РАЗВИТИЕ ОТНОШЕНИЙ С ВАШИМ РАЗУМОМ МУДРОСТИ
И начала: «Все в мире неизменный
Связует строй; своим обличьем он
Подобье Бога придает Вселенной.
Для высших тварей в нем отображен
След вечной Силы, крайней той вершины,
Которой служит сказанный закон.
И этот строй объемлет, всеединый,
Все естества, что по своим судьбам —
Вблизи или вдали от их причины.
Они плывут к различным берегам
Великим морем бытия, стремимы
Своим позывом, что ведет их сам.
Он пламя мчит к луне, неудержимый;
Он в смертном сердце возбуждает кровь;
Он землю вяжет в ком неразделимый».
Чтобы понять истинную природу опыта озарения, Странник, как и все мы, должен научиться успокаивать и расслаблять свой рациональный разум на время, достаточное для построения отношения со своим разумом мудрости. Говоря словами Дантовой поэмы, это значит, что он должен научиться верить в то, чему его учит Беатриче. Он усердный ученик, но в то же время — трудный ученик, поскольку в своем рвении постоянно пытается рациональным разумом интерпретировать переживаемое, пребывающее вне рационального понимания.
ОПЫТ БОЛЬШЕГО
Развитие отношений с вашим разумом мудрости, приготовление к трансформации и озарению не означает, что надо отказываться от рациональной стороны вашего естества, которая необходима для ежедневного существования в реальном мире.
Именно рациональный разум вносит порядок в наши действия и позволяет нам выполнять ежедневные обязанности. Наш рациональный разум помогает нам преодолевать многие страхи и предрассудки. Рациональным разумом для Странника был Вергилий, помогавший ему преодолевать страх при путешествии по Аду, — он и привел Странника к первой встрече с Беатриче.
Таким образом, открытие в себе внутренней мудрости не есть способ избавиться или отказаться от какой-то части собственного естества. Скорее это способ расширить наше понимание о том, кто мы есть, чтобы стать больше, чем мы есть. Чтобы помочь Страннику добиться этого, Беатриче должна уважать и удовлетворять его рациональный разум, и в то же время она учит его расслабляться и освобождаться от рационального процесса мышления, чтобы достигать более высокой духовной сознательной части его естества.
УЧИТЕЛЬ И РАЗУМ МУДРОСТИ
Воплотив в Беатриче физический персонаж, персонифицирующий внутреннюю мудрость и одновременно учителя мудрости, Данте определил для нее двойную роль. Разум мудрости пребывает в каждом из нас, но порой нам требуется помощь учителя, чтобы выявить в нас эту способность. Как учитель Странника, Беатриче знает больше, чем ее ученик; как аспект его самого, который он должен исследовать, она воплощает его собственные неиспользованные знания.
Как учитель, Беатриче прежде всего и в первую очередь — образец для подражания. Она служит примером внутреннего умиротворения, которого хочет достичь ее ученик, таким образом отражая пользу от знания, которому учит. Иными словами, она не только разговоры разговаривает, но и дело делает.
Когда мы направляем наших студентов и пациентов к достижению и развитию отношений с разумом мудрости, мы ведем их к образу их собственной Беатриче. В результате, используя управляемую медитацию, мы помогаем людям делать то, что сделал Данте, создавая образ Беатриче. Мы показываем им, как мысленно персонифицировать собственный аспект так, чтобы легче сблизиться с ним, вступить с ним в диалог и поверить в мудрость, которой он наделен.
ВЗГЛЯД ГЛАЗАМИ БЕАТРИЧЕ
Вскоре после встречи со Странником Беатриче своим примером подводит Странника к первому опыту озарения.
Когда, налево обратясь лицом,
Вонзилась в солнце Беатриче взором;
Так не почиет орлий взгляд на нем.
Как луч выходит из луча, в котором
Берет начало, чтоб отпрянуть ввысь, —
Скиталец в думах о возврате скором, —
Так из ее движений родились,
Глазами в дух войдя, мои; к светилу
Не по-людски глаза мои взнеслись…
И вдруг сиянье дня усугубилось,
Как если бы второе солнце нам
Велением Могущего явилось.
