Шла финальная «чукка», когда Мори вышел из автомобиля, и шофер, успевший обежать вокруг машины, раскрыл над ним зонтик. В нескольких шагах от него у машины стояла красивая молодая женщина с выразительным лицом. На ее плечи был накинут плащ. Ростом она была около пяти футов и шести дюймов, длинные светлые волосы лежали на плечах, у нее были высокие скулы и зеленые глаза.
— А она красавица, эта дочь мистера Моргана, — заметил шофер.
— Приемная дочь, Джонни, — поправил его Мори.
— Да, конечно, я забыл. Но она взяла его имя и все такое. И какая жалость, что ее мать так умерла. А имя у нее странное — Аста.
— Шведское, — пояснил Мори.
Аста Морган подпрыгнула и завопила:
— Мочи их, Карл, мочи!
Несущийся на полном скаку к чужим воротам Карл Морган бросил взгляд по сторонам, сверкнул белозубой улыбкой и оттер молодого форварда чужой команды. Своей левой ногой он поддел его стремя и совершенно против правил выбросил форварда из седла. Спустя мгновение он был уже у ворот и забил мяч.
Когда игра завершилась победой, он, омываемый дождем, легким галопом приблизился к Асте и соскочил с лошади. Слуга принял поводья, а Аста протянула ему полотенце. Потом она закурила и передала ему сигарету. Улыбаясь, она смотрела на него так, словно вокруг никого не было.
— Похоже, что девочка нравится ему.
— Похоже, — кивнул Мори.
Морган обернулся, увидел его и помахал рукой. Мори приблизился.
— Рад тебя видеть, Карл. И тебя, Аста. — Он тронул поля своей шляпы.
— Чем могу быть полезен? — спросил Морган.
— Я по делу, Карл. Вчера вечером выяснилось кое-что, что может тебя заинтересовать.
— Но ничего такого, о чем ты не мог бы рассказать при Асте, правда? — спросил Морган.
Мори мгновение колебался.
— Нет, конечно, нет. — Он вынул из кармана маленький диктофон. — У моего внука Тони в больнице Всемилостивой Богородицы прошлой ночью умер один мужчина. Перед смертью он рассказал Тони потрясающую историю. Я думаю, Карл, она тебя заинтересует.
— Отлично, давай только уйдем из-под дождя.
Морган помог Асте забраться в автомобиль и сам последовал за ней. За ними в машину сел Мори.
— Ну так вот, слушайте. — И он включил диктофон.
Когда запись кончилась, Морган продолжал сидеть молча, с застывшим лицом, и сигарета свешивалась из угла его рта.
— Какая удивительная история! — вымолвила Аста.
Ее голос был низок и приятен, а произношение скорее английским, чем американским.
— Ты могла бы выразиться и покрепче.
Морган повернулся к Мори.
— Я беру это с собой. Мой секретарь распечатает и пошлет дону Джованни в Палермо секретным факсом.
— Я правильно сделал?
— Ты все сделал отлично, Антонио. — Морган взял его за руку.
— Это не я, Карл, это Тони. Я не знаю, что с ним делать. Кончил Гарвардскую медицинскую школу, проходил практику в больнице Мэйо, был блестящим студентом, и вот тебе на — работает за гроши у монахинь в больнице Всемилостивой Богородицы.
— Не мешай ему, — сказал Морган, — он свою дорогу найдет. Я вот отправился во Вьетнам, Антонио, и теперь этого у меня никто не отнимет. Не надо мешать, когда парень из состоятельной семьи сам лезет в ад, не имея в том нужды. Это кое о чем говорит. Он не останется там навечно, но то, что он был там, всю его жизнь будет заставлять людей смотреть на него иначе. Он славный малый.
Морган положил руку на плечо Мори.
— Эй, надеюсь, я не произвожу впечатление слишком расчетливого?
— Нет, — запротестовал Мори, — вовсе нет. Таким, как он, можно гордиться. Спасибо, Карл, спасибо тебе. А теперь мне пора. Аста! — Он кивнул в ее сторону и вылез из машины.
— Ты очень хорошо сказал о Тони, — заметила Аста.
— А это правда. Он блестящий малый. В конце концов он попадет на Парк-авеню, но в отличие от других тамошних прекрасных врачей он навсегда останется врачом, который поработал на окраине, среди монахинь, в занюханной больнице Всемилостивой Богородицы, а это за деньги не купишь.
— Ты циник, — определила Аста.
— Нет, золотце, я реалист.
— А теперь поехали. — Он пересел за руль. — Я умираю с голоду. Сегодня мы с тобой ужинаем в ресторане.
Когда они, заканчивая свой ужин в ресторане «Четыре сезона», перешли к кофе, официант принес им телефонный аппарат.
— Международный звонок, сэр. С Сицилии. Джентльмен сказал, что это срочно.
Хриплый голос по телефону было невозможно спутать ни с каким другим.
— Карло, это Джованни.
Морган выпрямился на своем стуле.
— Дядя? — Он перешел на итальянский. — Какой приятный сюрприз! Как дела?
— Все отлично, особенно после твоего факса.
— Я правильно поступил, что поставил тебя в известность обо всем этом?
— Настолько правильно, что я хочу, чтобы ты вылетел сюда ближайшим рейсом. Это очень серьезное дело, Карло, очень серьезное!
— Отлично, дядя! Я буду у тебя завтра. Здесь со мной Аста. Дать ей трубку?
