лось русло Ванавары, медленно проплывали замшелые болотистые участки — знакомая однообразная картина местной тайги и низкого, сглаженного рельефа. Там и здесь бросались в глаза отдельные острова выгоревшего леса с унылыми, торчащими кверху стволами высохших, лишенных ветвей деревьев.
Через каких-нибудь 20 минут мы были уже в бассейне Огнё. Внизу завиднелось ее безводное русло, окаймленное с одной стороны стеной стройного соснового бора, а с другой — багряно-желтой низиной, поросшей низкорослым кустарником. Тюрин знаком показал мне, что здесь он собирается приземлиться. Вертолет сделал круг и стал снижаться, затем, почти касаясь колесами земли, повис в воздухе. Во все стороны метелью неслись сорванные с кустарника багряные листья. Мы взяли наши рюкзаки и сошли на землю. Вертолет приподнялся и, набирая высоту, стал удаляться. Мы остались одни.
Взвалив на плечи рюкзаки, мы медленно пошли вдоль русла — сухой извилистой траншеи с галечным дном, но без единой капли воды. Километра через два нам попалась небольшая ровная галечная площадка, около которой в небольшом углублении поблескивала лужица кристально чистой холодной воды, — идеальное место для ночлега. Здесь мы и остановились. Поблизости оказалась вторая, более обширная и глубокая яма, заполненная водой. Мы приспособили ее для промывки проб. Выше по Огнё воды не было, и пробы для промывки приходилось подносить с расстояния в несколько километров.
На Огнё мы провели целых два дня. Погода нам благоприятствовала, и работа шла быстро и споро. На обратном пути тоже брали пробы, промывая их во встречных водоемах.
1 сентября мы были уже в Ванаваре.
Буквально на другой день после нашего отъезда на Огнё в Ванавару прилетел Янковский. Он был очень огорчен, что не застал меня. Узнав, что это наш последний маршрут, после которого мы собираемся уезжать, он устроился в экспедицию Золотова, обещавшего помочь ему в поисках таинственного камня, и был сейчас на заимке.
Вертолет делал последние рейсы, постепенно забирая с заимки людей и оставшееся имущество кошелевской и плехановской групп. В один из таких рейсов мне удалось слетать на заимку. Янковский, предупрежденный о моем вылете, с нетерпением ждал меня. Встреча была очень теплой и сердечной. В нашем распоряжении было каких-нибудь полтора-два часа. Мы отошли в сторонку и, пока вертолет загружался, говорили, говорили без конца. В этом году в Шиткино, где жил Янковский, было сильное наводнение, отрезавшее поселок от внешнего мира. Были залиты поля, луга и огороды. Все посаженное Янковским, которому в основном приходится жить своим хозяйством, погибло, и он вынужден был ждать спада воды и все заново перекапывать и пересаживать. По улицам поселка ходили моторки. Выехал он почти в конце своего отпуска, а дополнительный отпуск без сохранения содержания ему не дают. Все же он решил еще разок побывать в тех местах, которые так много значили в его жизни.
Прилетев на заимку, Янковский почти все время проводил в поисках своего камня, но, увы, безуспешно. Он никак не мог точно вспомнить, где находится место, на котором 30 лет назад встретил так поразившую его глыбу.
Прошлой зимой, он был в Иркутске и обратился к врачу с просьбой заставить его под гипнозом вспомнить местонахождение камня. Тот ответил, что сделать это невозможно. Насколько я мог понять Янковского, дело заключалось в том, что под гипнозом человека можно заставить вспомнить то, что в свое время ярко запечатлелось в его сознании. В данном случае это была природная обстановка, положение, вид и характер камня и т. д.; но на местонахождении камня Янковский в то время внимания не фиксировал, поэтому никакой гипноз не помог бы ему вспомнить то, о чем он раньше не думал. Кроме того, за прошедшие 30 лет все вокруг неузнаваемо изменилось. Молодая поросль превратилась в густой лес, болота заросли кустарником; естественно, что в этом новом обрамлении очень трудно распознать черты прежней обстановки.
И все же он был твердо убежден, что рано или поздно найдет этот камень, который, возможно, является обломком крупного каменного метеорита, распавшегося при взрыве на множество отдельных кусков. А может быть, этот камень окажется обычным обломком местной горной породы типа туфоконгломератов. Возможно, что его бугристо-ячеистая поверхность — результат выветривания этих конгломератов, в которых выпавшая галька могла образовать похожие на регмаглипты ячейки-углубления.
(Сколько их, таких легенд, оказалось миражем! «Сухая речка»? В этом году вертолет «проутюжил» с воздуха окружающую местность на много десятков километров во всех направлениях, и никаких следов «сухой речки», той необычной «сухой речки», о которой было столько разговоров, нигде не оказалось. Зато сухих ручьев и сухих участков в более крупных водотоках оказалось более чем достаточно. А кусок серебристого металла, якобы найденный, а затем утерянный эвенками? Не он ли, занумерованный, лежит в помещении Комитета по метеоритам? Происхождение его полностью установлено. Это остаток алюминиевой миски, расплавившейся во время пожара куликовской избы, вместе с остальным мусором выброшенный на свалку, где он впоследствии и был найден. Так же был «разоблачен» кусок «силикагласа», оказавшийся оплавившимся во время пожара бутылочным стеклом.)