А Беатриче к вечным высотам
Стремила взор; мой взгляд низведши вскоре,
Я устремил глаза к ее глазам.[60]
На короткое время Странник увидел глазами Беатриче «свет» высшего сознания — как Нэнси во второй главе видела глазами монаха и Том видел глазами старого мудреца в храме майя.
Здесь Беатриче научила его азам созерцания, тому, как фокусировать сознание на духовном уровне, другими словами — глядеть на свет озарения, которым мы способны «видеть» аспекты реальности, не очень легко заметные в повседневной жизни. Странник способен сделать это, но он не смог удержать взгляд надолго и объяснить, что именно он пережил.
Созерцательное состояние сознания по мере развития воспринимает реальность на все более тонком уровне, и воображение — образосозидающая функция сознания — создает образы этого тонкого восприятия. Одно из тончайших восприятий — постижение жизненной энергии, которая пропитывает всю действительность, и это та энергия, которая, как правило, представляется в воображении в виде ощущения света. Мировое духовное искусство изобилует образами нимбов, света, излучаемого глазами, света, окружающего тело, света, испускаемого ладонями. Все это образы переживания внутреннего света — света, в который смотрели Странник и Беатриче.
НЕВЫРАЗИМАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ
В заключении первого опыта озарения Странник почувствовал, что его втянуло в свет, и спросил: «Какая часть меня поднялась?» Очень похожая растерянная реакция есть во Втором послании Павла к Коринфянам (12:3–4), выражающая его опыт обращения: «И знаю о таком человеке ([только] не знаю — в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать».
Ощущение восхождения к свету, опять-таки, является универсальным образом духовной и религиозной живописи, а также тем чувством! о котором сообщают те, у кого был мистический опыт. Это наглядная иллюстрация опыта подъема на более высокий уровень сознания.
В ответ Беатриче говорит Страннику:
Не на земле ты, как считал превратно,
Но молния, покинув свой предел,
Не мчится так, как ты к нему обратно.[61]
Она предлагает большее, нежели метафорическое объяснение его опыта. Свет естественным образом нисходит с неба, и сознание, освобожденное от рациональных мыслей, естественным образом восходит к духовному свету.
Рассказывая дальше о последствиях этого переживания, Странник говорит:
Я видел — солнцем загорелись дали
Так мощно, что ни ливень, ни поток
Таких озер вовек не расстилали.
Звук был так нов, и свет был так широк,
Что я горел постигнуть их начало;
Столь острый пыл вовек меня не жег.
Та, что во мне, как я в себе, читала, —
Чтоб мне в моем смятении — помочь,
Скорей, чем я спросил, уста разъяла
И начала…[62]
ЖЕЛАНИЕ БОЛЬШЕГО
Странник рано отведал духовного измерения реальности и был очень взволнован тем, что испытал. Он хочет понять это и узнать об этом больше, но он пытается делать это с помощью рационального разума, который, как его учитель, его разум мудрости Беатриче напоминает ему, не ведет к духовной мудрости:
Она знает, как знают мистики, которые воспевали это в стихах и песнях, что смысл — в самом переживании. Пытаясь анализировать и объяснять его, несмотря на вполне естественное побуждение для тех, кто еще не сформировал доверительные отношения с силой разума мудрости, значит возвращать внимание к собственной личности, к нашей обычной психической деятельности, а не к глубинной реальности, к которой приводит нас этот опыт.
Однако это не значит, что мы не можем вовлечься в процесс воссоздания и лучшего понимания того, что мы испытали. На самом деле это не только то, что мы обязаны делать, но также то, что мы естественным образом стремимся делать, уже однажды вкусив особого рода блаженство, которое нам дали моменты озарения. Один из наших учеников, Эндрю, описал момент озарения, который стал началом на его пути духовного исследования:
В тридцать один год я ощутил полное опустошение в душе. У меня была прекрасная работа и прекрасная семья, но в душе, в самоощущении, я был опустошен. А затем случилось нечто, изменившее все.
Мы проводили отпуск в горах Адирондак. Арендовали каноэ и плавали по озеру Джордж. Внезапно потемнело, поднялся ветер, гром и молния обрушились на нас. На озере поднялись волны и перевернули наше каноэ.
