– Тереза? – голос Григория вернул ее к действительности. Они стояли в фойе концертного зала. Рядом возбужденно подскакивали Анжела и Лика – младшая сестра Григория. Они действительно оказались приятельницами. Сдружились на репетициях. Григорий предлагал пойти в кафе – отметить. И спрашивал, сможет ли Тереза или ей нужно вернуться домой.
– Пойдем, пожалуйста, – умоляла Анжела, – скажешь своим, что у меня осталась.
– Завтра дядя Артур отвезет, – заверил Григорий.
Тереза кивнула. Они пошли в кафе, потом Анжела с Ликой побежали в общежитие отмечать концерт, а Тереза оказалась в квартире Григория. И ей было все равно, что о ней подумают.
Это был ее грех, ее преступление, точнее преступная связь. Григорий если и удивился, то виду не показал. Утром ее действительно отвез домой дядя Артур и всем соседям рассказал про прекрасный концерт, про то, как Анжела блистала, как они потом пошли в кафе и он «отвез девочек в общежитие». Дядя Артур врал как дышал, Тереза даже рот не успела открыть. Бабушка не задала ни одного вопроса. Счастливая тетя Галя накормила дядю Артура обедом, чтобы лишний раз услышать, как гениально играла Анжела. Тут дяде Артуру врать не пришлось – Анжела была одной из лучших в оркестре, главный дирижер ее выделял и прочил большое будущее. Так и получилось. Анжела уехала учиться в Москву, но всегда возвращалась с концертами в родной город. И всегда оставляла пригласительный для Терезы.
Лика же не стала солисткой, но завоевала славу известного педагога – ее ученики блистали и на родной сцене, и на столичных. Для Терезы Лика тоже оставляла контрамарку. Так что Тереза часто оказывалась в городе. Тетя Галя в свои сорок пять лет родила еще одного сына – последыша, что стало неожиданным даже для нее. Успехам старшей дочери она, безусловно, радовалась, но так ни разу и не выбралась на концерт, снова погрузившись в пеленки и распашонки. Тереза передавала тете Гале подарки от дочери, привезенные из разных городов. Тетя Галя всегда восхищалась и складывала сувениры подальше – лишь бы малыш не взял в рот и не проглотил непонятно что. Анжела расстраивалась – она просила две контрамарки в надежде, что мама сможет приехать. И с грустью слушала объяснения Терезы – тетя Галя сама не понимала, почему забеременела. Вроде бы уже климакс наступил, так ей плохо было. И в жар кидало, и краснела не пойми с чего. Да и в весе прибавила. Живот вырос, как у всех женщин при климаксе. Все сходилось. То, что она опять носит ребенка, узнала на седьмом месяце. Просто стали так сильно отекать ноги, что ходить невозможно. Тетя Галя поехала в город на обследование и там узнала, что ноги и живот – это не климакс и не какое-то страшное заболевание, а беременность.
– Не может быть, – отмахнулась от диагноза тетя Галя.
– Все так говорят, – ответила врач.
– У меня климакс, – заявила тетя Галя.
– Ну да, ну да, но пока у вас беременность. Учитывая возраст и прочие осложнения, надо лечь на сохранение, – сказала врач.
– Это ненормально. Мне сорок пять лет! – воскликнула тетя Галя. – Никто не рожает детей в сорок пять!
– Ну да, ну да, – врач продолжала делать записи в карте.
Кажется, тетю Галю совсем подкосила новость о беременности, раз она не пришла на концерт дочери, случайным образом совпавший с визитом к городскому врачу. Тетя Галя тут же уехала домой.
– Она была не в себе, – объясняла Анжеле Тереза, – шоковое состояние. Ее можно понять.
– Нет, я не могу, – Анжела была обижена. – Она приехала в город и не захотела меня повидать!
– Она думала о себе, да. Это нормально для беременных. Они думают о ребенке, который живет в животе, а не о том, который выходит на сцену, – ласково сказала Тереза.
– Я не хочу иметь детей, – вдруг зло заметила Анжела, – не хочу превратиться в такую… Я хочу выступать, ездить, репетировать. Скажи, разве это плохо?
– С чего ты взяла? – удивилась вопросу Тереза. – Разве тебя кто-то принуждает выйти замуж?
– В том-то и дело, что нет! Будто у меня и семьи нет вовсе. Никто не напоминает о том, что я должна выйти замуж, родить детей, – ответила грустно Анжела.
– Тебе бы этого хотелось? Чтобы было как у всех?
– Иногда да, хотелось. Быть как все. Возможно, если бы мама пилила мне мозги, я бы вышла замуж, бросила сцену, родила ребенка. Иногда мне этого очень хочется. Знаешь, тяжело осознавать, что твоя мать опять беременна, а ты нет. Хотя должно быть наоборот, – призналась Анжела.
– Никто не знает, как должно быть, а как нет. Я вот тоже одна, – заметила Тереза.
– Ты не одна. У тебя есть Григорий. Он так на тебя смотрит! Лика говорит, что он в тебя влюблен, – ответила Анжела.
– Да, это так. Но я не смогу выйти за него замуж, – пожала плечами Тереза.
– Это еще почему? – не поняла Анжела.
– Потому что не смогу бросить близких, дом. А Григорий ни за что не согласится переехать в деревню.
– Ну, вы можете жить и в городе, и в деревне. Я вообще катаюсь туда-сюда, уже привыкла. – Анжела не видела никакой проблемы.
