Как Корешу это удалось, даже не знаю. Просто не разглядела. Вот он стоит, склонившись над бильярдом, и смотрит вверх, а вот – раз! – уже стоит рядом с Трэвисом. И что он сделал, тоже сказать не могу. Вроде бы только дотронулся до его шеи, или, может, до плеча. Как бы там ни было, Трэвис рухнул на пол, будто марионетка, которой подрезали нити. И непременно раскроил бы башку об угол стола, если бы Кореш не подхватил его и не уложил на дощатый пол.
В бильярдной наступила абсолютная тишина, нарушенная двойным щелчком взведенных курков дробовика. По ту сторону прилавка, с сигарой в зубах, держа на прицеле Кореша, стоял Эрни.
Билли Чемберс и Вуди Томпсон двинулись было на Кореша, но видя такой оборот, шарахнулись прочь с линии огня вместе со всеми остальными. Самому Корешу на дробовик, по-видимому, было плевать – точно так же, как и на все угрозы Трэвиса у входа, на улице.
– О господи, – едва слышно прошептала Сандра, вцепившись мне в плечо.
Ее пальцы впились в кожу, будто клещи, но я даже не оглянулась. Отвести взгляд в сторону я не смогла бы, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
Кореш смерил Эрни долгим взглядом, как ни в чем не бывало оперся о стол и неторопливо покачал головой.
– Чувак на меня с кием полез, – сказал он, – и я же теперь виноват?
Ни рука, ни взгляд Эрни даже не дрогнули. Он был огромен, и корчить из себя крутого ему не требовалось. Все знали, что он отсидел срок, и вовсе не за неуплату штрафов за парковку в неположенном месте.
– Может, Трэвис и говнюк, – ответил он, – но он из наших. А ты – нет.
– И поэтому он прав?
– Прав, неправ – мне поровну. Я здесь хозяин, мое слово – закон, и никакие хиппи волосатые мне не указ. Давай на выход, или тебя вынесут.
Не будь все настолько взаправду, не сгустись напряжение в воздухе так, что дышалось с трудом, я бы засмеялась – настолько глупо все это выглядело.
Но дробовик был самым настоящим. И я не сомневалась, что Эрни пустит его в ход. В этом никто не сомневался.
Кроме, наверное, Кореша – иначе он бы такого говорить не стал.
– Вот как, – негромко, едва ли не по-дружески сказал он. – Гляди, старичок, если задумаешь стрелять, придется тебя вырубить, а заведение твое спалить дотла.
Все затаили дух.
– Теперь ты точно труп, – прорычал Эрни.
И снова я даже не заметила, как Кореш добрался до него – а ведь на этот раз смотрела во все глаза. Думаю, и никто другой ничего не разглядел. Вот он стоит, опершись о стол, а вот – рядом с Эрни, выхватывает у него дробовик, а тот и шевельнуться не успел. Попробовал достать Кореша боковым, но тот слегка пригнулся, пропустил удар над головой, а дальше сделал то же, что и с Трэвисом – разве что подхватывать Эрни не стал. Упал Эрни и головы не раскроил только каким-то чудом.
А Кореш из-за прилавка оглядел зал.
– Еще смелые есть? – спросил он.
Никто не ответил ни слова. И даже не шевельнулся.
– Похоже, нет, – кивнул Кореш, взглянув на Эрни и снова подняв взгляд. – Вытащить его отсюда не забудьте: сегодня вечером это заведение сгорит.
Обошел он прилавок, направился к выходу, но по пути, прежде чем выйти за дверь, взглянул прямо на меня. Улыбнулся, коснулся пальцем лба и ушел.
Добрых полминуты никто с места не сдвинулся. Затем Вуди присел на корточки над Трэвисом и принялся приводить его в чувство. Кто-то еще зашел за прилавок поглядеть, что с Эрни. Бильярдную наполнил гул голосов.
Дальше я смотреть и слушать не стала. Выскользнула вместе с Сандрой через задний ход и придержала дверь, чтобы не загремела.
– Боже, это было что-то, – выдохнула Сандра. – Скажи, да?
Я кивнула. Да, и вправду что-то. Понять бы еще, что именно. Но мне было не до того. Я помнила только одно – как он взглянул мне в глаза. В этом взгляде чувствовался какой-то намек, какое-то обещание, и я никак не могла понять, радует оно, или пугает. Наверное, и то и другое.
– Мне домой пора, – сказала я.
– Но…
Я не дала ей договорить.
– Мама сказала, сегодня после обеда нужно посидеть с Джейн.
Сандра понимающе кивнула.
– Позвони ближе к вечеру, – сказала она и поспешила свернуть за угол, к главному входу в бильярдную.
Дождавшись ее ухода, я пошла напрямик через пустырь за заведением Эрни, мимо груд мусора и зарослей сорняков – куда глаза глядят, только не домой. Я соврала: сидеть с младшей сестренкой Джейн меня никто не просил. Сказать по правде, мне просто требовалось побыть одной. Просто зло взяло: вечно наших, тартаунских, тянет показать, кто главный петух в курятнике, всякому, кому не повезло попасться под руку, когда им заняться нечем. Я-то вообще никаких драк и разборок не люблю.
Отчего же этот чужак меня настолько заинтриговал? А вот отчего. В тот самый миг, когда Трэвис замахнулся на него кием, я почувствовала: он опасен, невероятно опасен – такого я не видела ни в одном из тартаунских парней или взрослых. Даже в Эрни.
