лег. Впрочем, для них, особенно для Себастьяна, это неравнодушие к их истории наверно и было самой лучшей благодарностью за возню с тремя, свалившимися на их головы, русскими.
Разбив основной лагерь неподалеку от Яшчилана, три археолога и один проводник отправились пешком к другому городу майя: Бонампаку. Себастьян сокрушался о нехватке ресурсов для последовательного исследования. Археологические экспедиции все еще больше напоминали налеты пиратов: побыстрее все облазать, откопать и увезти, что можно. Вот и в этот раз они попытаются разведать окрестности этих двух старинных городов — ведь, по сути, даже в самих городах еще далеко не всюду удалось проникнуть.
Напрямую до следующего города было всего пару десятков километров, но между ними лежало небольшое взгорье, и путь по звериным тропам не представлялся легким. Однако они сумели пройти его за день, выйдя рано утром и достигнув новых руин уже чуть ли не в сумерках. Когда утром они исследовали акрополь, настенные росписи главного храма поразили своим размахом и качеством — ведь им более тысячи лет, и разрушен город был задолго до прихода испанцев. Основные контуры двухъярусного акрополя с несколькими дворцами и площадью, хорошо угадывались среди буйства растений.
…Они уже неделю исследовали руины. В это утро Костя с Толей отправились в самостоятельный рейд. Себастьян остался в лагере систематизировать находки и решил дать новичкам волю в джунглях. Но какой же русский человек будет сидеть на месте, почувствовав, что за ним больше нет присмотра? Два рьяных исследователя рванули в лес так, что только пятки засверкали. Естественно, что центральные здания их не интересовали.
— Толь, понимаешь, нам нужно самим найти что-нибудь эдакое. Иначе я буду всю жизнь жалеть об упущенной возможности, — запыхавшись, Костя делился надеждами с напарником.
— Да что я, не понимаю?! И престиж страны поддержали бы! — в тон ему подпевал Толян. — Но раз ты в этих майя дока, тебе и карты в руки! Куда скажешь, туда и полезем!
— Хорошо! Давай, покумекаем. В первую очередь обшарены все главные здания. А по логике не все сокровища прячут в центральных дворцах. У нас есть маленький шанс найти сакральное место немного в стороне. Я предлагаю полазать вокруг и, если что странное завидим, то там и покопаемся.
Они пошли по широкому кругу вокруг разрушенного городища. Всюду, среди огромных стволов, лиан и папоротников попадались поваленные стелы, каменные блоки, лестницы и площадки. Наконец Костя поднялся по полуразрушенным ступенькам на ровное плато, которое с трудом просматривалось под зарослями кустарников и лиан. Заподозрив, что здесь что-то может быть, он внимательно стал его рассматривать. Сзади подошел Толик и, отдуваясь, сказал:
— Ну и духота! Еще говорят сухой сезон! Что же здесь тогда в дождливый творится?!
— В сезон дождей здесь всюду вода. Тем-то и ценны те росписи в главном дворце, что они в таком климате сохранились. А вот текстов в этом городе очень мало. Поэтому и трудно разобрать, кто тут жил и что делал.
— А что это за место? — начал озираться приятель, но был остановлен Костиным возгласом:
— Замри!
Толян затих и вопросительно уставился на коллегу. Тот подхватил валяющуюся длинную ветку и, медленно подойдя, осторожно протянул ее к левой ноге Толика. Затем резким движением подцепил что-то и выбросил это подальше вместе с веткой.
— Уф-ф! Зараза! Все никак не привыкну к ним, — признался он все еще неподвижно стоящему напарнику.
— Что, опять змея? Ядовитая? — немного дрогнувшим голосом переспросил археолог-безопасник.
— Откуда я знаю? Их тут сотни видов! На всякий случай откинул, куда подальше — благо небольшая. Она башку начала подымать, а твоя нога в полуметре от нее оказалась. Еще бы прыгнула или плюнула.
— Ладно, пойдем отсюда!
— Э-э нетушки! — протянул Костя. — Нутром чую — правильное место! Смотри, вот здесь вполне могла быть площадка для ритуальной игры в мяч. Ты знаешь, что это значит?
— Ну, это что-то вроде этой… как ее была? Ну, в деревне… а, вспомнил! Улама! Когда десяток мужиков ловко перекидывали мяч бедрами друг другу.
— Да, сейчас ее называют так. Это индейцы тогда специально для нас демонстрировали. А ты знаешь, что это самая древняя игра в мяч на Земле? Ей больше трех с половиной тысяч лет!
— Да ну!
— Вот те и ну! Но объяснение ей простое: ведь эти леса — родина каучукового дерева. Так что сварить кусок резины не представляло огромного труда. Правда, до этого еще нужно было догадаться!
— А чего тут догадываться-то?
— А не скажи! Представь себе все величие индейских цивилизаций и теперь подумай: ведь ни один не додумался изобрести колесо! А ведь казалось — чего бы проще! Вернее, может, они про него и знали, но не сообразили использовать, ни в телеге, ни в гончарном круге. Хотя для телег еще и лошади нужны, а их-то как раз и не было.
— Ну дела! Век бы не подумал! — воскликнул Толян, не строя из себя умника.
— Так вот. Об игре улама. Ты знаешь, почему я заинтересовался этим местом? — довольно мурлыкал Костик, найдя свободные уши для его лекции.
— Да ладно, говори сразу! Откуда мне знать? — немного обиделся Толян.