Нас выбросило в воду вместе с двумя нашими маленькими детьми. Мы с женой подхватили их и отчаянно поплыли к берегу. Кошмар продолжался. Молния ударила в деревья, которые загорелись прямо у нас над головой, и горящие ветки деревьев стали падать на нас. Нам некуда было податься. Внезапно я понял, что мы скоро умрем.
Нам угрожала смерть. Страх пробирал до костей. Я чувствовал его всем телом. Я смотрел на свою семью в абсолютной уверенности, что нам осталось жить лишь несколько секунд. Наше время истекло. В это мгновение что-то глубоко-глубоко во мне вышло на волю, и меня охватило блаженство. Блаженство горело в моих глазах и в каждой поре моей кожи. Я кончился. Я наслаждался любовью ко всем.
Я услышал: «Бежим!» Все еще в состоянии блаженства я последовал за женой и сыном и с дочерью на руках побежал вглубь леса. Моя жена увидела в свете молний очертания дома. Мы добрались до дома и открыли боковую дверь: в это время буря превратилась в сокрушительный град. Позднее в тот день мы видели в городе машины с пробитыми крышами и капотами.
В доме было темно. Мы услышали, как кто-то приближается откуда-то издалека. Мы крикнули, что у нас нет дурных намерений, мы просто хотели спрятаться от бури. В другом углу комнаты появилась древняя старуха. Мы снова извинились за вторжение, но она казалась спокойной и безмятежной. Она пригласила нас сесть и подождать, пока буря утихнет, а затем повернулась, и, ощупывая стену, пошла к двери, в которую вошла. Мы поняли, что она слепая.
В темноте комнаты мы увидели электрические вспышки в розетках. Воздух снаружи был пропитан электричеством молний. В комнату вошел мужчина. Он даже не спросил, кто мы такие, и возбужденно сообщил нам, что видел шаровые молнии, катавшиеся по полям. Затем он направился в другую комнату — проведать старуху. Град продолжал лупить.
Сидя в темной комнате, насквозь мокрый, трясущийся, боясь пошевелиться из-за электрических разрядов, я был неправдоподобно счастлив, что моя жена и дети спаслись и переживут этот вечер. Я же ощущал, что умру совершенно точно. Моя жена с ее огромной энергией спасла нас, заставив бежать к дому, пока я стоял ошеломленный, отдавшись эйфории. Я был вынужден признать, что сдался.
Когда буря утихла, мы собрались уходить и крикнули «спасибо!» в глухую темноту дома старухи, но не услышали ответа. Когда мы вернулись на дорогу, где могли поймать машину до города, я огляделся. Все мои прежние мысли улетучились. Все прежние представления покинули меня. Какой бы личностью я себя ни представлял, эта личность удалилась. Я знал только то, что ничего не знаю. Мой разум был пуст, как дорога. Ничего внутри. Новые мысли не приходили и не рождались. И вдруг совершенно неожиданно появилась одна ясная мысль: я должен понять. Я должен понять. Я знаю, что ничего не знаю, и я должен понять. На следующий день я начал искать духовного учителя.
Как и Странник, Эндрю пережил опыт, который абсолютно отличался от всего, что с ним было раньше. Когда он переживал этот опыт, он испытывал единение со всем творением. Оглядываясь назад, он хотел понять, что произошло в тот момент, его духовный поиск начался.
«Эйфория» — чувство, которое невозможно описать словами, но это то, по чему мы все тоскуем, даже не зная его, то неописуемое нечто, которое мы каким-то образом ощущаем ушедшим из нашей жизни. И, испытав его однажды, мы еще больше жаждем испытать его заново.
ОБУЧЕНИЕ РАЗУМУ МУДРОСТИ
Нэнси отреагировала на первое знакомство с разумом мудрости словами: «Что это за дьявольщина?» А Том спросил: «Я только что где-то был?» — их сравнимые эквиваленты вопроса Дантова Странника к Беатриче: «Какая часть меня вознеслась?» Все они пытаются осознать, что пережили.
