Его имя было объявлено, и он выступил вперед.
— Мистер Диллон? — с некоторой неуверенностью в голосе спросил посол.
— Из Министерства обороны, — ответил Диллон. — Так любезно с вашей стороны пригласить меня. — Он повернулся к жене посла и галантно поцеловал ее руку. — Мои поздравления по поводу вашего туалета, он великолепен.
Она вспыхнула от удовольствия, и, отходя, он слышал, как она по-португальски сказала своему мужу: «Очаровательный человек!»
Зал был полон, играл оркестр. Наряды женщин отличались изысканностью, большинство мужчин были во фраках, хотя тут и там мелькали мундиры военных и сутаны священников. Хрустальные подсвечники, зеркала подчеркивали атмосферу блеска и роскоши. Диллон взял у проходившего мимо официанта бокал шампанского и направился в толпу, ища глазами Асту Морган, но не находя ее. В конце концов он вернулся ко входу, закурил и стал ждать.
Только почти час спустя он услышал, что объявляют ее имя. Ее волосы были зачесаны наверх и открывали лоб и высокие скандинавские скулы. По выражению ее лица было видно, что ей наплевать на все и на всех. На ней было перетянутое поясом вызывающе простое платье из черного шелка с подолом заметно выше колен и черные чулки. На цепочке черная сумочка типа почтальонской. На нее обратили внимание, потому что с послом и его женой она беседовала довольно долго. «Видимо, извиняется за Моргана», — подумал Диллон.
Наконец она сошла по ступеням и остановилась, чтобы открыть сумку. Она достала из нее золотой портсигар ручной работы и стала искать зажигалку.
— Черт побери! — выругалась она.
Диллон шагнул к ней с горящей «зиппо» в правой руке.
— Уверен, что, кроме этого, здесь вам ничего не нужно, правда?
Она спокойно смерила его взглядом и прикурила.
— Благодарю.
Когда она повернулась, чтобы уйти, Диллон приветливо заметил:
— Эти каблуки высотой по крайней мере шесть дюймов. Осторожней при ходьбе, девочка, гипсовая повязка — навряд ли хороший аксессуар к этому платью.
Она широко раскрыла глаза от изумления, а потом рассмеялась и отошла.
Аста, казалось, знала всех. Она со всеми успела перекинуться парой слов, переходя от группы к группе и изредка позируя фотографам светской хроники, — определенно, она была известна. Диллон старался держаться поблизости, не упуская Асту из поля зрения. Он ждал удобного случая.
Она немного потанцевала с несколькими партнерами, среди которых оказались сам посол, два министра и один-два известных актера. Случай представился Диллону примерно через час, когда он увидел, что она танцует с членом парламента, известным бабником. Танец кончился, но тот продолжал держать ее за талию и не отпустил, когда они вышли из танцевального круга. Они стояли у буфета, девушка пыталась избавиться от него, но партнер по танцу держал теперь Асту за кисть.
Диллон действовал молниеносно.
— Дорогая Аста, прости, что я задержался. Дела.
Мужчина, нахмурившись, отпустил ее, и Диллон поцеловал ее в губы.
— Шон Диллон, — прошептал он.
Она оттолкнула его и произнесла капризно:
— Ты настоящая свинья, Шон, только и умеешь, что извиняться. У тебя что, одни дела на уме?
Диллон взял ее за руку, не обращая ни малейшего внимания на члена парламента.
— Я кое-что придумал. Пойдем потанцуем.
Оркестр играл фокстрот, и она легко подчинялась танцевальным движениям.
— Черт меня побери, девочка, у вас это здорово получается! — заметил он.
— Я училась в частной школе. Дважды в неделю у нас были уроки танца. Девочки танцевали друг с другом, конечно. Вечный спор был из-за того, кому быть кавалером.
— Могу себе представить. Знаете, когда я был белфастским мальчишкой, мы скидывались, чтобы один из нашей ватаги мог купить билет на танцплощадку и потом открыть пожарный вход и впустить всех.
— Ну и шпана! — вставила она.
— Да, в шестнадцать лет у нас не было денег, но было много фантазии. Все девочки были одеты в ситцевые платья, и от них пахло тальком, которым они пудрились.
Она улыбнулась.
— Мы жили в бедном районе. Косметика была нам не по карману.
— Там вы и научились актерскому искусству?
— О каком искусстве речь?
— А, бросьте, — сказала она, — вы очень ловко втерлись только что. Теперь я должна быть благодарна вам, не так ли?
— Вы полагаете, что мы вместе уйдем в ночь и там я осуществлю свои темные замыслы относительно вас? — Он улыбнулся. — Простите, милочка, у меня на сегодня другие планы, и у вас, мне кажется, тоже.
Он остановился на краю танцевального круга и поцеловал ей руку.
— Было очень мило, но поищите себе лучшего партнера. — Он повернулся и зашагал прочь, а Аста удивленно глядела ему вслед.
Пианиста из бара «Дорчестер» Диллон считал лучшим в Лондоне. Когда ирландец вошел, он помахал Диллону, и тот подошел к роялю.
— Ты сегодня выглядишь, как аристократ, парень. Что случилось?
— Бал бразильского посольства. Великие и могущественные иногда любят подурачиться.
— Бывает и такое. Хочешь подменить меня? А я бы сбегал в туалет.
— С удовольствием!