— Как правило, в отличие от уламы, в этой игре проигравших убивали. И не просто так, а приносили в жертву. Причем, самым ценным в этом жертвоприношении было пролить побольше крови, в дар богам, конечно, ну и вырвать из «подношения» еще живое сердце. Так что, можешь сам домысливать, какова это была игра!
— Да! Тут Гитлеру с его Освенцимами далеко! — хрипловато произнес Толик, видимо в красках представив это событие, когда-то разворачивавшееся здесь.
— И вот к чему я клоню. Эта углубленная продолговатая площадка для игры в мяч обычно размещалась рядом с пирамидой или возвышением, где происходило жертвоприношение. Жертв обычно сбрасывали, а кровь сжигали, так как она была самым важным подношением для их, охочих до крови и весьма многочисленных божеств. Вообще-то у меня не укладывается в голове, как они могли развить столь высокую религию, искусства, можно сказать, философию и космогонию, и тут же проливать человеческую кровь чуть ли не цистернами?!
— Да, воистину, жуткая и одновременно прекрасная цивилизация!
— И, к сожалению, почти непонятная нам. Ведь испанские монахи, первый раз увидев столицу ацтеков Теночтитлан, приняли ее за рай на земле. Настолько город, построенный на воде, был красив.
— Да, а потом построили на его месте этот огромный, грязный и шумный Мехико, — добавил недовольно Толян. Костя не возражал…
— Ну ладно о великом. Сейчас, сдается мне, стоим мы прямо на площадке для этих жертвоприношений. А вот то каменное возвышение наверно и было главным местом действия, — знаток майя указывал на заросли кустов, сквозь которые проглядывала какая-то каменная глыба или постройка. — Надо там пошукать! Как думаешь?
— Раз говоришь надо, значит пошукаем! — нарочито бодро, чтобы скрыть сомнения, ответил Толя.
— Понимаешь, там может быть полость и подземный ход с какими-нибудь ценностями. Или колодец, куда скидывали жертвы. Или обрыв для тех же целей. Так что, давай, сначала обойдем осторожно площадку, а потом исследуем: нет ли в той развалине чего-нибудь интересного.
Осмотр площадки показал, что в противоположную сторону от центра города она резко обрывалась на довольно большую высоту — метров десять-пятнадцать. Точно сказать было невозможно — мешали густые заросли внизу. Костя остановился, примериваясь к центральной постройке:
— Ну что, приступим?
— А что на нее, смотреть, что ли? — ответил помощник и они смело приблизились к каменному сооружению. Его первоначальную форму и предназначение было сложно угадать, настолько сильным разрушениям оно подверглось.
— Такое разрушение тоже может говорить в пользу значимости объекта, — пробормотал Костя, внимательно разглядывая каменные глыбы. — Захватчикам всегда хотелось разрушить именно самые важные здания.
Тщательный осмотр показал, что с одной стороны был предполагаемый вход, но заваленный обрушившимся сводом. Поскольку плита раскололась на несколько небольших фрагментов, у искателей приключений был шанс разобрать завал своими силами. По обоюдному согласию русские охотники за сокровищами приступили к разборке завала, и спустя час они стояли перед довольно приличной дырой, манящей их своей таинственной чернотой.
— Ну что, фонарики в руки и идем? — спросил Толик.
— Да, надо было каски с лампочками захватить, — раздосадовано воскликнул Костя.
— Так, кто ж знал-то? — возмутился Толян. — Не переться же теперь битый час по жаре в лагерь и обратно?
— Ладно, надо хотя бы посмотреть, что там, — согласился Костя на русский авось. — Тогда полезли?
— А там змей нет? — вдруг вспомнил недавний казус напарник.
— Не должно быть. Во-первых, уж больно глубоко, а во-вторых, мы тут такого тарараму наделали, что если и были, то все давно разбежались, — успокоив себя таким незамысловатым рассуждением, отважные кладоискатели полезли в проем.
Внутри стояла кромешная тьма и пыль, взлетающая от малейшего движения воздуха. Фонарики выхватывали только небольшие освещенные круги на серых стенах, но, перед продвигающимся на четвереньках Костей, заманчиво маячил черный проем низкого наклонного коридора. Они проползли где-то с десяток метров и уперлись в завал камней, за которым все же проглядывал дальнейший ход.
— Мне кажется, мы можем разобрать эти камни, — прикинул на глазок Костя.
— Давай, закрепим фонарики в расщелинах кладки, и в четыре руки растащим камни вдоль стен, — предложил Толян.
Они дружно принялись за дело. Работа спорилась, и вскоре они уже проделали почти сносный лаз.
— Давай, еще пару больших камней выдернем из кучи. Тогда почти как по улице пойдем! — воодушевленно предложил Костя и ухватился за внушительный камень посреди завала.
Не надо ему было этого делать. Ох, не надо! Расшатав камень, Косте удалось его выдернуть из завала. Дальше он не успел ничего сообразить. Вся груда стала с грохотом уходить куда-то вниз. Камни, видимо, затыкавшие какой-то колодец или шахту, посыпались, когда один из них был сдвинут с места. Костя при этом оказался на самом верху ссыпающейся массы. Он, правда, успел метнуться в сторону Толика, и его не погребло сразу под камнями. Но и выбраться не сумел. Единственное что он успел — это ухватится руками за еще держащиеся камни. Чисто рефлекторно, он крикнул: