Элли расхаживала по комнате целых полчаса, с той минуты, как Пол предложил ей поужинать вместе, заказав еду в китайском ресторане. По телефону она не стала рассказывать ему о Скайлер: приберегла этот разговор на потом, когда сможет заглянуть в лицо Полу и понять, что сейчас окажется в его объятиях.
И вместе с тем Элли предостерегала себя: «Постарайся скрыть отчаяние… оно только оттолкнет Пола». Ему может показаться, что она вспомнила о нем только сейчас, а на самом деле ее постоянно тянуло к нему, но Элли была слишком горда, чтобы признаться в этом.
Услышав звонок, она распахнула дверь и увидела стоящего на пороге Пола, в темно-синем пальто, с кривоватой улыбкой на лице. Вся тщательно отрепетированная речь вылетела из головы Элли. Она смотрела на него во все глаза, наполненные слезами благодарности.
— Привет, — сказал он.
Хотя Элли умылась холодной водой, ее лицо было красным и опухшим. Поймет ли Пол, что недавно она плакала?
Пол поцеловал ее в щеку.
— Ты выглядишь усталой… Может, перенесем ужин и встретимся через пару дней?
— Для такого ужина мне незачем одеваться, как в ресторан «Карлайл». — Элли усмехнулась. — Заходи и садись, а я просмотрю меню… оно где-то здесь.
— Подожди. Я знаю, где меню… по крайней мере оно было там, когда я смотрел его в последний раз. — Пол сбросил пальто, прошел в кухню и начал рыться в нижнем ящике шкафа.
При виде Пола, склонившегося над ящиком, Элли охватило ощущение, что она вернулась домой. Его давно не стриженные волосы падали на лоб, очки соскальзывали с длинноватого носа. А еще Пол выглядел усталым, его щеки раскраснелись от холода, однако он излучал такую необходимую ей и удивительную жизненную силу.
— Пол… — дрогнувшим голосом прошептала она.
— Или здесь нет меню? Может, ты случайно выбросила его? — бормотал Пол не оборачиваясь. И вдруг он замер, выпрямился и посмотрел на нее. — Элли, в чем дело? Что случилось? — Его лицо выразило боль — такую же, какая мучила Элли в этот момент…
— О, Пол, все повторилось… Ребенок… — Она заплакала.
Он сразу понял, что произошло. Элли увидела, как Пол замер, и ужаснулась, что он уйдет и оставит ее одну.
Но Пол не бросил Элли, а заключил в объятия. Пуговицы его рубашки холодными кружочками прижались к ее груди. От него пахло влажной шерстью, мылом, йодом, а сквозь все это пробивался слабый, но ни с чем не сравнимый аромат самого Пола, теперь ассоциировавшийся у Элли с его пиджаками и свитерами, до сих пор висящими в шкафу. Она испытала облегчение и желание — такое острое, что боялась умереть от него.
— Ты веришь в карму? — Элли прижалась щекой к отвороту его пиджака.
— Только в хорошую.
— Наверное, ты был прав… — Элли напряглась, сдерживая вновь подступающие рыдания. — Но черт побери, Пол, мы же говорим не о каком-то гипотетическом младенце! Элиза — моя дочь. Мой ребенок.
— Знаю.
«Правда?» — удивилась она.
— И я не отдам ее! Если мне не удастся переубедить Скайлер, я буду бороться с ней.
Пол отстранился; его лицо стало мрачным, на стеклах очков появилась влага, скрывавшая из виду глаза. Слезы? Неужели Пол привязался к ребенку?
Элли вспомнила, как он в прошлый раз приходил к ним в гости, как бережно держал Элизу на руках, как усмехнулся, когда девочка одарила его улыбкой. Наблюдая за ними, Элли отчетливо представила себе, как в не слишком отдаленном будущем они втроем отправятся гулять в парк, как будут держать дочь за руки…
Острая заноза впилась в ее сердце.
Элли всмотрелась в лицо Пола, затаив дыхание. Став матерью-одиночкой, она вряд ли убедит судью оставить девочку ей. Теперь вся ее жизнь зависела от того, как Пол ответит на ее вопрос. Все их будущее.
— Ты поможешь мне? — тихо спросила Элли.
Пол покачал головой, и его взгляд наполнил ее ужасом.
— Элли… Я знаю, как ты к этому стремилась, но пойми: ты не вправе настаивать на своем. Я предвидел это, когда узнал, как одна религиозная пара пыталась усыновить ребенка, а суд отдал его на попечение матери-подростка, хотя она жила только на социальное пособие.
«Это разные вещи!» — хотелось выкрикнуть Элли.
Но в чем разница? Только в том, что она уже любит Элизу. Скайлер умна, ей не занимать чувства ответственности, а ее родители располагают такими финансовыми ресурсами, о которых Элли не могла даже мечтать.
Она понимала, что Пол прав.
— Ты отказываешься помочь мне? — По спине Элли пробежала ледяная струйка.
Голос Пола звенел от душевной муки.
— Элли, несмотря на все, что было между нами, несмотря на целый год, прожитый порознь, одно остается неизменным: моя любовь к тебе. Я буду любить тебя, даже если ты не прекратишь воевать с ветряными мельницами.
Элли сдержала улыбку. Она не могла поддаться радости.
— Есть только одна ветряная мельница, Пол, и не такая уж большая. Я просто прошу, чтобы ты переселился обратно… по крайней мере до суда, если он состоится.