Странник не может выбросить из головы желание знать больше и говорит Беатриче: «…дивлюсь опять, как я всхожу столь легкою средою».[64]
И она отвечает, говорит нам Странник, как любящий родитель:
Она, умея вздохом сострадать,
Ко мне склонила взор неизреченный,
Как на дитя в бреду — взирает мать…[65]
Поскольку Беатриче сразу и его учитель, и персонификация его собственной внутренней мудрости, она знает, что Странник сам обладает силой, раскрывающей ответы на его вопросы. Она хочет подвести его к этим ответам, как всякий хороший проводник или учитель, но также знает, что он должен прийти к пониманию своего внутреннего разума сам. Ее роль в том, чтобы помочь ему вытащить собственную духовность на поверхность его жизни.
Хотя с литературной точки зрения Дантовы описания опыта озарения могут восприниматься как поэтическая метафора, в действительности они представляют собой очень верный очерк состояния высшего сознания. Поскольку высшее сознание — это состояние, которое нужно пережить, чтобы понять, мы считаем, что Данте сам был знаком с подобными моментами озарения.
Мы можем представить поэта, одного в комнате, возможно — в момент меланхолии; он вызывает в воображении образ умершей Беатриче и ведет внутренний диалог с ее образом, и она отвечает ему в его воображении.
Когда мы просим учеников и пациентов вообразить фигуру мудрости, нет ничего необычного для них также «увидеть» образ того, кто ушел и кого они могут представить себе обладателем знания о том, что в конечном счете является величайшей мистерией: что происходит с нами после смерти? Если наш сценарий верен, Данте по многу часов много лет сообщался со своим разумом мудрости. Таким способом он поднимал свое сознание над страхом и рациональным мышлением и открывался для личного опыта озарения, которое описывает.
Легко себе представить, что Данте задавал вопросы об этих озарениях, поскольку это первая наша реакция после того, как озарение прошло и мы вернулись к обычным мыслям и представлениям. Наши вопросы не обязательно возникают от смущения, вызванного самим озарением: этот опыт обычно самоочевиден, со всеми его позитивными ощущениями и интуитивным пониманием. Мы задаем вопросы позднее, поскольку мы, как правило, плохо информированы о нашем внутреннем потенциале высшего сознания. Мы задаем вопросы, ибо все еще находимся в поисках пути к этой неизвестной стороне нашей сущности. Таким образом, в том, что Странник задает Беатриче столько вопросов, есть истинный смысл. Как мы увидим позже, вопросов становится меньше по мере того, как он чаще переживает высшие состояния и в большей степени позволяет опыту стать его учителем. Описанный Данте диалог между Беатриче и Странником почти наверняка отражает его собственный процесс понимания и принятия своего высшего естества.
ПОТРЕБНОСТЬ В ВЕРЕ
Во время нашей работы с современным странником Нэнси из второй главы, мы видели, что сперва она боялась оторваться от скалы и отправиться в полет с монахом. Освобождение от наших рациональных страхов и продиктованного самосохранением поведения ради свободы высшего сознания может пугать человека, и Данте понимал это, когда говорил, обращаясь напрямую к читателю:
О вы, которые в челне зыбучем,
Желая слушать, плыли по волнам
Вослед за кораблем моим певучим,
Поворотите к вашим берегам!
Не доверяйтесь водному простору!
Как бы, отстав, не потеряться вам![66]
Но он также понимает, что тех, кто истинно ищет, не удержишь, поэтому говорит им:
А вы, немногие, что испокон
Мысль к ангельскому хлебу обращали,
Хоть кто им здесь живет — не утолен,
Вам можно смело сквозь морские дали
Свой струг вести там, где мой след вскипел,
Доколе воды ровными не стали.[67]
Открывать себя перед силой разума мудрости, уходить от страхов — это все равно что отправиться на утлом челне по водам, не нанесенным на карты, — во всяком случае, в начале. И так будет, пока мы хорошо не узнаем духовную территорию, наши собственные состояния высшего сознания, в которых будем чувствовать безопасность.
Странник доверяет Беатриче быть капитаном его «струга». Чем дольше они вместе, тем большее доверие он испытывает к ней и тем больше понимает ценность того, что испытывает:
Казалось мне — нас облаком накрыло,
Прозрачным, гладким, крепким и густым,
Как адамант, что солнце поразило.
