– Я смотрю, тебе нравятся наши лошади, – удовлетворенно отметила она, наблюдая, как Ая буквально виснет на шее огромного каракового жеребца, после того, как самым тщательным образом прошлась по его шкуре скребницей, расчесала гриву и перебрала хвост.
– Как они могут не нравиться, – улыбнулась Ая, беря в ладони теплый бархатный нос и прижимаясь к нему губами, с наслаждением вдыхая теплый, сладкий травяной запах, вырывающийся из мощных ноздрей. Жеребец, довольный вниманием и тем, что Ая, пока возилась с ним, скормила ему помешка сладких жестких овсяных лепешек, фыркнул, обрызгав девушке все лицо, и Ая довольно засмеялась, одновременно вытираясь рукой.
Засмеялась и Рамиза, глядя на нее – да, так любят лошадей только орки и эльфы, странный с точки зрения Рамизы народ, чересчур чудаковатый, но похожий на них, орков в одном – они тоже без ума от этих добрых, умных, грациозных животных.
– Ты же с островов. Я слышала, лошади там – редкость.
– Скорее роскошь, – кивнула Ая, – но у знати они все-таки есть. Отец выделил целый остров для их разведения, огромный по площади. Когда я была маленькой, я иногда бывала там с ним. Чаще конечно, с нянями и гувернантками, – она на секунду нахмурилась, видимо вспомнив что-то из своей прошлой жизни, но тут же довольная улыбка осветила ее лицо, – им там хорошо, просторно.
– Какие же лошади живут на островах?
– Разные – эффо-техинцы, которых доставляли нам прямо из Долины Объединения Снежных Эльфов, архары, саврии…
– Архары? Это такие небольшие коники с курносыми мордами, которые бегают с задранными хвостами?
– Точно. Они быстрые и умные, прекрасно поддаются воспитанию.
– И как тебе наши кони? – заранее зная ответ, довольно сощурила глаза орчанка.
– Они бесподобны! – восхищенно воскликнула Ая и снова притянула к себе бархатистый теплый нос, звонко поцеловав его, – Я и не подозревала, что лошади бывают такими огромными!
– В крови лошадей орков есть примеси эффо-техинцев, и нескольких боевых пород, поэтому они и сильные, и быстрые, и выносливые. И ты права – больше таких коней нет нигде в этом мире. Очень редко наш предводитель соглашается продать жеребенка на сторону – за баснословные деньги и только стократно проверенным покупателям. Для нас они – члены семьи в первую очередь.
– Да, я заметила. Трудно было не заметить, – усмехнулась Ая.
– Сегодня шестой день поединка в твою честь, – неожиданно сменила Рамиза тему разговора с такой приятной, как лошади, на другую, от которой Ая скривилась так, как будто у нее болел зуб.
– И нечего строить мне такое лицо! Неужели ты настолько глупа, что сама не понимаешь своего счастья?
– Какого счастья, Рамиза? Стать подругой одного из ваших всадников?
– Не одного из, а самого достойного, – строго сказала орчанка, – Будь ты поумнее, принесла бы жертву богам, чтобы сделали тебя подругой предводителя одного из вольных племен. Желательно подальше. Отсюда тебе лучше уехать.
– Я и хочу уехать, Рамиза. Только не в соседний клан, а в Аос. Меня ждет кое-что поинтереснее кочевой жизни, следований за своим господином изо дня в день.
– Ты ничего не понимаешь в счастье, девочка. Следовать за своим мужчиной – это высшее предназначение женщины. Жизнь в седле, полная ветра и свободы, жизнь среди подобной красоты, – Рамиза раскинула руками, приглашая Аю оценить окружающий степной пейзаж, – Разве это не счастье?
– Из всего, что ты сказала, мне нравится все. Кроме того, что ценой за подобную красоту и якобы вольную жизнь является полная покорность какому-нибудь дикому орку, – Ая улыбнулась, она знала, что Рамиза не выдаст ее строптивых речей – хоть женщина часто на нее ворчала, временами даже употребляла крепкие словечки, но вообще она была доброй, и искренне относилась к Ае.
– Дикому орку? Дерзкая вредная девчонка! Вот я доберусь до тебя! – сделала угрожающий жест Рамиза, и Ая отпрыгнула в сторону, после чего обе расхохотались.
– Ты и сама считаешь, что мне надо уехать отсюда. И я уеду – но только не в шатер предводителя вольного племени, а в Аос, где стану лучшей ученицей Института Благородных Волшебниц.
– Молодежь, – беззлобно проворчала орчанка, – Сначала гонитесь за образованием и карьерой, а потом становитесь слишком старыми для того, чтобы привлечь внимание достойного мужа.
– Ничего, не страшно, эльфы живут долго.
– А люди мало.
Вспомнив, что ее мама и вправду умерла совсем молодой, Ая задумалась, после чего все-таки ответила:
– Полукровки самые сильные! В Заирэсе вообще ценятся невольницы-полукровки!
– Позор на мою голову! Послали же светлые боги эту эльфийскую дурочку! Откуда ты вообще знаешь о нравах Заирэса, девочка?
– Капитан на корабле рассказал.
– На пиратском корабле, который тебя похитил с эльфийских островов?
– Он самый, подтвердила Ая, – А все же, Рамиза, не зря ты говорила о том, что это племя, племя Смертельной Хватки под предводительством Элго Неутомимого, мне лучше покинуть. Почему?
– Заметила, как на тебя смотрит наш предводитель? – вопросом на вопрос ответила орчанка.
– И что? Он не участвовал ни в одном священном поединке за меня.
– Он будет участвовать, только последним – биться предводитель будет с сильнейшим воином, поверь мне. Глядя на его внимание к тебе, об этом не сложно догадаться! А наши обычаи не дозволяют ему биться за тебя раньше: предводитель должен будет одолеть самого сильного воина, на то он и предводитель.
– Ну и где логика? – фыркнула Ая, – Получается, предводитель вольного народа не имеет права взять в свой шатер женщину, не победив своих же воинов?
– Что бы ты понимала в мудрых древних законах нашего народа! – цыкнула на нее Рамиза, – Тебя отдал как выкуп за свою ничтожную жизнь бывший вон города, где царит культ черных жриц – женщин с одной грудью.
– Это можешь не рассказывать мне. Забыла, что я была у них верховной жрицей?
– Маленькая лгунья. Почему же обе твои груди на месте?
– Потому что я была не совсем жрицей, я была жрицей-проводником, а женщины в черном, пожертвовавшие каждая одну из грудей своим богам, – ритуальные жрицы. Кстати, вторую они открыто показывают всем людям в знак того, что навсегда отреклись от мирской жизни, жизни обычных людей.
– Ведьмы они, вот кто, так говорят наши шаманы, а они никогда не врут.
– Дело не в этом. Так выходит, мной великий вон выкупил свою жизнь?
– Не такой уж великий, – скривилась Рамиза, – Но вообще да. Но выкуп за жизнь принадлежит всему вольному народу, а не лично предводителю, освободившему твой бывший город. Поэтому за тебя и борются воины всех наших кланов.
– Рамиза, ты же знаешь, я все равно сбегу. Не знаю еще как, но сбегу. Я не хочу входить ни в шатер вашего предводителя, ни какого-либо другого.
– Я не хочу слышать этих речей! Сколько раз я говорила тебе, девчонка! А что, если кто-то услышит и скажет Элго?
– Элго так опасен?
– Не так опасен он сам, как его старшая подруга. Ты знаешь, сколько подруг у предводителя?
– Семь.
– Семь. Семь живых, и одиннадцать мертвых. И поверь мне, не все они не вынесли сложностей жизни в пути. Наэла решает, кому умереть, а кому остаться. И если, спаси тебя светлые боги, она решит, что предводитель решил подарить тебе свое сердце, как когда-то ей, твоя судьба решена.
И без того бледная от природы Ая, побелела как мел.
– Варварский народ, варварские обычаи!
– Нормальные обычаи. Не хуже и не лучше других. Я нянчила Элго, когда он еще лежал в заплечном мешке своей матери, моей близкой подруги. Я видела, как он рос и радовалась его многочисленным победам. Можешь не сомневаться – если он выйдет драться за тебя, он выиграет священный поединок, а в то, что он решил сделать тебя своей подругой – не сомневаюсь я.
– Так что же делать?
– Только надеяться на то, что за тебя будет биться другой предводитель, по силе и опыту равный Элго. И на то, что Наэла сделает все, лишь бы не допустить Элго к священному поединку за тебя. Шансов, конечно, мало, но больше мне ничего не приходит на ум.
Ая потрясенно молчала. Как выбраться из священных земель орков – она не знала. И даже посоветоваться с демиургами не могла – ее просто никогда не оставляли одну. Да и, кроме того, демиурги не могли бы ей подсказывать даже при всем желании – правила Квеста, ничего не поделаешь.
– Ладно, Ая, совсем ты заболтала меня, не заметила, как день прошел. Пора спать. Завтра будем думать, что с тобой делать.
Спать. С самого первого дня, после выезда из Лонга, Ая боялась этого слова. Дело было в ее снах. Как и прежде, ей снилась удивительная страна, где все жители были удивительно похожими на нее, за тем исключением, что все они были людьми. Широко посаженные миндалевидные глаза, высокие скулы, изящные линии губ, тяжелые прямые волосы – пожалуй, они отличались от Аи лишь неизменно темным цветом волос и глаз. В этой стране, которую Ая видела во снах в Лонге, деревья временами были покрыты россыпью нежно-розовых маленьких цветочков. Тут и там стояли расписные деревянные домики, где женщины со странно разрисованными лицами под слоем белой краски и маленькими красными губами, высокими, чуть ли не на лбу нарисованными угольно-черными бровями, затейливыми прическами, украшенными заколками, усеянными камнями, в странных парчовых халатах, перехваченных широкими поясами, разливали чай – любимый напиток отца Аи. В этих маленьких чайных домиках велись разговоры о политике и экономике, о поэзии, приглашенные артисты демонстрировали свои актерские умения, а художники – свои полотна. В этих снах Ая часто видела свою маму, Мику, но стоило ей покинуть Лонг, как все чаще лицо мамы, такое милое и родное, превращалось в лицо лерры Аиды – главной ритуальной жрицы храма Молчащих Пряностей.
Сон начинался всегда одинаково – Ая бежала по узким улочкам удивительной страны, мимо причалов, деревьев в розовых лепестках… вверх, в самое сердце города! Она боялась опоздать, сердце ее колотилось в груди, грозясь выпрыгнуть наружу – она опять была маленькой девочкой, которая почему-то заблудилась в чужой стране и в отчаянье ищет маму. Вот так хорошо знакомая спина, короткие стриженые волосы – Ая облегченно вздыхала: наконец-то, это она! И припускала со всей силой в попытке догнать идущую далеко впереди женщину. В этом сне было всегда очень сложно бежать, ноги отказывались слушаться, а воздух почему-то становился таким густым, что преодолеть его сопротивления было сложнее, чем сопротивление воды.