И тут ей пришла в голову мысль распустить волосы.
Когда Таня вышла из душа и вытерла голову, позволяя волосам беспрепятственно струиться как им вздумается, из зеркала на нее взглянула совершенно незнакомая женщина. Удивительно, но ей понравилось то, что она увидела.
Возможно, компьютер определяет черты характера человека гораздо лучше, чем она полагала.
Таня бросила взгляд на фотографию мамы на туалетном столике. Она не сомневалась в том, что найдет Сига. Гораздо сложнее было определиться с тем, что делать дальше.
Часть третьяПожар в прериях
Они ехали на юг, ночью, по проселочным дорогам, которые и дорогами-то нельзя было назвать. Единственными знаками были названия крохотных населенных пунктов, о которых Сиг никогда не слышал; одни были названы в честь тех, кто жил здесь раньше, другие – в честь тех, кто эти места у них отобрал.
Когда небо на востоке начинало светлеть, становилось видно, какая же это пустынная местность. Плоская, словно поверхность озера, как будто ее выскоблила рука бога. Затем Сиг увидел огромную машину, которая когда-то обрабатывала эти поля, застывшую вдалеке в снегу, настолько большую, что управлять ею, наверное, мог только Поль Баньян[6]. Тот самый Поль Баньян, срубивший все деревья, которые росли на этих полях прежде.
– Здоровенный робот, правда? – восхищенно сказал Моко.
Моко был тем парнем, которого прислали, чтобы переправить Сига туда, где он сможет безопасно скрыться, после чего ему дадут важное задание. Моко был чуть постарше Сига, тощий коротышка из Гондураса, покрытый татуировками. Он появился, одетый в ветровку, хотя погода настаивала на пуховике. Сигу сказали, что Моко знает что к чему, но Сиг забеспокоился, увидев машину Моко, видавший виды старенький «Фудзи», который, судя по внешнему виду, не смог бы доехать до окраины города.
Сиг посмотрел в окно машины на робота, любуясь тем, как от металлических поверхностей отражается розовый рассвет.
– Сейчас здесь больше не могут выращивать обыкновенную кукурузу, – продолжал Моко. – Здесь вырастает такая, какую не едят даже свиньи, из семян, произведенных в лаборатории, и из нее делают топливо для машин. А еще дальше к югу есть большие участки земли, где вообще ничего не растет, что бы с чем ни скрещивали. Вот почему приходится искать новые земли в других странах.
– Нужно просто оставить все в покое, – сказал Сиг.
– Это ты им скажи, – рассмеялся Моко.
Они проехали мимо старой заброшенной фермы, в которой уже давно никто не жил.
Крыша сарая провалилась и поросла травой.
В дороге Сиг по большей части спал. Женщина-врач дала ему таблетки от боли, но Сигу не понравилось то, как у него от них кружилась голова, поэтому он ограничивался одним аспирином. Ему стало значительно лучше, но он все равно время от времени непроизвольно запускал руку под рубашку, убеждаясь в том, что шов не разошелся. Пока Сиг спал, Моко слушал кассету, на которой о чем-то возбужденно говорила какая-то женщина. Кассету эту он вставлял в какой-то обшарпанный ящик, подключенный к радио. Но теперь Моко слушал наполненный треском сигнал, поступающий из эфира. Сначала Сигу показалось, что это прогноз погоды, но где-то через минуту он догадался, что диктор предупреждала, куда нельзя ехать.
– Что это такое? – спросил Сиг.
– Амплитудная модуляция[7], парень. Древняя технология, на заброшенной частоте, сообщает нам последние известия.
– Кто это говорит?
– Не знаю, но мне всегда нравился ее голос. – Моко улыбнулся, но было видно, что мысли его заняты другим.
– Эхо Дельта один шесть пять, – произнес голос по радио. Звучал он так, словно доносился из противоположного конца земного шара, хотя почему-то чувствовалось, что источник совсем близко. – Уолтер магия Уолтер.
Схватив лежащую на приборной панели сложенную карту, Моко положил ее на рулевое колесо, чтобы смотреть на нее, управляя машиной. Это была старая бумажная карта дорог, подклеенная на сгибах скотчем, с дополнительными пометками карандашом и ручкой.
– Держи, – сказал Моко, протягивая карту Сигу. – Сейчас я развернусь и поеду другой дорогой.
Усевшись прямо, Сиг оглянулся по сторонам. Задрав голову, он посмотрел на серое небо, но не увидел ничего, кроме ворон.
– Все будет в порядке, – заверил его Моко. – Ополченцы не такие уж и страшные. Точнее сказать, их там мало. Их пришлось удалить, чтобы освободить место для роботов.
Когда Моко выехал на обочину, чтобы развернуться, Сиг увидел вдалеке черный пикап, направляющийся к ним.
– И, к счастью, – добавил Моко, улыбаясь, но в то же время начиная заметно нервничать, – моя колымага гораздо шустрее, чем кажется.
– Жаль, что мне не позволили допросить своих родителей, – пошутил охранник, проводивший Таню в комнату.
Таня ничего не ответила. Мельком взглянув на его лицо, нездорово-бледное от длительного пребывания при искусственном освещении, она попыталась представить, какие родители могли произвести на свет этого констебля.