Вот только при этом чужак никому не причинил вреда. Мог бы, но никого не тронул – просто не позволил причинить вред себе.
Что вполне мог, я не сомневалась ни на минуту.
Это-то и тревожило. А еще он сказал, что спалит бильярдную дотла. И, видимо, вправду спалит, не глядя, есть кто внутри, или нет.
Железных дорог у нас не имеется. Есть только рельсовая колея, ведущая на юг от Тартауна, через заброшенные поля. Когда-то по ней гоняли платформы с лесом и вагоны угля со стороны гор. Теперь – никакого движения, кроме таких, как я, бредущих по шпалам да пинающих сорняки, проросшие сквозь гравий.
– Ты же знаешь: не я начал.
Голос застал меня врасплох. Нет, Кореша-то я узнала. И даже, можно сказать, ожидала встречи, помня, как он взглянул на меня, прежде чем выйти из бильярдной. Дело было в другом – в странном ощущении, будто я, крепко задумавшись о нем, сама призвала его, материализовала из воздуха.
Оглянувшись, я увидела его сидящим на гранитном выступе в нескольких ярдах от рельсов. Все такого же длинноволосого. Все такого же красавца.
Я на «плохих парнях» не зациклена, в отличие от Сандры и еще некоторых подруг, все вздыхающих по очередному Джеймсу Дину или Элвису. Нет, песня «Вожак стаи»[81] мне нравилась не меньше, чем любой из девчонок. Только оказаться ее героиней мне не хотелось бы. К тому же, кем бы ни был этот чужак, от него явственно веяло бедой. Так ли, или иначе, а от подобных парней всегда жди неприятностей.
– Ну, в смысле – там, в бильярдной, – добавил он, когда я не откликнулась.
– Знаю.
Было ли это правдой? Наверное, да. А может, мне просто хотелось в это поверить. Слишком уж быстро – до жути быстро он разобрался с назревшими неприятностями. При этом в Тартаун он заявился сам. За уши его не тянули. А кто же идет в Тартаун и не ждет неприятностей?
– Ты не такая, как другие девчонки, – сказал он. – Как тебя звать?
– Энни. А тебя?
– Как выяснилось, Кореш.
– Но не Лопух.
Мы оба улыбнулись.
– Нет, а настоящее имя? – спросила я.
– С чего ты думаешь, будто это – не настоящее?
– Не похож ты на Кореша.
Честно говоря, он вообще не был похож ни на одного человека из тех, кого я знала – разве что на героев историй о хиппи с Западного побережья из журналов «Лайф» и «Тайм».
– Почему это? – спросил он. – Недружелюбно выгляжу?
– Да ладно тебе. Я же представилась.
– А я все еще жду, когда кто-нибудь даст мне имя. Такое, чтобы понравилось. Чтоб захотелось оставить его себе.
Я была готова отшить его. Если он будет продолжать в том же духе, нечего тратить время даром, болтая с ним, как бы он ни был красив. Но его взгляд был совершенно бесхитростным, а глаза… Никогда в жизни такого цвета не видела – странного, золотисто-зеленого, чуточку с рыжинкой.
Может, он здорово умел врать, а может, в самом деле говорил правду – этого я понять не могла, но отчего-то решила поверить ему на слово, истолковать, так сказать, сомнения в пользу обвиняемого, и не стала уходить.
– Ладно, – сказала я. – Тогда расскажи, откуда ты. Что это за место, где у людей нет имен?
Тут он снова заулыбался, но на этот раз я собственной шутки не поняла. А на мой вопрос он ответил своим:
– Ты видела когда-нибудь, как летают вороны?
Я пожала плечами.
– Видела, наверное. Но при чем здесь вороны?
– С виду может казаться, будто вороны мельтешат в воздухе как попало, но очень часто они следуют определенной схеме. Особенно по вечерам, когда летят спать.
– И что из этого?
– Там, где их тени падают на землю, получаются… Не знаю, как назвать. Скажем, призрачные дороги. Или лучше: «вороньи дороги». Все эти тени, в одних и тех же местах, каждый день… Со временем они так уминают землю, что даже разглядеть можно. Если знаешь, куда смотреть.
Уж не врал ли он, когда говорил, что не балуется наркотиками?
– Как мило, – хмыкнула я, приготовившись идти дальше.
– Если пойти по такой дороге с открытой душой, она может увести отсюда куда-нибудь еще.
– Вороньи дороги, – сказала я, даже не пытаясь скрыть скепсис. – Проложенные их тенями…
– Да, только не совсем тенями, а… как бы памятью о них. Их отголосками. На самом деле вовсе не вороны их прокладывают. Они существуют сами по себе: это потоки энергии там, глубоко под землей. А вороны просто летят над ними, и от этого их легче увидеть.
– И куда же они ведут?
Кореш пожал плечами.
– Некоторые могут привести туда, где у людей нет имен.
Я надолго умолкла, глядя на него.
– Знаешь, – наконец сказала я, – ты парень вроде бы приятный и сам знаешь, что с виду симпатичен. Но скажи честно: неужели на дурацкие байки вроде той, что ты сейчас мне рассказываешь, действительно хоть кто-то клюет?
– Я просто ответил на твои вопросы. Если ответы тебе кажутся загадочными, я тут ни при чем.
– Загадочными? Не то слово.
Кореш пожал плечами и снова привалился спиной к камню.