чурин выскочил из соседней комнаты.
Между тем Угар все растолковал сестре своей Моте, и та бросилась Киричуку в ноги с причитанием:
— Ой, дорогой ты мой, ненаглядный гость, в переднем углу тебе место, не ругай ты меня, старую дуру, что я не раскрылась тебе в прошлый раз, соврала, будто ничего не знаю о Луке! Да разве ж я враг своему брату, вон он соколик какой у меня…
Киричуку было не до церемоний. Он посоветовал Матрене Матвеевне и дальше держать язык за зубами, чтобы в следующий раз вела себя не так агрессивно, говорила потише и рукам воли не давала, а вела бы себя, как первый раз возле мосточка, сдержанно и благородно.
Угар вручил Киричуку сшитые блокнотиком листы, в которых было описание расположения схронов и двух банд с указанием тэрена каждой из них. Чекистов, разумеется, особо интересовал главарь банды Кушак, выскользнувший из поля зрения. Пока что он себя ничем не проявлял после облавы под Сосновкой.
— Разыскать Кушака трудно, — ответил Угар, проводив сестру в другую комнату. — Надо ждать, пока он сам даст знать о себе. Вы быстрее об этом проведаете.
Чурин вмешался:
— То, что мы быстрее узнаем, Лука Матвеевич, пусть тебя не тревожит. Сам же прими срочные меры к розыску Кушака.
— А в следующий раз сообщите, что удалось выяснить, — подхватил Киричук. — Готовьтесь на завтра к встрече с Зубром. Через три дня ждем вас здесь. Не сможете, приходите на четвертый, на пятый.
— Запасная явка у Ганны, — предусмотрительно предложил Угар.
— У Кули? — уточнил Василий Васильевич. — Давайте пароль. Прок придет, поставьте в известность Ганну.
— Тот самый, которого мне в охранники метили для встречи с Зубром? — вспомнил Угар.
— И в эсбисты, — шутливо подсказал Чурин.
— Почему бы и нет? Вы пришлите его ко мне, потолкую, прикину, — захотел, видать, надежной защиты на всякий случай Угар. — Пароль пусть будет для нас с ним и для Ганны один: «Я из Городка». Отзыв: «Из какого городка?» Ответ: «Из-под Ровно». Вечером с темнотой жду. Если придет не один, остальные пусть в стогу переждут.
— Договорились, Лука Матвеевич. — Киричук подошел вплотную к Угару и, посерьезнев лицом, добавил: — Я с преогромным риском выделяю вам оперработника. Человек он толковый, смелый, как говорится, не подведет и не промахнется. Мы не думаем, чтобы ваша судьба была решена у Зубра. Ему не до вас, как нам известно. А там уж смотрите и действуйте по обстоятельствам. Чекисты, скажите, все активнее и напористее работают. Знайте, никаких компрометирующих мер против вас нами не принималось. Скажу больше, мы пошире распространим свое намерение быстрее покончить с Кушаком и Угаром, пусть до Хмурого дойдет наше негодование к ним. С чем и поздравляю, Лука Матвеевич, все должно быть хорошо.
— Дай бог! — облегченно ответил Угар, перекрестившись, и вдруг рука его застыла на уровне груди и он с неподдельной искренностью спросил: — Какому же я теперь богу молюсь-то?
— Как какому, Лука Матвеевич? — шутливо и мягко подхватил Киричук. — Нашему богу, какому же еще.
— Да нет, Василий Васильевич, ваш нам не подходит, какие тут шутки, — тяжко вздохнул Угар и добавил удрученно: — Дожили, веру отменили, грехи отпустить некому… На пистолет буду молиться… на пистолет!
11
Первоавгустовская гроза прошла стороной, едва зацепив Луцк, под утро оглашая его глухим, без раската, громом. Бойко начавшийся дождь вдруг перешел в шепот, выдавая свое намерение прекратиться вовсе.
Свежее рассветное утро встало над городом с ярким солнцем в широких разрывах облаков. Дышалось легко и свободно.
В этот ранний час бодрствовали многие участники событий, чьи судьбы прямо или косвенно оказались связанными друг с другом. Эти люди в конечном итоге должны были сойтись под одной крышей управления государственной безопасности.
Киричук с Чуриным приехали домой и укладывались спать. А за это время Угар уже прошел большой путь от хаты своей сестры Моти к хуторку, где жила Ганна Куля, которую он сейчас хотел видеть больше всего на свете.
А в Рушниковке насквозь промок под ливнем лейтенант Проскура, последнюю ночь карауля возможных «гостей» арестованного Помирчего.
Не спали и все трое Сорочинских: Мария одиноко сидела за столом в полумраке комнаты — ставни были закрыты, голова у нее разламывалась от дум и бессонницы, ей тяжко было переживать неизвестность одиночества; Микола — муж ее, с непривычки к схрону, сидел на лежаке, не зная, который час, мучительно думая о том, что он больше не увидит ни жену, ни дома и ни поговорить, ни поделиться не с кем; в неважном настроении встретил рассветный час промокший и продрогший Сорока — Петр Сорочинский, удачно добравшийся до света в Боголюбы и не слишком приветливо встреченный нервным Игнатом Шульгой — братом Кузьмы Кушака. Чуть было он не повязал Сороку и не допросил с удавкой, не вспомни тот цифровой пароль для такого случая, данный ему лично Зубром.
Игнат после проверки набросился с вопросами на Сороку — не слышал ли он чего о Кушаке и Хрисанфе, о родиче Федьке Шуляке: слухи недобрые ходят в Боголюбах. Многие считали, наверное, так: коли пришелец из Луцка, то и новости у него должны быть обширные. Откуда же Сороке было знать, что Федька Шуляк беззаботно спит в эту минуту в камере предварительного заключения, а его родич — покровитель Хрисанф извелся весь от злости в одиночке, не подозревая, что его прислужник находится по соседству, за стеной.
Пожалуй, спокойнее и уютнее всех чувствовал себя в это рассветное утро Антон Сухарь, определившийся наконец на свой постой и получивший возможность без пригляда за собой выспаться в мягкой постели, отведенной ему в комнате, из окна которой видны просторный поселок и чем-то радующее полотно железной дороги.
Поселок именовался станцией Жвирка.
Допрос Марии Сорочинской должен был начаться в десять утра. Потому Киричук решил, не заходя в управление, прямиком из дома направиться в горотдел милиции.
Василий Васильевич успел после визита к сестре Угара хорошо выспаться и сейчас бодро шагал к зданию, в котором ему до сегодняшнего дня еще не доводилось бывать. Увидев идущего навстречу майора Весника, остановился.
— Куда это вы мимо нашего крыльца? — подал руку Киричук.