Пока Вася ходил к знакомому рыбаку, ребята выкупались, высушили на солнце одежду и собрались в путь. К ним постепенно возвращалось хорошее настроение.
День снова стал ясным, погожим. Море совсем успокоилось и с мягким плеском набегало на берег.
Друзья вышли на тропу, проложенную на взгорье возле городского шоссе. Наташа нашла в камнях красивую раковину и, лукаво улыбнувшись, протянула ее Юре:
— Командору — медаль за спасение погибающих.
— Лучше бы ты нас колючками украсила, — отозвался Марк. — Вот это было бы по заслугам!
Все расхохотались.
Взобравшись на холмик, Наташа поднесла к глазам бинокль и воскликнула:
— Судно на горизонте! Уж не «Орион» ли?
Подходившее судно было не похоже на хорошо известные ребятам курортные теплоходы. Корпус, оснастка — все было иным.
Посмотрев по очереди в бинокль, путешественники решили — это «Орион».
— Ох и кроет, ребята, не хуже пассажирского! — восхищался Митя.
Друзья ускорили шаг.
Глава одиннадцатаяМоряк с Ориона
Грузовой теплоход «Орион» слегка покачивало. За кормой расстилалась зеленоватая, чуть взъерошенная белыми гребешками ширь.
Стоя на мостике, старший помощник капитана вглядывался в какую-то ему одному видную точку. В белом кипении согнанных ветром облаков он угадывал знакомые очертания горной гряды.
Вон, за тем перевалом — нет, пожалуй, немного правей, — они пробились в партизанский отряд. Пятнадцать матросов и с ними круглолицый паренек — Михаил Балашов, одессит, как лихо доложил он тогда комиссару.
Жаль, что комиссар не может увидеть его теперь, когда он стал настоящим моряком.
Старпом вынул из внутреннего кармана плаща письмо и еще раз внимательно его прочел.
«Нам очень-очень нужно повидать вас и поговорить о партизанском отряде, в котором вы воевали, товарищ Балашов. Это нужно для важного дела. Будем ждать в Ялте. Сообщите, когда зайдете в порт. Адрес дал нам бывший партизан С.Т. Рындин. Он и все мы шлем вам привет. Ваш „Орион“ мы найдем сами».
Письмо было тщательно выписано детским старательным почерком.
— Эти найдут, хоть в Антарктике спрячься! — Балашов засмеялся.
Поднимавшийся на мостик капитан с некоторым удивлением покосился на старпома:
— Радуетесь, что подходим, Михаил Григорьевич? Встречает кто-нибудь?
— Как же! — ответил Балашов. — Пятеро друзей.
— Ого! Приятная встреча!
И капитан прошел дальше.
В порту ребята сразу разглядели грузовое судно. На борту виднелась надпись: «Орион».
Теплоход уже стоял под разгрузкой. Подъемный кран, управляемый механиком, точно гигантская рука, ухватисто доставал из раскрытых трюмов бочонки и запаянные банки и переносил их на берег.
— Оливковое масло, — определил Юра. — Наверное, из Италии…
Ребята вышли на мол и направились к теплоходу. У трапа дежурил загорелый матрос.
— Что вам здесь надо, ребята? — нетерпеливо спросил он.
Женя, умильно моргая, попросил:
— Нам бы товарища Балашова, дяденька.
— Племяннички нашлись! А зачем вам старпом? Он сейчас занят. Не видите — разгрузка идет?
— У нас к нему дело, — расхрабрился Марк. — Он ждет нас.
— Ждет? — недоверчиво переспросил матрос и вдруг отскочил в сторону, пропуская седого моряка в белом кителе. — А ну, уходите отсюда, не мешайте!
Но Наташа, разглядев знаки различия на морской форме, уже шагнула к моряку:
— Товарищ капитан, разрешите пройти к старпому Балашову!
Капитан удивленно оглядел тоненькую девочку с каштановыми косичками и прямым, смелым взглядом.
— А зачем вам мой помощник?
— Мы к нему по делу, — ответил Юра. — Он дал телеграмму, чтобы встречали.
Под усами капитана мелькнула улыбка.
— А-а, пятеро друзей!.. Вахтенный, — приказал он, — вызвать старпома!
Когда капитан ушел, Женя Андрющенко смерил победоносным взглядом удивленного матроса и независимо отвернулся.
Вскоре их окликнул чей-то веселый голос:
— Ребята, вы ко мне? — Через поручни перегнулся сероглазый круглолицый моряк: — Сейчас не могу принять — занят: разгрузка идет. Ровно через два часа жду вас к себе в каюту.
Он махнул рукой и скрылся.
Ребята вернулись на набережную. Два часа казались очень долгим сроком. Медленно шли они по городскому парку. Наконец остановились возле павильона с вывеской «Мороженое», особенно соблазнительной в этот жаркий день.
Пока Наташа заказывала мороженое, Юра оглянулся. Так и есть — Женя Андрющенко успел исчезнуть. Ребята уселись за столик и только принялись за еду, как раздался громкий вопль. Все в павильоне тревожно оглянулись.
Через дорогу, размахивая газетой, мчался Женя.
— Сумасшедший! — Наташа еле удержала тарелочку с мороженым, которую чуть не смахнул взволнованный мальчик. — Что с тобой случилось?
— Вот что я нашел — глядите! Я хотел узнать, кто победил в последнем матче — «Динамо» или «Спартак». Они вничью сыграли. А вот что рядом напечатано… — Женя торжествующе тыкал пальцем в развернутый лист газеты.