Диллон сел на стул пианиста. Подошел улыбающийся официант:
— Как обычно, мистер Диллон?
— «Крюг», приятель, не марочный.
Диллон достал из своего старого серебряного портсигара сигарету, закурил и заиграл «Туманный день в Лондоне» — свою любимую мелодию.
Так он и играл, держа в зубах сигарету, дым которой поднимался вверх. Погруженный в музыку, он в то же время был абсолютно уверен, что рядом с ним очутилась Аста Морган.
— А вы, как я посмотрю, человек со многими талантами.
— Мой старый враг как-то назвал меня сносным ресторанным пианистом — но это так, грехи молодости.
— Старый враг, вы сказали?
— Мы участвовали в одном судебном процессе, но разошлись во мнениях относительно его исхода, скажем так.
— Судебном процессе, мистер Диллон? Это что-то серьезное.
— Я принес тяжелый груз. — Подошел официант с бутылкой «Крюга» в ведерке. Диллон кивнул ему.
— Еще, пожалуйста, бокал для леди. Мы сядем вон там, в кабинке.
— «Я — чужак в этом городе», — проговорила она строку из песни.
— «Мне здесь никто не знаком», — продолжил он, — спасибо Гершвинам, Джорджу и Айре. Они, наверное, любили этот старый город. А песню эту написали для картины «Девушка в беде». И пел ее Фред Астер.
— Я слышала, он и танцевал немного.
В этот момент вернулся негр-пианист.
— Парень, у тебя получается.
— Но не так хорошо, как у тебя. Садись.
Диллон встал, а пианист сел на свое место.
Они устроились в кабинке, Диллон дал Асте прикурить и подал бокал шампанского.
— Я вижу, что вы человек образованный и высоких стандартов, и вдруг пьете не марочное вино, — заметила она, пригубив «Крюг».
— Лучшее шампанское из всех — не марочное, — ответил он. — Оно уникально. Это смесь сортов, и это известно немногим. Они читают то, что написано на этикетке, а это очень поверхностно.
— А вы еще и философ. Чем вы занимаетесь, мистер Диллон?
— Стараюсь работать как можно меньше.
— Мы все стараемся. Вот вы упомянули о процессе, не о работе и не о профессии, а о процессе. По-моему, это интересно.
— Боже, Аста Морган, мы в лучшем баре Лондона пьем «Крюг», а вы заводите разговор о серьезном.
— Откуда вам известно мое имя?
— Ну, оно известно «Тэтлеру», известно «Хэлло» и всем остальным светским журналам, со страниц которых вы не сходите. Ни для кого не секрет, что вы и ваш отец вращаетесь в высших сферах. В прошлом месяце вы были даже на приеме у королевы-матери, храни ее Бог, а я, маленький мальчик-ирландец, стоял у окна, прижавшись носом к стеклу.
— Я была на этом приеме, потому что у моего отца конюшня скаковых лошадей, а вы, мне кажется, никогда в жизни не стали бы стоять, упершись носом в стекло. У меня сильное подозрение, Диллон, что вы скорее разобьете это стекло и влезете в окно. — Она встала из-за стола. — Теперь моя очередь уйти. Все было занятно, и я благодарна вам за ваше вмешательство. Хэмиш Хант — свинья, когда напьется.
— Такая девушка, как вы, дорогая, введет в искушение и римского кардинала. И без всякого вина, — ответил ей Диллон.
На секунду она заколебалась, ее злость прошла, и выглядела она немного неуверенно.
— К чему комплименты, мистер Диллон, да еще в этот час ночи? Приберегите их на будущее.
Диллон посмотрел ей вслед, потом поднялся и последовал за ней. Он быстро расплатился, взял свой плащ, надел его и вышел в роскошный холл отеля «Дорчестер». Возле выхода ее не было. Подошел швейцар.
— Машину, сэр?
— Я ищу Асту Морган, — сказал ему Диллон, — но, похоже, мы разминулись.
— Я отлично знаю мисс Морган, сэр. Она сегодня была здесь на балу. Ее шофер, скорее всего, ждет ее у бокового выхода.
— Спасибо.
Диллон обошел здание и зашагал по тротуару. Мимо него по Парк-лейн спешил поток машин. Несколько лимузинов у тротуара ждали своих пассажиров, и, когда Диллон приблизился к ним, из двери появилась Аста Морган в довольно экстравагантном черном плаще с поднятым капюшоном. Она остановилась и стала разглядывать вереницу лимузинов, явно не находя свой. Затем она двинулась по тротуару. В этот момент из двери отеля вышел член парламента Хэмиш Хант и направился в ее сторону.
Диллон перешел на бег, а Хант схватил Асту за руку и прижал к стене. Его руки полезли к ней под плащ, голос звучал громко. От него несло спиртным.
— Ну пожалуйста, Асти, только один поцелуй.
Она отвернулась от него, а Диллон дернул его за плечо. Хант с удивлением обнаружил его рядом, а Диллон носком ботинка ударил его по голени, потом сильно наступил на ступню и, наконец, резким и коротким движением головы ударил в лицо. Хант опрокинулся назад и сполз по стене вниз.
— Опять нализался, — сказал Диллон. — Что скажут его избиратели?
Он взял Асту под руку и отвел в сторонку.
В этот момент из-за поворота выехал «мерседес», и из него выскочил шофер в униформе.