И этот жемчуг, вечно нерушим,
Нас внутрь воспринял, как вода — луч света,
Не поступаясь веществом своим.[68]
Странник, сливаясь со светом, все меньше сопротивляется ему. Небесный жемчуг принимает его, и он становится с ним одним целым. Его переживание озарения становится более естественным. Поскольку ничего «плохого» с ним не происходит — его струг не садится на мель, не тонет в море, — он теперь лучше способен расслабиться и отдаться «огромному океану бытия», то есть собственной лучшей сущности. Чем больше мы способны расслабиться, тем нам легче будет принять озаряющий опыт разума мудрости, предлагаемый нам.
Отпусти!
Это обманчиво простое упражнение поможет расслабить тело и душу, так что ваш разум мудрости станет более заметен и доступен. Это упражнение опирается на успокоительную силу слов — силу, о которой мы говорили, когда предлагали в пятой главе использовать выразительные слова и утвердительные заявления в качестве упражнений по преображению. Мы обучаем им всех пациентов и учеников, поскольку они очень эффективны и просты для выполнения в любое время и в любом месте.
В числе многих преимуществ это упражнение можно использовать для ослабления беспокойства, как подготовительное, чтобы лучше сосредоточиться, приготовиться к медитации, переключить настроение и чувства, если мы спорим или слишком взволнованы. Мы обычно используем его как подготовительное упражнение для умственных образов и медитации со всеми, кто не может сосредоточиться или чем-то озабочен. Когда вы в первый раз прочитаете инструкцию, упражнение может показаться вам слишком легким и простым для настоящей работы. Однако мы настоятельно призываем вас попробовать выполнить его и извлечь пользу.
Сперва прочитайте инструкцию, а затем попробуйте сами.
1. Закройте глаза… Пусть ваше тело погрузится в кресло…
2. В глубине сознания произнесите два слова:
3. Ваше имя и слово «отпусти».
4. Повторяйте эту фразу снова и снова в сознании в относительно медленном темпе три минуты.
5. Затем отпустите эту фразу на волю и помолчите в сознании. Когда молчание завершится, откройте глаза.
Часто спрашивают, что значит «отпусти». Вам не нужно стараться отпустить что-то конкретное — сама фраза сделает за вас это. Если вы слышите в голове вопросы или чувствуете замешательство посреди упражнения, просто снова вернитесь к фразе. Когда вы будете достаточно сосредоточены на ней, фраза вдруг исчезнет сама, и тогда в вашем сознании наступит покой. Вы естественным образом перешли к шагу 5 — остались в молчании.
ИСТИНА И ИМПУЛЬСЫ
Переживание озарения, подобно тому, которое пережил Странник, доказывает нам, что мы способны освободиться от поглощающего нас привычного образа мыслей и расшириться до более тонких состояний восприятия. Но необычные переживания сами по себе не есть наша настоящая цель. Настоящая цель — достигнуть более глубинной истины.
Странник, находясь на ранней стадии духовного развития, очарован необыкновенной природой переживаний, но гораздо более духовно зрелая Беатриче знает, что феномен видения света, как бы ни был увлекателен, — это еще не все. Ей необходимо научить Странника видеть глубже света, чтобы постичь его смысл.
Странник очень старается, но его переживания происходят быстрее, чем он в состоянии их осознать:
Но предо мной видение предстало
И к созерцанью так меня влекло,
Что речь забылась и не прозвучала…
Нам возвращают наше отраженье
Столь бледным, что жемчужину скорей
На белизне чела отыщет зренье, —
Такой увидел я чреду теней,
Беседы ждавших…
И, чтоб взглянуть, кто это, обернулся…
Вперив глаза в ничто, я вверил их
Вновь свету милой спутницы; с улыбкой,
Она пылала глубью глаз святых.[69]
Беатриче, понимая, что Странник собирается задать вопрос, на который она уже знает ответ, говорит:
Что я смеюсь над детскою ошибкой, —
Она сказала, — странного в том нет:
Не доверяясь правде мыслью зыбкой,
Ты вновь пустому обращен вослед.[70]
Она старается объяснить ему, что свет — шире, чем визуальное явление; и в переживании света есть определенное качество: присущая ему энергия, энергия любви. Однако он постоянно отворачивается от переживаемого, сомневается в этом опыте, отказываясь ощутить на себе его воздействие. Его реакция — аналог того, что происходит с нами, когда мы «отгораживаемся» от того, что нам кто-то говорит, поскольку это похоже на плохие новости: наше биологическое «я» и социальное «я», сосредоточенные на самосохранении и функционировании, не желают слышать что-либо, угрожающее им. Эта реакция имеет тот же механизм, который вовлекает посторонние мысли в наш разум при медитации. Мы уже обсуждали такое явление, когда многие люди, погруженные в медитацию, внезапно чувствуют необходимость позвонить по телефону или сделать заметку в календаре. Эти мысли — наши биологические и социальные «я», которые устраивают «короткое замыкание», поскольку переживание чужеродно и поэтому изначально является угрозой для этих «я», которые в течение всей жизни стараются получить контроль над реальностью.
