И все-таки я поднялся очень осторожно, но, когда мои глаза оказались выше стены, увидел, что склон скалы наверху действительно пуст.
Вот ведь кажется, не было ничего проще, как додуматься построить защитную стену перед пещерой, между тем это только теперь так легко говорить, хотя я знаю, что именно такие, на первый взгляд простые, вещи и заставляют мир вращаться!
Словом, благодаря этой стене мы выбрались из Кристабеля, где провели целую долгую ночь. Никогда еще смерть не подкрадывалась ко мне так близко, как она подошла к нам в ту ночь, поверьте!
По дороге в Потсвилл мы настороженно оглядывались. Возможно, один из головорезов побежал в городок сообщить новости, а остальные вполне могли залечь вокруг и попытаться нас захватить, но, как ни странно, на всем пути не заметили никаких тревожных признаков.
Мне сразу стало легче, когда я увидел дома и людей, которые шли себе и разговаривали, веселые, беззаботные. Всю дорогу до города я ежился, будто в любую секунду в спину могли впиться пули. Теперь же почувствовал себя в безопасности.
Мы завернули за угол, вышли на главную улицу и нос к носу столкнулись с Бонанзой Крисом! Он остановился, мы — тоже.
Я было напрягся, ожидая, что Слоуп или Блонди убьют его, и, наверное, он тоже об этом подумал, потому что вся краска вдруг сбежала с отвислых складок его лица. Но он очень быстро пришел в себя и обрел голос. Наверное, должно было произойти не меньше чем землетрясение, чтобы его язык начал заплетаться!
— Ну, ребята, — заговорил он, — рад видеть вас снова. В самом деле очень рад, потому что три мертвых тела — слишком высокая цена даже за Кристабель. Теперь, когда вы побывали там и кое-что увидели, надеюсь, вам понятно, почему мне так хотелось, чтобы этот орешек целиком был моим?
Это была поразительная речь. Так я подумал тогда, да и сейчас думаю так же, потому что, вот так признаваясь в открытую, Бонанза превращал всю эту историю в большую игру, в которой нам удалось выиграть только один ход.
— Не знаю, почему я не расплющил дубинкой твою наглую физиономию, Бонанза, — произнес Блонди.
— Настоящие ребята никогда не воспользуются своим преимуществом над безоружным человеком, — парировал мошенник, но сам немного попятился.
Как только он заговорил, краска вернулась на его лицо, а улыбка — на губы. Ох и скользкий же это был тип!
— Вот так, Бонанза, ты хотел сделать неплохую игру, но оказался побит на первом же ходу, — сказал Блонди.
— Да, я побит, — согласился тот. — Но вы должны признать, что у меня и не было настоящего шанса. Эта игра была нечестной. Мистер Дюган имеет акции, а у меня без них связаны руки. Согласитесь, я очень старался забрать их у него. Если это была игра, я поставил двенадцать против вас, ребята, но я не мог побить ту карту, которую вы держали.
Блонди расхохотался.
— Значит, никаких обид? — спросил Бонанза и протянул ему руку.
И тут произошла забавная вещь. Неожиданно вмешался Слоуп, сказав негромко, но внушительно:
— Не дотрагивайся до него, Блонди, — и даже оттолкнул его и меня в сторону. А потом тихо и спокойно, глядя в глаза Бонанзы, добавил: — Надеюсь, мы не часто будем встречаться с вами вот так, лицом к лицу. Это небезопасно для каждого из нас, мистер Кристиан.
Глава 28
Толстяк, будто его вдруг ударили в солнечное сплетение, как-то скрючился и быстро пошел от нас по улице.
Слоуп стоял и смотрел ему вслед, холодный и спокойный, но с каким-то ужасным блеском в глазах, какого раньше я у него не замечал. Увидев это, я почувствовал себя младенцем, а Блонди — маленьким мальчиком!
Наконец великан двинулся дальше, но ни слова больше не сказал о Бонанзе, хотя Блонди попробовал спровоцировать его на разговор о нем.
— Что бы он там ни говорил, а эта старая змея затаила на нас злобу и перережет нам глотки, как только представится случай, — начал он.
Это было неплохое приглашение Слоупу, но тот не поддался.
Тогда Блонди продолжил:
— Единственно хороший и надежный способ — это раздобыть как можно скорее кучу денег, послать на участок с десяток рабочих разрабатывать жилу и еще с десяток людей для охраны. Тогда мы сможем спокойно работать дальше, и все будет превосходно.
— А где добыть денег? — спросил Слоуп.
— Я покажу тебе, — отозвался Блонди. — Мне это доставит удовольствие.
И он тут же свернул к тому банку, где мы с моим другом клали на депозит конверт с чистой бумагой — нашу приманку для простаков. Там подошел к клерку в окошке кассы и заявил:
— Я хотел бы видеть управляющего.
Клерк усмехнулся:
— Воображаю, как он сильно вам необходим.
Блонди только улыбнулся:
— Скажите управляющему, что его ждет горяченькое дельце, хорошо? Я и эти два джентльмена, мы хотим поговорить с ним.
Не знаю почему, но, видимо, что-то в его словах заставило клерка нахмуриться, затем медленно кивнуть, словно он одновременно прислушивался к звонку, который звенел где-то вдали.
— Хорошо, — согласился клерк. — Вы можете его увидеть, потому что именно сейчас он случайно свободен. — И даже проводил нас в кабинет управляющего.