— Я лучше посмотрю на нее, ты возьми ее с собой. Жду вас, Карло.
В трубке щелкнуло; официант приблизился и взял ее.
— Что все это значит? — спросила Аста.
— Похоже, что Джованни действительно счел это дело о «Чунцинском соглашении» очень серьезным. Он хочет видеть меня завтра в Палермо. И тебя, дорогая, тоже. Тебе пора посмотреть Сицилию.
И он жестом подозвал официанта.
На следующее утро они прямым рейсом долетели до Рима, где Моргана с дочерью ждал частный реактивный самолет, который доставил их в аэропорт Пунта Раиса, что в двадцати милях от Палермо. Там уже дежурил «мерседес» с шофером и громилой в синем нейлоновом плаще, с высокими скулами и плоским носом боксера-профессионала. Боксер производил впечатление человека огромной физической силы и был скорее похож на славянина, чем на итальянца.
— Главный телохранитель дяди — Марко Руссо, — шепнул Морган Асте. Он улыбнулся и протянул гиганту руку: — Привет, Марко, давно не виделись. Это моя дочь, Аста.
Марко изобразил подобие улыбки.
— Очень приятно! Добро пожаловать на Сицилию, синьорина. Рад видеть вас снова, синьор. Дон Джованни не в городе, он на вилле.
— Отлично, тогда поехали.
Вилла Луки расположилась на окраине деревни у подножия Монте-Пеллегрино, возносящейся к небесам в трех милях к северу от Палермо.
— Во время одной из Пунических войн карфагеняне в течение трех лет держали на этой горе оборону против римлян, — рассказал Морган Асте.
— Завораживающее место, — заметила Аста.
— Оно словно всасывается в кровь. — Морган развернул местную газету, которую дал ему Марко. — Вчера вечером спрятанной в машину бомбой убиты трое солдат, а сегодня утром священник был застрелен в спину, потому что его подозревали в доносе.
— По крайней мере, у тебя все в порядке.
Он взял ее за руку.
— Все, что я делаю, Аста, совершенно законно, в этом вся суть. Мои деловые интересы и деловые интересы моих партнеров чисты, как первый снег.
— Я знаю, дорогой, — сказала она, — ты, наверное, самый заслуженный из ветеранов. Дедушка Морган — генерал, а ты — герой войны, миллиардер, филантроп и один из лучших игроков в поло в мире. Поэтому, когда мы последний раз были в Лондоне, принц Чарльз попросил тебя сыграть в его команде.
— Он ждет меня в следующем месяце.
Она рассмеялась, а он добавил:
— Не забывай только одного, Аста. Настоящая власть не в Нью-Йорке. Ее держит в руках пожилой человек, к которому мы сейчас едем.
В этот момент «мерседес» свернул в управляемые электроникой ворота, встроенные в древнюю стену высотой пятнадцать футов, и вдоль тропического сада направился к величественной вилле в мавританском стиле.
Приемная была огромной. Ее черно-белый паркет устлан коврами, по стенам — дубовая мебель XVII века итальянской работы, горел камин, а через большие французские окна открывался чудесный вид в сад.
Лука с сигарой в зубах сидел на диване с высокой спинкой; его руки сжимали серебряный набалдашник трости. Он был грузен — не меньше шестнадцати стоунов,[9] его седая борода была аккуратно подстрижена, и во всем его облике было что-то от римского императора.
— Иди сюда, детка, — обратился он к Асте и, когда она приблизилась, расцеловал ее в обе щеки. — Ты все хорошеешь. Уже полтора года прошло с тех пор, как мы виделись с тобой в Нью-Йорке. Я так опечален внезапной смертью твоей матери в прошлом году.
— Такие вещи случаются, — заметила она.
— Я знаю. Джек Кеннеди сказал однажды, что тот, кто верит в справедливость в этой жизни, серьезно дезинформирован. Иди сюда, садись рядом.
Она сделала то, что он предложил, и он поднял глаза на Моргана.
— Ты хорошо выглядишь, Карло. — Лука неизменно называл его так.
— И вы, дядя, выглядите прекрасно.
Лука протянул руку, и Морган поцеловал ее.
— Мне нравится, когда твоя сицилийская половина проявляет себя. Ты очень правильно сделал, дав мне знать об этом Чунцинском деле, а Мори проявил здравое суждение, обратившись к тебе.
— Главную роль тут сыграл его внук, — заметил Морган.
— Да, конечно. Молодой Тони — хороший мальчик. Он идеалист, и это хорошо. Нам нужны наши святые, Карло, они помогают нам прилично выглядеть перед всем остальным миром.
Он щелкнул пальцами, и слуга в белом подошел к нему.
— «Зибоббо», Альфредо.
— Сейчас, дон Джованни.
— Тебе это понравится, Аста. Вино с острова Пантеллерия, в которое для аромата добавлен анис. — Он повернулся к Моргану: — Тут как-то Марко возил меня в деревню, на твою ферму в Валдини.
— И как там?
— Похоже, что управляющий и его жена ведут себя вполне прилично. Славное тихое место. Тебе надо что-то делать с ним.
— Дед родился там, дядя. Это кусок настоящей Сицилии. Разве я могу изменить его?
— Ты славный мальчик, Карло. Пусть ты наполовину американец, но у тебя сицилийское сердце.
Пока Альфредо открывал бутылку, Морган сказал: