Вот в этом-то и была вся сложность со Слоупом! Не изучив его хорошо, в нем можно было здорово обмануться. Нет, он действительно был добрым, без всякого обмана, и одновременно как хороший клинок, который до поры до времени гнется, а потом распрямляется и вмиг отхватывает вам руку!
Я хочу сказать, что на него нельзя было давить слишком долго, как это выяснил на себе тот русский, о котором шла речь в самом начале.
Так вот, они спускались в ров передо мной, и Слоуп бросил мне через плечо:
— Не понимаю, почему Блонди такой возбужденный.
— Потому что ты придурок! — тихо объяснил Сокс.
Ей-богу, мне чуть ли не понравилось его замечание, потому что я, можно сказать, ткнул мою идею прямо в нос Слоупу, а он так и не понял, в чем дело!
Нет, этот парень меня прямо искушал! И все же я растолковал ему, как мог спокойно:
— Моя идея заключается в том, что с последним взрывом эти ребята, старатели, открыли здесь что-то настолько богатое, что побоялись показать это всем, потому что опасались, что люди сойдут с ума или что-нибудь в этом роде, понимаешь? Поэтому они вернулись к жулику, который здесь всем заправлял, и рассказали ему о том, что нашли. И это сделал ты, Сокс, а пошел ты — к Бонанзе.
— Врешь ты все! — буркнул он.
— И вовсе я не вру, потому что он сам мне это сказал, — огрызнулся я.
— Грязная вшивая собака! К тому времени он все распродал, а ведь мы втроем могли здорово разбогатеть! — проворчал Сокс.
Я усмехнулся, а он остановился и снова стал ругаться на чем свет стоит, потому что сообразил, что попался на самую обыкновенную приманку.
— Слоуп, — договорил я, — сегодня мы уткнемся лицом прямо в миллион долларов!
— Хорошо быть твоим другом, Рэд, — торжественно отозвался он. — Прямо не знаю, что бы мы без тебя делали!
Затем мы подошли к Блонди, который работал как одержимый, вырывая из этой кучи большие камни и отбрасывая их за себя.
Мы со Слоупом не стали задавать ему никаких вопросов, а просто подключились к работе и стали делать то же самое. Отшвыривая камни, я вроде как ослеп, потому что видел перед собой только горы и океаны золота, отличных лошадей, замечательные ружья, огромные сверкающие дворцы, и это все было моим! Но все же на самом деле у меня не было никаких претензий на то, что могло появиться на свет из этой скалы!
Так мы поработали какое-то время, уменьшая груду камней, и наконец обнаружилось то место, где был произведен взрыв, хотя все еще ничего не было видно, кроме этой рваной раны.
Мы выбились из сил. Блонди и я остановились.
— Здесь действительно был взрыв, малыш. Твоя мысль оказалась отличной, — похвалил меня парень. — Но, как это часто случается с блестящими идеями, правильная мысль не туда пошла.
И вот стоим мы так, опустив руки, а Слоуп продолжает отбрасывать в сторону тяжеленные камни, будто ничего не слышал. Он вообще любил поработать, потому что это давало ему возможность размять его мощные спящие мускулы. Эти камни у него чуть не летали.
И вдруг Блонди застонал, прыгнул вперед, ударил Слоупа по плечу, обозвал его слепым дураком и потребовал, чтобы он остановился. Затем опустился на колени и принялся царапать ногтем один из камней.
Потом встал, повернулся к нам, и тут я увидел, что он дрожит с головы до ног как сумасшедший. А еще через секунду Блонди дико захохотал. Я в ужасе уставился на его страшное лицо, но потом перевел взгляд вниз и посмотрел, что у него в руках.
Блонди ободрал о камень кончики пальцев, кровь с них так и капала, но в его ладони, наполненной черной породой, похожей на гнилую труху, мелькнул желтый блеск!
У меня из горла вырвался крик, и все вокруг так и зазвенело. Я тоже захватил пригоршню грязи и потер ее между ладонями, и из нее показалось золото, не песок, не зерна, а длинные изогнутые золотые прожилки — самая богатая порода, какую мне только приходилось видеть.
Золото, спящее в этих скалах, было похоже на фрукты, которые, поспевая, падают на землю. Не нужно было быть экспертом, чтобы понять, что там лежали миллионы, и все, что нужно было сделать, так это взять лопату, вырыть их и швырнуть всему свету в ладони!
Глава 26
Ну вот так, стояли мы в этом рву, я и Блонди хохотали как ненормальные, а тут вдруг Слоуп разом привел нас в чувство.
— Кажется, Сокс от нас сбежал! — заметил он.
Мы оглянулись, а его и вправду след простыл. Из-за этой «золотой лихорадки» мы совсем забыли про нашего пленника, а он, не будь дураком, взял да и воспользовался моментом!
Мы все побежали к устью рва, постояли там, таращась на звезды, как совы на солнце, но они нам не подсказали, где его искать.
Сокс сбежал, а это означало, что скоро у нас могли появиться проблемы!
Но Блонди всех успокоил:
— В конце концов, он не так-то быстро доберется до Потсвилла. А тем временем мы успеем накопать еще немного этой породы, чтобы потом узнать у экспертов, сколько золота тут приходится на тонну. Только имей в виду, Слоуп, тебе не понадобится никакого серьезного капитала, чтобы разработать жилу. Ты можешь сам прийти сюда с мотыгой да лопатой и в первый же день нарыть тысячу долларов. А на эти деньги наймешь артель рабочих и займешься разработкой всерьез. Я никогда не видел такого золота, старина! Оно богаче, чем пшеница по десять мешков с акра!