Тот сидел за столом, положив на него руки, и глядел прямо перед собой.
Прошла целая минута, прежде чем этот взгляд переменился и он смог нас увидеть. Я знал, какого цвета были его мечты, — они сверкали желтым сиянием. Его сердце сжимала та же жажда, которая накануне вечером в траншее Кристабеля стискивала и мое сердечко. Золото — вот о чем он мечтал и что видел перед собой.
Наконец заметив нас, управляющий отрывисто произнес:
— Ну, джентльмены?
Ответил Блонди:
— Разрешите представить вам мистера Эдварда Дюгана, который хочет получить у вас ссуду.
— Вот как? — отозвался банкир, не пошевелив мускулом, чтобы встать и поздороваться. — И для какой же цели мистер Эдвард Дюган желает получить ссуду?
— Чтобы разработать золотоносную жилу, — пояснил Блонди.
— Ах вот в чем дело, он хочет разработать жилу! — хмыкнул управляющий. — Видите ли, в Потсвилле несколько тысяч человек мечтают напасть на жилу и разработать ее.
— У мистера Дюгана уже есть настоящая жила, — сообщил Блонди. — Ему нужны только наличные, чтобы раскрутить дело.
— Понятно, — кивнул банкир. — И сколько же он хочет занять?
— Ему нужно не так уж много, — сказал Блонди. — Мой друг мог бы потратить несколько дней и нарыть себе первоначальный капитал, но он торопится, а поэтому был бы не против сделать заем у вашего банка тысяч в пятьдесят, чтобы ускорить дело.
— Значит, не возражал бы?
— Да, не стал бы возражать, — подтвердил Блонди.
— А я думаю, мне придется отложить этот вопрос на день и проверить вашу собственность.
— Не стоит, потому что мы принесли нашу собственность с собой, чтобы проверить ее прямо здесь, — выпалил Блонди. С этими словами он достал из кармана пригоршню грязной рассыпающейся породы и шмякнул ее прямо на блестящий полированный стол управляющего.
Банкир так и подскочил, возмущенный такой наглостью. Глаза его сверкнули, судя по всему, он готов был вышвырнуть нас вон, но потом внимательно посмотрел на золото и снова плюхнулся на стул так, что вся комната задрожала. Затем взял щепотку грязи, потер ее между пальцами, и в глазах у него появился совсем другой блеск, можете поверить мне на слово!
Управляющий посидел так некоторое время, и я понимал, что он ощупывает пальцами не грязную землю, а свои надежды на будущее.
Слоуп стоял, переминаясь с ноги на ногу, и совершенно не понимал, почему старина Блонди запросил так много и почему банкир так долго медлит с отказом, разве только подыскивает более деликатный способ выгнать нас из своего кабинета. Но наконец не выдержал и вмешался:
— Прошу прощения, сэр, но я уверен, что мой друг просто пошутил, когда назвал пятьдесят тысяч долларов, потому что на самом деле нам столько не нужно.
— Пятьдесят тысяч, вы говорите? — коротко и резко переспросил президент банка. — Пятьдесят тысяч? О, черт бы побрал эти пятьдесят тысяч! Вы можете получить сто тысяч, если захотите. Мне только нужно взглянуть на жилу, чтобы убедиться, что золото действительно оттуда, вот и все. — Тут он окончательно вынырнул из своих мечтаний о себе и поинтересовался: — Как называется ваша шахта?
— Кристабель, — сообщил Слоуп.
— Кристабель? Кристабель… Где-то я уже слышал это название. Кстати, присаживайтесь. И расскажите мне о нем. Здесь обязательно должна скрываться какая-нибудь романтическая история. За миллионами долларов всегда прячется целая история.
Когда управляющий сказал «миллионами долларов», я чуть не рухнул на пол, даже ухватился обеими руками за стул, на котором сидел, чтобы удержаться.
— Кристабель принадлежал Генри Кристиану, — объяснил Слоуп, — но большую часть акций он продал моему отцу.
— Бонанза Крис? — воскликнул банкир. — Вы хотите сказать, что Бонанза Крис продал этот участок?! — И, откинувшись на спинку стула, начал хохотать. Он смеялся до слез, утирал их и снова хохотал, пока не сложился пополам на стуле. Наконец затих, почти лежа на столе, беспомощный, слабый, стонущий, и проговорил: — Эту новость я не променял бы и на Кристабель, если бы он принадлежал мне. Мы-то всегда считали, что Бонанза по крайней мере умный человек. Но эта маленькая история разнесет в дым остатки его репутации. — Банкир помолчал секунду. — Однако возможно, вы — друзья Генри Кристиана, как вы его называете?
— Сожалею, но я не могу его обсуждать, сэр, — отчеканил великан, медленно поднимая гривастую мощную, как у льва, голову, и при этом в его глазах снова сверкнуло желтое пламя.
Это заставило меня прямо задрожать за жизнь толстого» мошенника и мгновенно отрезвило банкира.
— Думаю, я понимаю, — проговорил он. — В лагере золотоискателей достаточно подводных рифов, но чтобы человеку, подобному Бонанзе Крису, воспрепятствовали продолжать его подлую практику, — ну, это действительно невероятно! Однако надеюсь, когда-нибудь отношение общества к таким ловкачам изменится и Бонанза почтет за лучшее убраться подальше отсюда, что ему приходилось делать и раньше.