В этот момент Странник практически парализован собственным замешательством:
Меж двух равно манящих яств, свободный
В их выборе к зубам бы не поднес
Ни одного и умер бы голодный…
Так я молчал; но на лице моем
Желанье, как и сам вопрос, сквозило…[71]
ЗА ПРЕДЕЛАМИ ОБРАЗОВ
Теперь Странник пережил несколько моментов слияния сознания с высшим состоянием, тонкой энергией, и образосозидающая функция его разума (воображение) составила образы из этого опыта. Это те же образы — света, физического подъема, — на которые, как мы уже говорили, опирались художники, изображая духовные состояния. Образ помогает оформить переживание в нашем сознании, в нашей памяти, но образ не есть настоящее переживание. Ассаджоли изложил это учение в виде простой эволюционной схемы: «Энергия переходит в образы, а образы в слова». Дзэнское выражение проясняет это понимание прекрасно и лаконично: «Палец, указывающий на луну, — не сама луна».
Странник достиг важного периода в духовном образовании. Беатриче пытается вывести его понимание за пределы образов, которые он видит:
Так с вашей мыслью должно говорить,
Лишь в ощутимом черплющей познанье,
Чтоб разуму затем его вручить.
К природе вашей снисходя, Писанье
О Божией деснице говорит
И о стопах, вводя иносказанье;
И Гавриила в человечий вид,
И Михаила церковь облекает,
Как и того, кем исцелен Товит.[72]
Этим замечанием Данте напоминает нам, что религиозные слова и образы не суть настоящее переживание. Образы отличаются от реальности, которую отражают, и в какой-то момент духовного развития мы вынуждены выйти за пределы отражений к истине. Наш разум мудрости, олицетворенный Беатриче, уже знает об этом и пытается привести наш рациональный разум к ощущению безопасности, в котором он мог бы расслабиться и воссоединиться с нами.
СУЩНОСТЬ И НАЗНАЧЕНИЕ ВОПРОСОВ
Чем больше Странник учится, тем лучше понимает, почему он так много спрашивает о своих переживаниях. Он проникает в сущность и задачу самих вопросов. Вопросы — это поиск, и разум знает, что существует нечто более значительное для постижения.
Я вижу, что вовек не утолен
Наш разум, если Правдой непреложной,
Вне коей правды нет, не озарен.
В ней он покоится, как зверь берложный,
Едва дойдя; и он всегда дойдет, —
Иначе все стремления ничтожны.
От них у корня истины встает
Росток сомненья; так природа властно
С холма на холм ведет нас до высот.
Вот что дает мне смелость, манит страстно
Вас, госпожа, почтительно спросить
О том, что для меня еще неясно.[73]
Он добрался до подоплеки, создающей его стремление спрашивать, — это стремление к истине. Это стремление присуще каждому из нас — в личных отношениях, в семье, на службе, как гражданину своей страны. Когда мы встречаемся с нарушениями того, что считаем правильным, мы называем это несправедливостью, и это возмущает нас, поскольку оскорбляет присущее нам стремление к правде, от которого мы не можем отказаться, даже если очень стараемся.