– Нет, я не смогу, понимаешь? Он другой. Городской. А я так и останусь деревенской. Не знаю почему, но я чувствую, что не должна уезжать из нашей деревни. Может, для чего-нибудь еще там сгожусь, кто знает?
Наверное, Тереза накликала себе судьбу. Так все и вышло. Как она загадала и решила. Только ждать пришлось долго, целую жизнь, пока в нее не вошли Елена с Аликом и Тереза не стала им необходимой. Кто знает, может, в этом было ее предназначение – оказаться рядом в тот самый момент, а может, и не в этом.
От связи с Григорием Тереза не смогла отказаться, как ни пыталась. Несколько раз давала себе обещание – не писать, не видеться. Но их словно сталкивала судьба или сводил случай, который обычно оказывается слепым и бестолковым. Они встречались на концертах – выступала или Анжела, или ученики Лики. И каждый раз Григорий восклицал, как рад видеть Терезу, обнимал ее, как давнюю родственницу, приглашал в кафе вместе с Ликой или Анжелой. Они смеялись, шутили. Терезе неизменно было хорошо. Потом верный дядя Артур развозил всех куда потребуется. Анжелу, как правило, на вокзал – она опять уезжала в столицу, где ее тоже ждали репетиции и концерты. А до этого завозил Григория и Терезу в его квартиру. Утром дядя Артур отвозил Терезу в деревню и снова рассказывал всем, какой прекрасный был вечер, умалчивая о том, где Тереза его закончила.
Сколько лет они так встречались… Кто считает? Да и какая разница – год, пять, десять. Все они как один миг пролетели. Тереза точно не заметила. Григорий был ее счастьем, любовью, жизнью. Больше никого не было, не могло быть. Он этого так и не понял. А она не сочла нужным объяснить, признаться. А что сказать? Что он ее первый и единственный мужчина? Тот, с кем она хотела провести всю жизнь и умереть в одной кровати? Нет, он бы не понял.
Однажды они расстались. Кажется, на пять или шесть лет, которые показались Терезе вечностью. Она не могла спать, есть, дышать, жить. Это была еще одна смерть, ее личная, о которой не расскажешь, не поплачешь, не выскажешь. Она пережила это расставание, разрыв, рыдая, стеная, проклиная. И, кажется, чудом не умерла сама, от горя, от собственных мыслей.
Но Григорий поступил, как всегда, честно и благородно – он лично ей сказал, что все кончено. Они сидели в кафе после концерта, после этого должны были, как всегда, поехать в его квартиру. Но Григорий не торопился, будто специально задерживая посиделки. Потом попросил дядю Артура отвезти Лику и Анжелу в гостиницу и домой, куда захотят, – они уже не жили в одной комнате в общежитии, но, когда встречались, старались как можно больше времени провести вместе. Иногда Анжела останавливалась в семье Лики, иногда Лика сбегала к Анжеле в гостиницу, чтобы поговорить без чужих ушей.
– Что-то случилось? – спросила Тереза, когда Лика с Анжелой уехали. – Ты хотел со мной поговорить?
– Да… не хочу, чтобы ты… в общем… ты должна узнать от меня… – начал мямлить Григорий и, подозвав официанта, заказал еще коньяк.
– Ты так говоришь, будто сейчас объявишь, что ждешь ребенка и я должна на тебе жениться, – горько рассмеялась Тереза. Она уже все поняла. Ей не нужны были подробности. Но, видимо, Григорий хотел объясниться предельно откровенно.
Именно это его качество ее всегда завораживало. Ее не интересовали подробности – кто что сказал, кто как повернулся, посмотрел, а Григорий наслаждался их смакованием.
– Какая разница? Главное – итог, – удивлялась Тереза.
– Нет, главное чувства, порывы, процесс, – утверждал Григорий.
– Но итог все равно один, – отвечала Тереза, имея в виду, что ничего хорошего от метаний не вышло.
– Да, ты права. Но ведь важно, что человек чувствовал и думал, – упорно стоял на своем Григорий.
– Ты веришь в чувства? – искренне удивилась Тереза.
– Да, а разве ты не веришь? – так же искренне удивился Григорий.
Тогда ей стало невыносимо больно, едва ли не до сердечного приступа. Она чувствовала, как стучит сердце, как зашкаливает пульс, как болит под грудиной, как все болит внутри. Григорий сообщил ей, что женится. Свадьба через две недели. Он не хотел, чтобы она это узнала от других.
– И кто жена? – спросила Тереза, хотя уже все знала. Лика рассказала. Совсем молоденькая девушка из приличной семьи. Только исполнилось восемнадцать. Зовут Карина.
– Какая разница? – возмутился Григорий. – На меня уже смотрят как на больного или неполноценного, раз я все еще не женат. Мне предложили должность в горсовете, а для этого – ты сама все понимаешь… Нужна приличная биография. Женат, имеет и так далее…
– Да, я все знаю. Если женщина не замужем, на ней стоит клеймо до конца жизни. Она вроде как бракованная, неполноценная. А если мужчина не женат, то всегда может взять себе в жены девочку, которая ничего не понимает, за нее все решили родственники. От тебя я такого не ожидала, – ответила Тереза, едва сдерживаясь, чтобы не согнуться пополам. Под ребрами невыносимо саднило. Она даже вдохнуть боялась, настолько ей было плохо – дыхание перехватило, руки тряслись, будто в старческом треморе.