— Ведь вот же, Якуня-Ваня (такая у него присказка), — сказал Янковский, прощаясь со мной, — стоит этот камень у меня перед глазами, каждую яминку вижу на нем, а где он находится, хоть убей, не помню.
Неудачные попытки разыскать камень вызывают у многих сомнение в реальности его существования.
— Да был ли вообще этот камень? — задают мне иногда вопрос. — Не является ли фотография подделкой? Уж очень подозрительные деревья, окружающие глыбу. Таких в природе не бывает.
В подлинности фотоснимка сомневаться не приходится. Странный вид деревьев — просто результат ретуши, неумело проделанной Валей Петровым на уникальном снимке.
Мне лично кажется, что камень этот найден не будет. Янковский уверен, что он видел камень в долине Чургима, широкой заболоченной низине. Болота же в районах с вечной мерзлотой имеют свои характерные особенности. Так, мочажины и повышенные участки на их поверхности постепенно перемещаются. Следы этого перемещения можно видеть во многих местах. Например, если идти от заимки к Сусловской воронке, то бросается в глаза сооруженный еще Куликом бревенчатый мостик-настил, находящийся почему-то на сухом, возвышенном месте. Оказывается, мочажина, через которую он был когда-то перекинут, сместилась на несколько метров ближе к заимке. На Кобаевом острове исчезли захваченные болотом остатки лабаза Джонкоуля. То же самое могло произойти и с камнем Янковского, который, вероятно, скрыт сейчас под моховым покровом какой-нибудь мочажины.
…Тюрин дал сигнал к посадке. Мы с Янковским простились, крепко расцеловались и расстались с чувством тихой печали. Когда-то нам теперь вновь удастся встретиться?
Вертолет поднялся в воздух и через полчаса был в Ванаваре. Через несколько дней я вместе с кошелевской группой вылетел в Москву.
Гипотезы… Гипотезы…
Работы КСЭ-2 дали возможность уточнить некоторые вопросы, связанные с катастрофой 1908 года.
Тщательно проведенные радиометрические исследования не показали увеличения радиоактивности в районе котловины: наоборот, за истекший год она значительно уменьшилась. Было установлено также, что под избами Кулика, которые построены в 30-х годах, полностью отсутствуют какие-либо следы искусственной радиоактивности. Если бы в 1908 году в этом районе был атомный взрыв, то эти следы были бы обнаружены и в почве под избами. Послойное исследование древесной золы также не показало повышенной радиоактивности во фракции, включающей слой 1908 года. Все это позволило заключить, что увеличение здесь радиоактивности в 1959 году обусловлено выпадением радиоактивных осадков, связанных с американскими ядерными испытаниями 1958 года.
Магнитометрические работы в Сусловской и Клюквенной воронках, а также на Южном болоте показали отсутствие в них каких-либо магнитных масс. Также отрицательными оказались поиски металлических частиц при помощи миноискателей.
Исследования, проведенные в районах, которые, по опросным и литературным данным, считались местами возможного падения Тунгусского метеорита, показали, что наблюдающийся здесь повал леса не имеет никакого отношения к катастрофе 1908 года.
Работы 1960 года заставили большинство участников КСЭ-2 отказаться от гипотезы ядерного взрыва, которая до этого времени считалась вполне вероятной.
На вопросе о гипотезах следует остановиться подробнее. Грандиозность и загадочность события, скудные и противоречивые показания очевидцев, отсутствие на земной поверхности непосредственных следов падения Тунгусского метеорита наряду с отсутствием его материальных частиц создали предпосылки для возникновения многочисленных гипотез. Одни из них опираются на факты, другие являются более или менее остроумными домыслами.
В первые годы исследований некоторые ученые высказывали предположение, что радиальный вывал леса, наблюдавшийся Куликом, был вызван чисто земными причинами: взрывом болотного газа, мощным смерчем, сильными завихрениями во время крупного лесного пожара.
Все остальные гипотезы, несмотря на существующие между ними различия, признают, что Тунгусская катастрофа была вызвана внезапным появлением «гостя из космоса», которое сопровождалось сверхмощными световыми, звуковыми сейсмическими и другими эффектами и завершилось возникновением необыкновенно мощной воздушной волны, вызвавшей на обширной площади радиальный вывал леса.
Местом катастрофы является котловина, расположенная в междуречье Хушмы и Кимчу в бассейне Подкаменной Тунгуски. Кулик, первоисследователь района падения Тунгусского метеорита, пришел к заключению, что здесь выпал рой железных метеоритов, которые он связывал с кометой Понс-Виннеке. Их падение обусловило радиальный вывал леса и образование многочисленных воронок.