Услышав такие слова от ученика, Странник говорит:
Она такими дивными глазами
Огонь любви метнула на меня,
Что веки у меня поникли сами,
И я себя утратил, взор склоня.[74]
Она счастлива, что Странник наконец достиг такой степени понимания, и он, осознав причину своих вопросов, стал истинным учеником, готовым наконец отдаться во власть учителя, чтобы отправиться к объекту своего поиска, который, как и для всех нас, есть глубинная истина, лежащая в основе всего единого сущего над, под, вокруг и внутри отдельных вещей и существ, которые мы видим на поверхностном уровне восприятия. Необходимость контролировать исходит от наших страхов; желание отказаться от контроля свидетельствует о том, что мы отпустили наши страхи, естественно возникающие, когда мы приближаемся к истине, которая соединяет нас с вечной Вселенской энергией любви.
Беатриче видит прогресс своего ученика в этом отношении и говорит:
ЛЮБЯЩАЯ СИЛА
Этот «вечный свет», свет озарения, Данте персонифицирует в образе Лючии, а любящую силу — в образе Марии. Мария, как мы выяснили, — это образ или символ, который, быть может, неуместен для некоторых людей. Однако это не означает, что любящая сила, которую она персонифицирует, нереальна. Но, поскольку она реальна, мы все должны признавать ее и уважать в нашей глубинной реальности. В 1995 году, когда мы путешествовали с группой людей, которые собирались взять к себе детей из сиротского приюта в Китае, мы прожили неделю внутри этой любящей силы.
В группе было девять семей: они готовились удочерить девять маленьких девочек и забрать их в Америку. Каждая семья носила фотографию маленькой девочки у сердца — изображение их будущего ребенка.
После многомесячной волокиты это путешествие через Тихий океан стало кульминацией поиска, предпринятого для удовлетворения серьезного стремления. Мы чувствовали, что вокруг нас кипит энергия надежды. В те потрясающие минуты, когда детей выпустили из приюта на встречу с будущими родителями, было много любви, слез и радости. Всю неделю, проведенную в Китае, мы постоянно чувствовали нежность к этим детям. Новые родители восхищались каждым лепетом, беспокоились по поводу любого прыщика и царапины. Их любовь была огромной силой природы, в которой сомневаться не приходилось. Разные люди в группе рассказывали, как сильно их потрясло то, что происходило с ними. Один новый отец, держа на руках маленькую Джой, говорил, едва не плача: «Я думал, что делаю это ради жены, но даже представить не мог, как полюблю этого ребенка».
Сила любви может подняться в вас в самые простые моменты, и вы можете воспитывать в себе способность все больше и больше быть открытым для нее. Со временем вы обнаружите, что не вы находите ее, а она находит дорогу, чтобы выразиться через вас. Эту вселенскую энергию каждый ответственен вносить в мир.
СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ
Сейчас мы стоим на перепутье. Познакомившись с глубинным единством всей реальности благодаря духовному уровню восприятия, наше социальное «я» тем не менее продолжает видеть все раздельно. Ощущение раздельности медленно, но верно возвращается, как наше первичное видение жизни, поскольку оно обусловлено в нас, и его легко описать: ты — это ты, они — это они, и совершенно очевидно, что мы все отдельны и различны.
Ощущение глубинного единства гораздо более трудно поддерживать и описывать, поскольку оно повсюду и во всем. Единство невозможно разбить на отдельные слова, хотя мы, признаться, попытались сделать именно это, чтобы донести до вас его важность. Данте описывает трудность более красиво, когда говорит, что в ангельском сознании у вас «нет разделенных мыслей».
Когда мы на время отступаем от разобщенности и вступаем в единство, мы заново узнаём, что единство — не абстракция, не метафора, а объективная реальность, вселенская, всепроникающая энергия. Однако стоит нам вернуться из подобного состояния, и мы можем лишь пытаться описать его языком нашей культуры. А поэтому духовные описания, взятые из различных культур, могут казаться описаниями разных переживаний. Но на самом деле существует только одно всеобщее состояние, которое открывают снова и снова, и оно — состояние глубинного, действительно существующего единства всей реальности. А как мы узнали, что стоит открывать это для себя? Нам об этом рассказали счастье, радость и знание.
В следующих главах мы поможем вам пережить ваш собственный опыт прорыва в единство, подобно тому, как Беатриче повела Странника к единству.