Федеральное строение МСП-4, оно же «Ящик», представляло собой практически квадратное в плане пятиэтажное здание неподалеку от аэропорта, бывший административный комплекс, впоследствии разделенный на маленькие каморки, где можно было содержать людей. От расположенного поблизости делового центра «Ящик» отделяла ограда из бетонных блоков.
Сойдя с самолета, Таня направилась прямиком сюда. На этот раз она была в списке.
Массивные двери лифта открылись, и Таня увидела перед собой коридор из пуленепробиваемого стекла, заканчивающийся стальными воротами до потолка. Слышались не такие уж отдаленные голоса заключенных, бильярдными шарами отражающиеся от стен и пола, крики и приглушенная речь, смешанные с негромким механическим шумом самого здания. У главных ворот, ведущих в тюремный комплекс, дежурили два охранника. Один кивнул провожатому Тани и нажал на кнопку. Раздался гудок такой громкий, что Таня вздрогнула от неожиданности, хотя и старалась изо всех сил сохранять самообладание.
Ее отвели в комнату за толстой металлической дверью, на которой имелась нанесенная по шаблону надпись: «СБ-2.223».
– Вам точно никто не нужен в помощь? – спросил охранник.
– Ни в коем случае, – ответила Таня. – И я также хочу, чтобы отключили прослушивание. Как мы с вами договаривались.
– Устраивайтесь как вам удобнее, – сказал охранник. Он набрал код на цифровом замке, и дверь открылась также с гудком. – Двадцать минут – это максимум, что я могу вам дать.
Таня прошла в камеру.
Там сидела мама, закованная в цепи.
Таня вскрикнула, затем проглотила крик и, бросившись к матери, крепко ее обняла. Мама не могла ответить ей тем же из-за оков. По крайней мере, так объяснила себе это Таня.
– Тебя били? – спросила она, совладав с собой и усаживаясь за металлический стол, напротив мамы.
– Все в порядке, – сказала мама. – Это не в первый раз, да и другим доставалось гораздо хуже. Вот только я становлюсь уже слишком старой для подобных развлечений. Возможно, твоя мысль была правильной, моя дорогая законопослушная гражданка.
Таня никак не отреагировала на это язвительное замечание. Старательно не смотря маме в глаза, она окинула взглядом желтый костюм, гадая, из какой он ткани, хлопчатобумажной или синтетической. Рассматривая кандалы, привязавшие все четыре конечности к кольцам в полу, Таня размышляла, с чего начать. Она посмотрела на мамины руки, крепкие рабочие руки; кожа по-прежнему оставалась красивой и очень темной, гораздо темнее, чем у Тани, по поводу чего они прежде шутили, что именно этим объясняются их различные жизненные позиции.
– Таня, посмотри мне в лицо, – сказала мама.
Повиновавшись, Таня вытерла слезинку и увидела глаза, одновременно строгие и любящие.
– Почему ты впутываешь нас обеих в неприятности, а виноватой чувствую себя я?
– Знаешь, нас прослушивают.
– Сомневаюсь, – сказала Таня. – В любом случае это не имеет значения. Потому что я здесь для того, чтобы помочь тебе. Помогая им.
– А это правильно? – спросила мама.
– Да, правильно, – подтвердила Таня. – Знаю, тебе не нравится то, что я работаю на государство, но мы с тобой на одной стороне. Просто я предпочитаю вести борьбу изнутри, находясь ближе к власти.
– И как, у тебя получается? – спросила мама.
– Недавно я оказалась совсем рядом с президентом и выкрикнула оскорбление прямо ему в лицо.
– Правда?
– Правда. Казалось, моими устами говорила ты.
– Нет, я имела в виду, ты правда только крикнула ему? Но это же просто глупо! Ты даже представить себе не можешь, что сделала бы я, оказавшись рядом с ним.
– Поверь мне, могу. Но по большей части я занимаюсь этим в уединении своего кабинета, выявляя одно преступное деяние за другим. Я рассказывала тебе, как мы убрали армейского полковника, который переправлял детей на продажу через свободную торговую зону Панамского канала.
– Это даже попало в выпуски новостей. «Приглашенные рабочие».
– Совершенно верно. Вот чем я занимаюсь. По крайней мере, до тех пор, пока не закончится мой контракт.
– Хорошо. Возможно, дальше ты сможешь заняться страшной эксплуатацией, которая процветает и здесь. Ты полагаешь, в частных тюрьмах ситуация другая? В Детройте?
– Мама, я пришла сюда не для того, чтобы спорить с тобой. Особенно о том, как я выполняю свою работу. Я пришла, чтобы спасти тебя от отправки в Детройт. А для этого нужно, чтобы ты помогла мне разыскать Сига.
– Ты хочешь помочь своей матери, выдав брата.
Мать забыла изобразить удивление. Это означало, что ей известно о его возвращении.
– Господи, теперь ты говоришь совсем как они. Сиг мне не брат, а тебе не сын. Он нам даже не родственник.
– У тебя всегда хорошо получалось лгать. Этим ты пошла в своего папашу.