— И что же? — недоумевал Юра. — Почему надо орать на всю набережную?
— Да ты прочти, прочти! — не унимался Женя.
В небольшой корреспонденции из Казахстана сообщалось о лучших бригадах, работавших на уборке урожая. Среди отличившихся комбайнеров упоминался В. Веретенкин.
— Так ведь это же наш Вася, партизан! — Горячий румянец горел на щеках Жени. — Помните, Семен Трифонович нам говорил, что Вася теперь живет в Казахстане, что он комбайнер!
Мороженое было забыто. Ребята выхватывали друг у друга газету.
— Давайте напишем Васе, что мы ищем сумку комиссара! — предложила Наташа. — Ведь теперь мы знаем его адрес…
— Идея! — загорелся Женя. — Вася поможет — я уверен! Мальчишки всегда всё знают.
— Какой же он мальчишка! — засмеялся Юра. — Через столько-то лет… — И, став серьезным, добавил: — А предложение хорошее. Не будем откладывать. Давайте сейчас и напишем, благо время есть.
Тут же за столиком ребята принялись сочинять письмо. Марк вырвал из записной книжки листок и, вооружившись авторучкой, стал писать.
Когда письмо было готово, все под ним подписались и побежали сдавать на почту. Отправив письмо, Юра взглянул на часы и ахнул: до срока, назначенного Балашовым, осталось три минуты. Крича и толкаясь, ребята бегом кинулись в порт. Стремглав взлетели они по трапу (вахтенный с изумлением посторонился) и чуть не сбили с ног вышедшего навстречу Балашова.
Сконфуженный Юра, задыхаясь, остановился.
— Явились по вашему приказанию, — доложил он заранее приготовленной фразой.
— Вижу! — хохотал Балашов, растопырив руки, чтобы удержать Женю и Митю, которые в азарте налетели на него. — Ну, будем знакомы! Пошли в каюту, ребята!
В каюте над койкой тянулись полки с книгами. Книги были крепко принайтовлены на случай качки специальными зажимами, вроде тех, какие бывают на иллюминаторах. Марк сразу разглядел, что больше всего тут было книг о путешествиях и трудов по навигации. На небольшом письменном столе друзья увидели фотографию в рамке.
— Смотрите, ребята, Петр Сергеевич! — крикнул Юра.
Действительно, на фотографии вместе с моряками был снят худощавый серьезный парень в полушубке и ушанке. Он выглядел гораздо моложе Запольского, но сходство было несомненным.
— А меня не узнаете? — спросил Балашов. — Впрочем, в убеленном сединами старце, конечно, ничего не осталось от прежнего красавца юноши?
— Нет, осталось! — засмеялась Наташа. — Я вас сразу узнала. Третий справа мальчик — это вы!
— Мальчик? Да мне тогда кончался второй десяток!
— А это что? — вдруг, воскликнула Наташа, увидев открытый альбом.
На страницах его были наклеены красочные этикетки от спичечных коробок. Каких только картинок тут не было — морские пейзажи, горы, девушки под зонтиками, индейцы в вигвамах…
— Не узнали? Спички! Да, да, те самые спички, которыми вы пользуетесь каждый день.
— Таких красивых картинок мы еще не видели, честное пионерское! — От восхищения Женя Андрющенко даже языком прищелкнул. — Где вы их достали, Михаил Григорьевич?
— А я, ребята, почти всегда в плавании, вот и собираю спичечные коробки разных стран и народов. И давненько собираю.
— Вы — коллекционер? — почтительно спросил Марк.
— По-ученому собирателей спичечных этикеток зовут филоменистами.
— О филателистах, собирателях почтовых марок, я слышал. А все-таки почему спичечные коробки? Вы их за красоту полюбили?
— Почему? Началось это просто. Зайдешь в какой-нибудь порт, закурить нужно, вот и покупаешь коробочку. А потом привлекли меня этикетки на коробках — разнообразные, красочные. Стал собирать этикетки — русские и зарубежные. Заинтересовала меня их история. А история спичек прелюбопытная.
— История? А мне, по правде сказать, казалось, что спички всегда были. — Юра был смущен.
— Да нет, не всегда. — Балашов оживился. — Первые спички появились не так уж давно, в 1816 году, в Париже, а в России — в год смерти Пушкина, в 1837 году. Продавали их поштучно или десятками. И без коробок. Коробок тогда не было.
— А картинки, наверное, появились еще позднее?
— Конечно. Зато теперь этикетки рисуют художники. Видите, какие чудесные краски на индийских и китайских пейзажах?
— А это что? — воскликнул Марк. — Море и горы. Как похоже на крымский берег.
— Это итальянский приморский город Сорренто. А вот наши советские этикетки.
Ребята увидели на картинках летящие самолеты.
— Смотрите, поход ледокола «Красин», перелет Москва — Северный полюс — Америка, этикетки времен Великой Отечественной войны. А это совсем недавние — 800 лет существования Москвы, фестивальные…
Ребята с увлечением рассматривали картинки. Вдруг Женя вскрикнул:
— Ой! Это же Том Сойер и Гек Финн! Смотрите, Гек перекинул через плечо дохлую кошку!
— Узнали своих любимцев? Правда, они здесь как живые? На этой этикетке в связи с юбилеем писателя Марка Твена американцы изобразили памятник Тому Сойеру и Гекльберри Финну.