Увидев приближающего к нему сына, Геместос нахмурил брови:
– Ты пропустил несколько ударов, сын.
– Ерунда, отец. Царапины.
– Это не ерунда! Ты не имеешь права на ошибку! Ты – лучший из моих воинов! Хочешь превратиться в раба своей похоти, как люди? Даже у табунщиков-орков больше разума, чем у тебя, сын!
– Табунщики-орки не упустили бы случая разбавить свою кровь магической, отец!
– Ты не кровь хочешь разбавить! Как будто я не видел, как ты смотрел на эту полуголую человечку! Если бы ты ратовал за возвращение магии в кровь крылатого народа, ты бы просил ее в жены одному из достойных асуров, но ты возжелал ее себе в качестве наложницы! Ты подумал о Нелее?
Глаза Элиона яростно вспыхнули и засветились ярче обычного:
– Женщина должна принять волю мужа.
– Скажи это своей матери, – усмехнулся Геместос, – и я могу поспорить, что в тот же день на одного сына у меня станет меньше.
– Моя мать – воин!
– Твоя мать – великий воин, Элион, и ты не имеешь права позорить ни ее, ни мое имя. Сердце Асуров уже отпустило новую жрицу. Она покинет Парящую Долину после ночи равноденствия. И твою свадьбу с Нелеей благословит сама Принцесса Феникс.
– Сердце Асуров сказало, что она может продолжить свой путь. Почему ее путь – не место в моем гареме?
– Даже если бы Сердце Асуров оставило ее здесь, она вошла бы в дом другого воина как жена, а не наложница. Женщина, способная подарить наследника с магическим даром, не должна занимать униженное положение. Но этого не будет. Разговор окончен, сын. Пойдем, лучше я потренирую тебя.
Пальцы Элиона судорожно сжали рукоять меча. Взгляд, которым он провожал отца, пылал непреклонной решимостью.
***
Дайра с интересом рассматривала отведенные ей покои. Поселили ее в том же острове, где жила правящая чета, недалеко от храма – видимо, таким образом показывая свое расположение.
За время пребывания на острове Дайра отметила, что мужчины-асуры все, как один, чернокрылые, а у женщин крылья белые. Удобно расположившись на низком удобном диване, рядом чашка с настоящим крепким кофе, который оказался маленькой слабостью царственной Лейлы, она спросила об этом у правительницы.
– Да, наши женщины в основном белокрылые, даже воины, – ответила Лейла. Отличать женщин-воинов Дайра тоже уже научилась: все они носят удобные доспехи с кожаными вставками, состоящие из наголенников, нарукавников и пластин на груди, узкие бриджи и короткие разлетающиеся юбки на бедрах. Вообще брюки здесь на всех женщины поголовно. В отличие от воинов, остальные женщины надевают поверх брюк длинные платья из плотной ткани, с рукавами и одним разрезом до самого ремня. На ногах – сапоги или сандалии из множества ремешков. Дайре очень понравился ее наряд нежно-голубого цвета, выделенный ей в числе прочих вещей, которые ожидали девушку в ее комнате. Глядя на строгие линии одеяния асурских женщин, Дайра в очередной раз вспомнила добрым словом Ирраста, благодаря которому она оказалась под взглядами асуров в одежде более откровенной, чем их белье. Переобувшись в удобные сандалии после невыносимых туфель и надев голубое платье с брюками, она испытывала настоящее блаженство.
А когда оказалось, что женщины асуров еще и великолепно варят кофе и обожают сладости, Дайра почувствовала себя на седьмом небе. Впрочем, практически так оно и было.
Они проводили время с Лейлой за непринужденной беседой. Все-таки женщины всегда остаются женщинами, неважно, кто они: отважный воин-асур или юный строптивый демиург, и им было что обсудить.
Поахав над медиагассскими чулками и туфлями на тончайших шпильках, Лейла тотчас решила заказать себе такие же, а Дайра не могла оторваться от многочисленных браслетов и жидкого огня татуировок, что покрывают плечи верховной правительницы. Она уже знала, что украшать свое тело татуировками у асуров имеют право только воины и что по ним можно узнать о числе их побед. Дайра вспомнила могучие плечи Элиона, сплошь пылающие синим пламенем, и Лейла удовлетворенно улыбнулась: да, ее старший сын прослыл настоящим героем.
– Женщинам правящей династии наносятся узоры белого цвета, а если женщина становится воином, она имеет право на татуировки воинов, а на бедрах ее изображают щиты и мечи.
– Белые крылья у нас от прародительницы женщин-асуров, Атини. Согласно преданиям, ее изображают в белых одеждах и с белыми крыльями за спиной. В одной руке ее огненный цветок жизни, а в другой – кувшин с мудростью, потому что женщина дарит мужчине жизнь и делает его мудрым.
– Ты сказала, что Атини – прародительница женщин-асуров. У мужчин-асуров другой прародитель?
Каждый раз обращаясь к правительнице на «вы», Дайра слышала, что ей до одури надоели все эти церемонии, и что Дайра – гость их народа, так что она стала говорить Лейле «ты».
– Отцом мужчин крылатого народа был Абигор – первый асур. Демон-всадник, искусный воин. Он изображается на черном крылатом коне, в одной руке его копье, несущее смерть врагам, а в другой – молния, ведь он умел управлять стихиями.
