— Анаис, ты что, уснула?
— А?
— Я тебя уже в третий раз спрашиваю: можешь морковку с луком из кладовой принести? У меня руки в тесте.
— Да, уже иду, — я никак не могла оторваться от этого зрелища.
А Лэйярд тем временем, кажется, уже возвращался. Я не смогла удержаться: осмотрела его сильные руки, плечи, перевела взгляд на рельефную грудь, ого, — на животе кубики, опять на грудь… шею…
"Черт возьми. Он заметил, что я пялюсь на него. Как неудобно получилось… Пойду-ка я за луком, пока он не вернулся…"
В кладовой (я бы назвала это просто — погребом) я нашла в плетеной корзине морковь, сорвала несколько крупных луковиц с плетенки и вернулась в кухню.
— Слушай, Сейланн, у вас там так много морковки…
— Да, нужно свежую из Тарсиллинна привозить. Эта прошлогодняя уже никуда не годится.
— Так вот я и хотела спросить, ты котлеты из моркови пробовала?
В ответ она покачала головой.
— Я умею делать вкусные овощные котлеты — из моркови, из свеклы. У вас терка есть? — не отставала я, желая блеснуть своим кулинарным мастерством.
— Есть, сейчас поищу. Что еще нужно?
— Яйца, соль и мука. Еще масло или жир — на чем можно жарить.
Морковку тереть пришлось очень долго, я и забыла, как трудно бывает без кухонного комбайна. Жарила тоже долго, и вся кухня была в муке. Сейланн молча подметала, я думаю, она уже была не рада, что разрешила мне тут кухарствовать. Но когда испекся ее пирог, и она поставила кипятиться воду для чая — мои котлеты уже были готовы.
Какой же это удар по моему самолюбию, ведь никто не оценил моих стараний. Попробовали все, но не ел никто. Я даже успела заметить, как Ульрик умчался прочь, выплевывая на ходу мой кулинарный шедевр. Это просто невежливо, в конце концов. И я гордо ела их одна. Затем я молча вышла на улицу и присела на камень, приподняв край платья, чтобы ноги тоже загорали. Следом за мной появился и Регнар:
— Не помешаю?
— Нет, я загораю. Скоро лето закончится, а я совсем белая.
— А наши девушки от солнца всегда прячутся, кожу отбеливают. У вас любят красных девушек?
— Нет, бронзовых.
— Это все равно, что грязных.
Я промолчала, закрыв глаза и повернувшись к солнцу.
— А это правда, что ты жена Ингвара? — он плюхнулся рядом.
— Вообще-то, несостоявшаяся.
— А-а. Может, пойдем, погуляем?
— А если бы я была замужем, не пригласил бы? Такая логика?
— Я просто спросил, — он поднялся и отряхнул з узких штанов траву. — Не хочешь — не иди.
— А куда собрался?
— К речке хотел сходить, ловушку для рыб проверить.
— Ну, пойдем, — поднялась и я.
Он сбегал в жилище и принес плетеную корзину, в которой лежала крапива.
— Это что, такая наживка? — заглянула я внутрь.
— Нет, это оберег от водяниц. Их в реке полно.
Вскоре мы уже шагали по узкой извилистой тропке.
— А кто это, водяницы?
— Девушки такие, очень вредные, вреднее Кристы во сто крат. Сети путают, рыбу из ловушек выпускают, могут и утопить.
— У нас их русалками зовут. А ты их когда-нибудь видел?
— Нет, пусть боги уберегут. Я слышал несколько раз после заката, как они плещутся и смеются… А вот и речка, пришли уже, — махнул он рукой.
Я бы сказала, что это была не речка, а горный ручей, несущийся по оврагу. Какие там могут быть русалки, если мне там воды — максимум по пояс. Через ручей был перекинут мостик — два связанных между собой бревна. Я осторожно дошла до середины и села, свесив ноги и наблюдая за Регнаром, который из плетеных конусообразных ловушек собирал в корзину рыбу. Вот смешной, верит в детские сказки и всякую там нечисть. Девушки купались и хохотали, а он и убежал. А еще похвалялся, как на медведя ходил…
К вечеру все оживились — вернулась рысь с письмом из Тарсиллинна. Известия были скудными и неутешительными: жрецы пытались устроить переворот и вернуть себе власть. Илара все еще держит свои позиции, но находится не в Каменных Чертогах, а в своей загородной резиденции. О Максе-Ингваре — ни слова. После ужина эти новости бурно обсуждались. Было решено выслать разведчика обходным путем в Тарсиллин, а потом решать, что предпринять дальше.
— Пойдет Лэйярд, он хорошо ориентируется и уже ходил этой дорогой, — настаивал Регнар.
— Я пойду в любом случае, — вмешалась я.
Ребята переглянулись.
— Вы, как хотите. А я — сама за себя. И я иду. Вы не вправе держать меня здесь.
— Анаис, это опасно. Лучше тебе пройти через тоннель, когда его расчистят, — посоветовал Ульрик.
Я ничего не ответила, потому что и так все решила для себя. Легла спать, полностью одетая в свою "человеческую" одежду, и даже обула кроссовки. Ночью, когда все уснули, я на цыпочках вышла в кухню. За столом сидел и дежурил Регнар.
— Мне нехорошо, я воздухом подышать, — бросила я заготовленную фразу.
Он кивнул.
Но выйдя из пещеры, я не успела сделать и нескольких шагов.
— Далеко ли собралась? — раздался за спиной знакомый голос.
