– Холт, Даллас умер! – крикнул другой ополченец.
Склонившись над телом Далласа, он стащил с лица балаклаву. У него по щекам катились слезы.
– Господи Иисусе… – тихо пробормотал Холт, после чего перешел на крик: – Ты что, не видишь, что у меня руки заняты?
Плачущим человеком был Ньютон Таунс. Кинозвезда, собственной персоной. И сейчас, похоже, это была не игра.
– Замечательно, – сказал Холт. – Держись.
Схватив Сига за ухо, он поднял его одной рукой, а другой отвесил затрещину по лицу.
– Смотри на меня, паскуда! – приказал Холт.
Сиг попытался сделать ему подножку, но приклад ружья оказался более расторопным, и, когда он соприкоснулся с лицом Сига, у того перед глазами все померкло.
Таня находилась в церкви, когда туда попала ракета.
Взрыв оказался таким громким, что слух тотчас же отказал и окончания грохота она уже не услышала.
Все произошло не в замедленной съемке, как в кино. Все произошло мгновенно. Скорость военной физики. Внезапно все взмыло вверх, разлетаясь во все стороны. Кирпич, стекло, бумага, гвозди, живая плоть, земля, клочья одежды.
Таня была у входа, когда ракета ударила в дальнюю часть. Ту, где располагается комната священника.
Таня поползла на четвереньках по грудам мусора, не замечая новые раны, не обращая внимания на то, что произошло с ее одеждой.
Перед ней торчал палец. Ноготь был покрашен. Бордовым лаком.
Мир погрузился в тишину, хотя все вокруг кричали.
Громче всех кричала Таня, пытаясь найти остальные части тела своей матери.
Сиг очнулся от ощущения того, что его тормошат. Он открыл глаза, и его ослепил яркий свет. Почувствовав, как ему загибают ноги назад, Сиг попытался оказать сопротивление, но он уже был связан.
Когда глаза его привыкли, Сиг увидел телекамеры, силуэты людей и красное светящееся табло на стене.
ПРЯМОЙ ЭФИР
Он лежал на полу телевизионной студии, связанный. Его скрученные колени торчали из шины от грузовика, закрепленные рукояткой от швабры, просунутой под них. Руки были связаны за спиной электрическим проводом. Во рту торчал комок ткани от футболки, срезанной с его тела.
– Смотрите, как он извивается, словно крыса в ловушке, – сказал Холт, черный силуэт.
Смех со стороны других теней. Один силуэт шагнул в свет. Полицейский в маске, с резиновой дубинкой в руке. Он пнул Сига, затем полоснул ему дубинкой по босым пяткам. Сдвоенная острая боль разлилась по всему телу Сига до самой макушки.
– Добро пожаловать в контрреволюцию! – продолжал Холт. – Сейчас мы продемонстрируем нашим телезрителям, из чего на самом деле состоят такие слабаки-недоумки, как ты.
Перекатившись вбок, Сиг огляделся по сторонам. Моко валялся всего в нескольких шагах от него, тоже связанный и с заткнутым ртом. Мангуста лежала на полу рядом с телом Далласа, связанная по рукам и ногам. Фриц работал в кабинке под дулом ружья. Уокер находился позади Сига, прикрученный к креслу на колесиках, руки связаны за спинкой, ноги засунуты под сиденье. Рубашка промокла насквозь, лицо было белым как мел.
За спиной у Уокера на стальных стропилах висели подвешенные за ноги тела двух молодых парней, двух «Масок», бывших вместе с Фрицем при захвате студии. Они медленно покачивались из стороны в сторону на фоне американского флага, которым была завешена карта на стене, истекая кровью на пол.
– Поймать этих скунсов было непросто, – сказал Холт, разгуливая между Сигом и Моко. – Однако вонь их чувствуется за целую милю. Особенно сильно смердит вот этот, долго скрывавшийся в разных сточных канавах после перехода через границу.
Он ударил Сига ногой в живот. Тот сглотнул желчь, которой не давал выхода кляп во рту.
– А вот этот его дружок, – продолжал Холт, перешагивая через Моко, – участник незаконной банды, которого мы нашли прячущимся в лесу вместе с нашим маленьким мальчиком. Эти гнусные террористы заявились сюда, чтобы вызволить своего хозяина, этого «костюма», который воровал у народа. И у которого даже хватило наглости замахнуться на наше национальное достояние, помогавшее нам очистить город от изменников. Ньютон, выходите сюда!
Из тени, шатаясь, вышел Таунс, которого явно подтолкнули в спину. Он был в оливковой военной форме и держал в трясущейся руке пистолет. Увидев объектив телекамеры, Таунс сверкнул своей улыбкой на миллион долларов, однако глазам было не до веселья.
– Ньютон сегодня уже снял два скальпа, и он еще только начал, – торжествующе заявил Холт.
Бросив взгляд на болтающиеся тела, Таунс снова повернулся к Холту.
– А вот и Уорд Уокер, – продолжал тот. – Его разыскивают за другие преступления, коим нет счета: мошенничество, измена, «отмывание» денег, помощь врагу и даже кража у врагов. Это он выливал потоки пропагандистской грязи из этой зоны беззаконья, отравляя умы патриотов, умы наших детей. И вот мы сейчас снимем здесь на студии новый фильм. Дадим Ньютону Таунсу показать, как он расправляется с врагами в реальной жизни.