— Даже если я вернусь, нет никаких гарантий, что мы победим.
— Незначительные шансы на успех лучше, чем никаких. И может, Скайлер изменит решение, узнав, что мы снова вместе. Что мы — семья.
— Ты и вправду рассчитываешь на это? — Пол скептически поднял бровь.
Элли задумалась.
— Нет. Если она хоть немного похожа на меня, а я думаю, что похожа… — Элли покачала головой: — Нет.
— Скайлер так же упряма?
— Трудно сказать. — Элли взяла его под руку. — Давай поговорим за ужином. Я только уложу Элизу.
Потерявшееся меню нашлось под телефонным справочником на кухонном столе.
— Заведение Сун Лохо еще не закрыли за нарушение санитарных норм? — пошутил Пол.
— Зная, как оно выглядит снаружи, я не хочу даже предполагать, что творится на кухне. Главное, что там вкусно готовят. — Элли, торопливо вынимавшая тарелки из шкафа, вдруг обернулась и чуть не столкнулась с Полом. — О, Пол! — Она с грохотом уронила тарелки на стол и обняла мужа. — Пол, как я тебя люблю!
Он уткнулся лицом в ее шею. Элли чувствовала, как от его дыхания шевелятся ее волосы, как оправа очков прижимается к ее коже, словно что-то приятно-прохладное и чудесное. Худое тело Пола приникло к ней, его сердце билось быстро и ровно, наполняя Элли уверенностью. «Останься! — мысленно молила она. — Не бросай меня».
— Я сделаю все, что смогу, — Пол вздохнул, — но не потому, что надеюсь на успех, а потому, что ты моя жена и я люблю тебя. Прости за такое сравнение, но если ты захочешь, чтобы ради тебя я поднялся на вершину Эвереста, я готов и на это.
Облегчение охватило Элли.
— Но ты можешь разбиться…
— Но могу и выжить.
Элли отстранилась, устремив на Пола взгляд, полный надежды и страха.
— А если нам придется пройти весь этот путь? Что тогда?
— Тогда мы окажемся на вершине. — Пол улыбнулся и покачал головой. — Но не надейся на это, Элли. Ради всего святого, не надейся.
Глава 14
Ведя свой «датсун» по длинной извилистой дороге к Орчед-Хиллу, Скайлер удивленно посматривала на зелень, появившуюся будто за одну ночь. Поля по обе стороны от дороги уже поросли первой травой. Живые изгороди и кустарники казались окутанными светло-зеленой дымкой, на ветках деревьев проклюнулись почки. Миновала середина мая, сливовые деревья вдоль дороги уже отцветали, и землю под ними покрывали опавшие лепестки.
Когда же прошел апрель? Предыдущий месяц и первую половину мая Скайлер провела как во сне — таком, после которого в голове остается густой туман. Минуло две недели с тех пор, как она поговорила с Элли. Эта ссора вызвала у Скайлер угрызения совести, но не избавила ее от неудержимого стремления. Нет, не стремления, а странного недуга.
Этот недуг не мешал ей подниматься с постели, не препятствовал выполнению обычных дел — приготовлению завтрака, езде на Ченслоре, даже возобновлению работы в ветеринарной клинике.
Но ее жизнь состояла не только из однообразной, привычной работы. Именно поэтому сейчас Скайлер вела машину по дороге. Она нуждалась в помощи.
Скайлер вспоминала встречу с Верной Кэмпбелл, деловитым семейным адвокатом, которого она выбрала сама.
— Четких законов на этот счет нет, — предупредила немолодая осанистая женщина. — Многое зависит от судьи и его предубежденности. Но почти все прецеденты обещают вам успех. Советую возбудить дело о временной опеке, пока мы не узнаем исход процесса. Вы вряд ли выиграете такой иск, но попытаться все-таки стоит.
Верна Кэмпбелл заслуженно пользовалась репутацией одного из лучших адвокатов, и потому ее услуги стоили недешево.
Скайлер уже сделала все возможное, но так и не сумела собрать двадцать тысяч долларов — гонорар адвокату. Без разрешения матери она не имела права снимать деньги со своего счета. Даже бабушкин дом должен был перейти в полную собственность Скайлер только после того, как ей исполнится двадцать пять лет.
После всех испытаний, которым она подвергла родителей, ей было стыдно обращаться к ним за помощью. Но с другой стороны, о чем она просила? Только о том, что рано или поздно будет принадлежать ей. Ради нее родителям не придется влезать в долги.
Боль пронзила низ ее живота, разрослась почти до судороги, похожей на схватки. Скайлер вспомнились теплое, влажное тельце, прижатое к ее животу, маленькая темноволосая головка у ее груди.
Она вцепилась в руль. «Господи, как я допустила такое? Как могла отдать ее?»
Скайлер было жаль Элли. Та ни в чем не виновата и заслуживала права быть матерью больше, чем кто-либо другой. Но несмотря на то что мольбы Элли заставляли Скайлер часто просыпаться по ночам и подолгу ворочаться без сна, никакое сострадание не помешало бы ей и дальше делать все, чтобы вернуть себе ребенка.
И как ни странно, лучше всего понимала ее чувства именно Элли.
«Убеждена, все это слишком хорошо известно ей. В том-то и дело. Неужели она не пойдет на все, чтобы преградить мне путь? И это после всего, что она сама пережила?»
— Пусть поступает как угодно — у нее все равно ничего не выйдет, — сказала Скайлер вслух.