Я обернулась. На камне сидел Лэйярд.
— А ты почему не спишь?
Он встал и направился ко мне:
— Тебя жду. Я ведь насквозь тебя вижу, веришь?
— Ты должен меня понять. Я больше не могу сидеть и ждать.
— Хорошо, но ты ведь не знаешь, куда идти.
— Просто обойти гору?
Лэйярд вздохнул:
— Есть два обходных пути — через болота и через тайгу. Я обещаю, мы пойдем вместе. Но не сейчас, а утром.
— Точно? А вдруг я проснусь, а тебя уже нет?
— Анаис, ты веришь мне?
— Да, — кивнула я.
— Тогда пойдем спать.
ЧАСТЬ 3
На следующий день, как только взошло солнце, Лэйярд собирался в дорогу, складывая вещи в переметные сумки и взваливая их на послушную Улу. А мне складывать было нечего, все мои вещи и так на мне. А вот о пропавшем рюкзаке мне пришлось пожалеть снова.
Сейланн дала мне с собой одежду, еду и питье. А Криста — гребень, цветочное мыло и баночку смягчающего крема, которым можно было мазать лицо, губы, руки, локти, пятки и все остальное. Эх, была бы со мной моя косметичка — Криста бы в обморок упала. Она поинтересовалась на ушко, не понадобятся ли мне другие женские штучки. Я ответила, тоже на ушко, что другие женские штучки мне не понадобятся еще как минимум две недели.
Затем я долго со всеми прощалась и обнималась, обещая зайти с Максом на обратном пути.
Лэйярд же был краток — просто кивнул всем на прощанье головой. И вышел. Следом выбралась я.
— Будьте осторожны, — напоследок сказала Сейланн.
Он еще раз кивнул, и мы зашагали. Следом неслышно ступала Ула, тащившая на себе все наше имущество. У Лэйярда остались только лук, колчан со стрелами и поблескивающий на солнце клинок за поясом. А я повесила на свой ремень флягу с водой.
Небо было абсолютно чистым — значит, дожди, наконец, закончились, и день будет солнечным. Я поделилась своим наблюдением с Лэйярдом, но он ответил, что лучше идти в пасмурную погоду, чем в солнечную.
— А долго идти? Сколько дней?
— В общем-то, недолго, но с тобой — дней шесть-семь.
— Это почему? Я, между прочим, быстро хожу.
— Я не спорю.
Однако вскоре я поняла, что я не только быстро хожу, но и быстро устаю. Привалы приходилось делать часто, чтобы мои ноги отдохнули. Но Лэйярд не злился. Он давал отдохнуть и Уле, снимая с нее тяжелые сумки. Она без устали гонялась за стрекозами и приносила в зубах сучья и ветки.
Днем идти стало тяжелее — солнце пекло и нагревало камни под нашими ногами. По совету Лэйярда я не снимала куртку, чтобы не обгореть.
— Лэйярд, а вам здесь трудно жить? В этой пещере, я имею в виду?
— С чего ты взяла?
— Но все время уходит на охоту, рыбалку и все такое… Регнар говорил, что вы и в Тарсиллинн доставляете дичь.
— Но мы и много чего привозим оттуда, так что я бы даже сказал, что мы избалованные. Раньше стражи жили в более жестких условиях. Зимой тем более.
— А если этот завал в тоннеле не расчистится, вы сможете прожить?
— Конечно.
— А если заблудиться здесь, в тайге, можно выжить?
— Анаис, мы не заблудимся.
— Я просто интересуюсь.
— Всегда можно выжить, главное — уверенность в своих силах. Очень хорошо, если у тебя с собой нож, веревка и огниво. Если нет, то можно найти, чем их заменить.
— А если нет никакого оружия, чтобы охотится?
— Силки можно сплести.
— А если я не умею?
— Тогда просто смотри по сторонам. Здесь всегда можно найти орехи, шиповник, грибы. В лесу полно ягод, есть и черемша, и дикий щавель. Вон, видишь яркие пурпурные цветы на высоких стеблях? Это — саранка, их луковицы варят и запекают. У болот растет много рогоза, Сейланн, кстати, печет из его корневищ хлеб. А молодые побеги можно варить. Когда будем в лесу, я покажу тебе актинидию, она стелется по земле, оплетая деревья. Но еще пока не созрела.
— Понятно, — я на ходу срывала цветы.
— А еще одно из правил выживания заключается в том, чтобы не трогать неизвестные тебе растения.
— Понятно.
— Я это говорю конкретно сейчас и конкретно тебе.
— Не понятно.
— Вот идет рядом со мной милая девушка и так романтично плетет веночек. Только, похоже, отравить кого-то удумала — в букете ни одного нормального растения — все ядовитые.
— Что, правда? Все-все?
— Вот этот фиолетовый — аконит, вот василисник, белокрыльник, горец перечный, а вот это — ветреница. В общем, если ты это сваришь и выпьешь — смерть будет быстрой, а вот если еще пронесешь и глаза потрешь — тогда только к завтрашнему утру отправишься в мир духов, по-быстрому не получится.
Я швырнула недоплетенный венок подальше. Но так и не смогла понять — шутит он или нет. А руки я на всякий случай вымыла в первом же попавшемся ручье.
— А у вас имеются шатры или палатки на случай непогоды в пути?
— Есть шатер, но мы не брали его с собой, он слишком громоздкий.
— Будем спать на земле? Под открытым небом?
— Не переживай, будем спать лучше всех.