Я чувствовал то же самое. Даже одно представление о таком богатстве, казалось, могло насытить меня, как хлеб.
Мы снова спустились в ров, подобрали позабытую кем-то кирку и очень скоро набили полные карманы. Это оказалось до смешного просто. Один удар киркой, и двадцать фунтов мягкой черной породы, смешанной с золотыми прожилками, падает на дно рва.
Блонди заявил, что из этой жилы он мог бы только руками добывать по двадцать фунтов золота в день.
Мы все ужасно веселились, как вдруг дно траншеи со страшным хлопком подскочило и, так сказать, треснуло нас в подбородки.
Я хочу сказать, что совсем рядом с нами что-то страшно загрохотало и нас, дураков, разом смяло в темноте.
Когда я пришел в себя, вокруг меня была полная темнота. Я протянул руку и нащупал грубую поверхность скалы. Потом попытался встать и больно ударился обо что-то головой. Тогда пошарил другой рукой, и с этой стороны тоже наткнулся на скалу.
— Погребен заживо! — сказал я сам себе и чуть снова не потерял сознание.
Скоро я почувствовал, что мне не хватает воздуха, и стал задыхаться. Я лежал на спине, жадно хватал воздух открытым ртом и надеялся, что мои муки скоро закончатся, потому что я просто умру.
Но даже когда я там лежал, решил, что, если когда-нибудь снова окажусь на земле, больше никогда ни к кому не проявлю ни малейшего снисхождения. Я понял, что оно не вознаграждается.
Конечно, было предельно ясно, что произошло. Сокс выбрался из траншеи и, зная, где спрятан динамит и бикфордов шнур, — может, он был зарыт где-нибудь там, в тополиной роще, — просто заложил хороший заряд в самом начале рва и обрушил на нас целую гору.
На этот раз Сокс смеялся последним, и я мог поклясться, что он здорово веселился. Даже отчетливо представлял себе, как его черная звериная голова так и падает от хохота на волосатую грудь.
Ну, могли же мы ударить его по голове, как он, не раздумывая, треснул бы любого из нас! Но мы почему-то этого не сделали, а, наоборот, были милыми и добрыми, да еще извинялись перед ним! И вот в результате он не дрогнув всех нас похоронил.
Теперь я думаю, что эти мысли сохранили мне жизнь. Я не умер от страха, так как прямо с ума сходил от злости, что мы оказались такими дураками.
Но должен признаться, что все это время думал только о себе. И вдруг услышал, как что-то шевелится между камнями. Надежда так и хлынула ко мне, словно поток света в темную комнату, через открытую дверь.
Я закричал и над самым ухом услышал густой голос Слоупа:
— Где ты, Рэд? Где ты? Скажи, где ты?
Затем послышался скребущий звук спички по коробку и появился настоящий свет.
Я обернулся и понял, что вовсе не похоронен заживо. Часть земли с отвалов рва обрушилась вниз, сбила меня с ног, накрыла с трех сторон, но голова моя была свободна. Оказывается, я скрючился прямо у ног Слоупа. Он ухватил меня за шею и засмеялся от радости.
Я тоже засмеялся и заплакал. Я вопил и ревел одновременно, и мне совсем не было стыдно.
Да, почему-то перед стариной Слоупом было не стыдно показаться слабым. Будто он понимал, что люди не совершенны, и сочувствовал этому. Ну да, именно так оно и было.
— Бедняга Блонди! — произнес Слоуп. — Я чуть не забыл про него.
— Блонди чуть сам про себя не забыл, — услышали мы и увидели, как он, покачиваясь, идет к нам.
С одной щеки у него стекал ручеек крови, но, слава Богу, он не был тяжело ранен, это был все тот же старина Блонди.
Мы могли только благодарить Бога за то, что нам не расшибло головы, потому что взрыв обрушил вниз большие глыбы камней и усыпал ими все дно траншеи, но зато расчистил порядочное расстояние по направлению к устью рва.
Блонди уселся на камень и свернул самокрутку, ну и я занялся тем же.
— Да, хорошо нас сделали, — произнес я.
— Да, нас сделали, — согласился Блонди.
А Слоуп покачал головой и вздохнул. Потом схватил черт-те сколько фунтов камней, которые лежали перед ним, и оттолкнул их в сторону, так что они покатились вниз к концу траншеи.
— Нам придется оставаться здесь, пока мы не сдохнем от голода, — предположил я, и мне стало плохо на душе.
— Похоже, это так, — подхватил Блонди.
— Сокс вернется и расскажет обо всем Бонанзе, вот уж когда тот посмеется вдоволь!
— Точно, — кивнул Блонди. — Хотел бы я ударить его мешком с порохом, вот что я вам скажу.
Слоуп опять промолчал. Просто сгреб новую кучу камней и столкнул ее прочь. И продолжал так трудиться, не останавливаясь ни на минуту.
— Интересно, как это Соксу удалось развязать руки? — задал я вопрос.
— А как тебе удалось их развязать, когда эта крыса Ларкин тебя связал? — напомнил Блонди.