– А Атини – получается, она не была асуром, раз первым асуром был Абигор?
– Атини тоже принадлежала крылатому племени, но асуром не была, – улыбнулась Лейла. – Она была из мира ангелов. Атини была ангелицей.
– Какая, должно быть, красивая легенда их связывает! – восхитилась Дайра.
– О да! Об их любви у нас до сих пор поют и слагают песни. Абигор увидел Атини только один раз и никогда больше не усомнился в своей любви к ней. Остальные демоны хотели проклясть его, но, согласись, странно демону быть проклятым демонами. А ангелам вообще не к лицу кого-либо проклинать. Они только прятали Атини, кстати, прятали в тысяче миров, и в каждом из тысячи миров он находил ее.
– А она?
– Она ждала его, но никогда не знала о том, что он близко. Каждый раз, когда он был готов предстать перед ней, ее переносили в другой мир, и там она опять продолжала ждать. О каждом из пройденных ими миров в Летописях асуров, в храме, есть две написанные книги.
– Две?
– Две, потому что в каждом из этих миров у каждого из них был свой путь. И путь этот подходил к концу, когда они вот-вот готовы были встретиться.
– Как это жестоко!
– Это любовь, Дайра. По сути, любовь – единственное, что движет нами.
Сидя рядом с женщиной-асуром и слушая рассуждения о любви, которые ведет демон, Дайра почувствовала, что потихоньку сходит с ума.
– Как это может быть любовью? Ей не давали встретиться с возлюбленным, а ему – найти ее!
– Но это делалось именно потому, что ее любили. В момент этих действий ангелы свято верили, а по-другому они и не умеют, что это делалось ради ее же блага.
Дайра вспомнила всех своих десятерых родителей, мечтавших отправить ее в Лаэлирт. Создавших ее для последующего развоплощения! Им нужен был только ее Дар Десяти Сил, огромный дар творящей миры, – и где здесь любовь? Любовь к ней, к их дочери? Она видела в этом только любовь к ее Дару, которым наделили ее они же, мудрейшие из всей высшей расы, Мудрейшие Совета демиургов. «А кто сказал, что это не правильно?» – впервые подумала она. Почему они не должны любить то, что создали с таким трудом? Дар, объединивший все их Силы и многократно увеличивший их? Почему они не должны любить свой народ, высшую расу, почему не должны были искать пути, ведущие к процветанию их мира? Разве не стоит для благоденствия всего народа пожертвовать одним его представителем, развоплотив его? Дайра ощутила, как слезы катятся по ее щекам, и разозлилась на себя за эту слабость. Она понятия не имела, что означает это страшное слово – «развоплощение», об этом не говорилось ни в одной книге, и ни один из демиургов не говорил с ней об этом. Перед глазами промелькнула череда лиц. «Мамы, папы, – подумала Дайра, – простите меня, я просто пока не хочу. Черт меня побери, я вообще не хочу умирать! И я выиграю этот Квест и докажу вам свое право на жизнь и свободу! И не дам развоплотить этих девчонок, моих соперниц в Квесте! Или я не Дайирия Анавеорт, дочь Десяти Мудрейших Совета демиургов!».
Лейла протянула руку и погладила Дайру по щеке, вытирая слезы. Ее глаза источали особенный свет – не те красные вспышки, что обычно бывают у асуров. Свет, исходящий из глаз золотоволосой женщины, был мягкий и теплый, и Дайра поняла, что даже асуру не чуждо сострадание.
– Две тысячи одна книга, повествующая о любви Атини и Абигора, хранится в нашем храме Познающих Ветер. Читая эти книги, асур учится тому, что значит любить.
– Две тысячи одна – потому что он нашел ее? И поэтому последняя книга – одна на двоих?
– Да. Нашел после того, как искал и не находил в тысяче миров, а она ждала его тысячу жизней, не зная, когда он придет.
– Но… Как? А что они делали в ожидании встречи?
– Он был воином, правителем и командующим флотом, великим мыслителем, исследователем и наставником – всего не перечислишь за раз, – улыбнулась Лейла.
– А она? Атини? Она же даже не знала, не могла знать, что он придет? Она не надеялась на встречу?
– Она всегда знала, что он придет, и никогда не надеялась на встречу, – опять улыбнулась Лейла. – Атини тоже была занята, поверь. Она опускалась в самую бездну отчаяния, и тогда путь ее становился настоящим адом в том мире. Она ныряла навстречу страху и сомнениям, неверию и малодушию, она изучала многие искусства, училась любить и принимать любовь, она прошла множество путей, и даже стала известной женщиной-философом.
– И они соединились, пронеся свою любовь через тысячу миров… – восхищенно прошептала Дайра, направляя очарованный, немигающий взгляд куда-то далеко, в неведомое и невиданное.
Лейла засмеялась низким, грудным смехом. Эта человеческая девчонка, несомненно, нравится ей, и далеко не так проста, как хочет показаться. Она многого не договаривает, но имеет на то право. Сердце Асуров приняло ее, и, быть может, именно в эту ночь равноденствия, которая случается раз в сотню лет, им удастся вернуть Принцессу Феникс.