Таунс взвел пистолет и подошел к Уокеру.
Сиг услышал донесшийся со стороны стропил шум. Подняв взгляд, он увидел Скользкого, ползущего по фермам, на которых висели софиты и микрофоны.
– Пусть он признается! – воскликнул Холт. – Но только будьте осторожны, когда вытащите у него кляп. Его рот очень опасен!
– Да, – пробормотал Таунс.
Оторвав от лица Уокера скотч, он дулом пистолета вытащил изо рта скомканный галстук. У него по щекам снова текли слезы.
– Не надо… – едва слышно кашлянул Уокер.
Холт ударил его по голове.
– Признавайся в своем предательстве!
Уокер выдавил что-то невнятное. Сиг разобрал слова «любовь», «ненависть» и «Америка».
– Он виновен, – подытожил Холт. – Он предатель. Опасный. Привести приговор в исполнение!
По лицу Таунса было видно, что он сроднился с телекамерой. Впитал в себя взгляд объектива.
Сиг почувствовал, как палка от швабры дала слабину.
Подняв пистолет, Таунс посмотрел на него. Полированная сталь сверкнула в свете прожекторов.
Таунс направил пистолет на Холта и выстрелил ему в лицо.
БАХ!
Сиг сломал палку в тот самый момент, когда Скользкий спрыгнул с потолка на Таунса.
Холт пошатнулся. Метнувшись вперед, Сиг ударил его по коленям. Холт ничего не видел, но он по-прежнему сопротивлялся.
В пылу борьбы кляп вывалился у Сига изо рта. Холт был сильнее Сига, но силы быстро его покидали.
Вырвав у Таунса пистолет, Скользкий направил дуло ему в голову.
– Эй, вы, деревенщина, назад, мать вашу! – воскликнул он. – Президенту не понравится, если мы убьем его любимую кинозвезду из-за того, что вы не смогли обеспечить охрану здания!
Полицейский в маске попятился назад, жестом показав своим товарищам, занимавшимся Фрицем, следовать за ним. Те попытались было забрать с собой Фрица, но Сиг, теперь уже с пистолетом Холта, принудил их отступить одних.
Когда все помещение телестудии оказалось под полным контролем, Сиг, стоя перед камерой, почувствовал запах крови у себя на руках.
Часть десятаяТропик Канзаса
Узнав о новом заложнике повстанцев, войска спешно отступили. Тане поручили допросить пленника, пока шло обсуждение выкупа и других условий.
Штаб-квартира была перенесена на станцию Уокера, расположенную между Байуотером и сектором Эхо. Таня выжила после ракетного удара по церкви. Клод – нет. У мамы все было хорошо, Таня была рядом, когда машина забрала ее в больницу в Батон-Руже. Полковник получила гораздо более серьезные раны, и о поправке пока что говорить было рано. Максина Прайс не пострадала. Она предстала перед телекамерами. Выступила с обращением. Это разожгло огонь.
После того как Андрей через свои связи передал остальной материал, по спутниковым каналам были получены репортажи иностранных новостных агентств. Даже англичане не скрывали свой шок.
Как выяснилось, в «Списке смерти» значились не одни только американцы.
В секретных досье не назывались конечные получатели денежных потоков.
Меры безопасности затянулись, подобно удавке, но было уже слишком поздно: правда вырвалась на свободу.
Все те приемы, которым в свое время обучали Таню, не потребовались ей, чтобы заставить кинозвезду говорить на камеру. Скорее, это была обыкновенная техника снятия показаний, то, чему учат на юридическом факультете. Методы, позволяющие уверенным в себе людям выплеснуть свои чувства.
Это, а также чуточку Стокгольмского синдрома[47].
Кроме того, Таня применила Сократову логику, вырезки из фильмов с участием Таунса и материал, собранный Андреем и другими, осуществляя перевербовку актера. Сделать это оказалось нетрудно. Хоть Ньютон и не отличался блестящим умом, он обладал особым даром воспринимать чувства в глазах, смотрящих на него сквозь экран.
Его отец также был актером. Серьезным актером и серьезным радикалом, поддерживавшим предыдущий режим. Сыгранные им роли определили политические взгляды Ньютона, и их разрушение доставило удовольствие. Не только Тане, но и самому Ньютону, это чувствовалось. За исключением того момента, когда она прокрутила кадры из фильмов с участием его отца; тогда возникло ощущение, что вот-вот что-то сломается.
Переговоры о прекращении огня прервались, но допрос Таунса продолжался. Когда актер говорил перед камерой, на заднем плане слышались отголоски выстрелов. Грохот артиллерии в неуютной близи. Временами Ньютон вздрагивал, что только усиливало общее впечатление.
Затем кому-то пришла мысль заставить его прочитать перед камерой имена из «Списка врагов» и «Списка смерти».
Вскоре после этого всем пришлось бежать в болота.
Налет федеральных сил на Зулусский лагерь начался в субботу ночью.
Солдаты приехали на бронетранспортерах, в полном боевом снаряжении. Ботинки на высокой шнуровке, лица, скрытые масками.